Книга Эромахия. Демоны Игмора - Виктор Ночкин

Ученик освоил несколько простеньких мелодий, и на этом уроки закончились. Так прошло три недели. Деньги у Ридриха были, даже хватало на хорошее вино для Ианны. Он надеялся, что небольшие порции пойдут больной на пользу. Quem medicamenta non sanat, natura sanat.[84]Женщина в самом деле почувствовала себя немного лучше — может, вино помогло, а может… может, то, что Ридрих не решался назвать любовью…

Потом монеты были истрачены, Ианна снова собралась на рынок — играть. Ридрих осторожно отговорил — хотел попробовать сам. Прошло еще несколько дней…

Однажды, набравшись смелости, Ридрих попросил у Ианны инструмент, та улыбнулась бледным ртом и заявила:

— Нет, пойдем вместе. Лютню тебе не доверю, еще сломаешь. И потом, мне тоже хочется послушать.

Так что на рынок отправились втроем. Ианна заняла обычное место на тумбе у въезда в торговые ряды, она быстро уставала, не могла подолгу стоять. Ридрих взял лютню и отошел в сторону, где было местечко попросторнее. Девочка увязалась за ним.

Откашлявшись, Ридрих запел:

Повстречал монах цыганку

У излучины реки:

«Погадай-ка мне, смуглянка,

Ты по линиям руки».

Обещал за откровенье

Не презренный ей металл —

Прегрешений отпущенье

Полное пообещал.

«Покажи ладонь, хороший!

Если ты и впрямь святой,

То меня ты огорошил

Щедрой платою такой!»

Вокруг певца стали собираться люди. Как всегда в подобных случаях, столпившиеся зеваки привлекали внимание прохожих, и чем больше людей останавливались вокруг лютниста, тем скорее к ним присоединялись новые слушатели.

«Ты давай не сомневайся,

Что с молитвою я жил.

Все пою „Confiteor! Кайся!“

Много святости скопил!

День и ночь псалмы читаю

И смиряю плоть постом.

Никогда не отдыхаю

Между праведным трудом!»

В круг шагнула Ласса, улыбнулась, повела тонким плечиком — и пошла в пляс. Девочка сразу уловила ритм, ее прыжки и смешные неуклюжие пируэты удивительно попадали в лад с аккордами Ридриха — такими же неумелыми. Несколько человек принялись хлопать в такт.

«Вижу всё как на ладони,

На ладони на твоей,

Что давно, что накануне —

Всю судьбу твою, ей-ей!

Эти жирные ладошки

В каплях сладкого вина,

Эти вот печенья крошки,

Это сало кабана…»

Слушатели развеселились — восторг вызывала и песенка, и смешной танец крошечной плясуньи. Люди смеялись, орали, притопывали, хлопали себя по ляжкам и толкали соседей локтями. Наверняка в толпе орудовали воришки, и кое-кто лишился кошелька…

«Эти женские румяна,

Эта карпа чешуя,

Эти перья из перины

Рассказали мне сполна.

Ты не праведник, а грешник,

О молитвах всё ты врешь!

Бесам преданный приспешник,

Ты меня не проведешь!

Тот, кому грехи отпустишь,

Будет сам тому не рад

И из сей юдоли грусти

Угодит, конечно, в ад.

Так что убери ладошку —

Лучше нагрешу сама.

Уходи своей дорожкой!

Отвали, мешок дерьма!»

Последние слова толпа встретила неистовым хохотом и одобрительными воплями — мергенцам песенка пришлась по душе. Ридрих, ухмыляясь, поклонился, снял шляпу, вручил девочке и тихонько подтолкнул. Ласса с широкой улыбкой двинулась по кругу, в шляпу щедро посыпались медяки. Кто бросал плясунье мелкие монеты, кто — яблоки. Девочка возвратилась к Ридриху, с трудом удерживая шляпу, наполненную медяками и фруктами. Толпа зашумела, требуя новых песен. Ридрих запел еще, потом еще. Ианна протолкалась к ним, Ридрих отдал вдове кошель — тяжелый. Ars alit artificem.[85]Ласса не могла остановиться, приплясывала, мчалась по кругу, даже без музыки. Зрители смеялись, хлопали в ладоши. Вокруг были только счастливые лица.

Песни закончились, Ридрих стал исполнять заново весь репертуар, начиная с «Монаха и цыганки». Вдова сходила в торговые ряды, возвратилась с кувшином пива, певец промочил горло — все кругом орали, требуя продолжения. Однако платили теперь с каждым разом все меньше и меньше, многие уже бросили в шляпу все, что могли себе позволить, но не уходили. В конце концов Ридрих развел руками — мол, устал, всё…

Люди стали разбредаться, несколько человек подошли — похлопать по плечу, поблагодарить. Звали приходить снова и снова, мол, они будут торговать и завтра, хорошо бы послушать еще веселых песенок.

Когда последние слушатели разбрелись, Ианна прижалась к Ридрихову плечу и спросила:

— Помнишь, ты сказал, что можешь кого-нибудь ограбить, если выйдут деньги?

— Да, я не отказываюсь, — ухмыльнулся Эрлайл. — Пение не главный мой талант. С мечом у меня выходит лучше, чем с лютней, клянусь.

— Верно, играл ты отвратительно… И эти ужасные куплеты… «Мешок дерьма»… — Ианна сморщила нос и отобрала лютню.

Ридрих развел руками:

— Qualis avis, talis cantus.[86]Зато всем нравится.

— Ты рискуешь. Не забудь, теперь в Мергене правит епископ. На тебя непременно донесут.

— Кто?

— Мир не без добрых людей. Всегда найдется доносчик… Хотя бы нищие, у которых ты отбил сегодня доход. Не думал о них? Здесь, на рынке, кормятся несколько десятков человек. Меня терпели, потому что я мало собирала. А ты… — Ианна выразительно похлопала по разбухшему кошельку.

— Ладно, — кивнул Ридрих. — Я внесу изменения в репертуар. Придумаю что-нибудь, порочащее церковь не столь ужасно.

Веселые, даже почти счастливые Ридрих с Ианной пошли по базарным рядам, выбирая снедь. Как похоже на мужа с женой… похоже на подлинное счастье… похоже на любовь… Ласса все не могла остановиться, она вилась вокруг старших, приплясывала и тихонько пищала: «Мешок дерьма, мешок дерьма…»

В переулке Ридрих насторожился, придержал девочку и передал сверток с покупками Ианне.

— Что? — спросила она, почувствовав тревогу спутника.

Вместо ответа Ридрих указал ей ладонью место за собственной спиной и перехватил палку поудобнее. Вопреки обыкновению, сегодня двери убогих домишек были затворены, а старухи исчезли.

Эрлайл первым двинулся к дому, приглядываясь и прислушиваясь, женщина с дочкой — следом… Вот в полумраке впереди от темной грязной стены отделилась темная грязная фигура, потом еще одна и еще… Попрошайки, которых Ридрих лишил сегодня заработка. Нищих было семь человек, в руках они держали ржавые ножи, костыли и посохи. Эрлайл уверенно двинулся навстречу. Первые, вереща, кинулись на него, размахивая палками. В тесном переулке им было не развернуться. Ридрих ткнул одного в грудь, оборванец отлетел, подавившись криком. Затем, быстро перевернув посох в ладонях, рыцарь обрушил его на голову второму противнику. Тот рухнул как подкошенный, Ридрих переступил через неподвижное тело и сам зашагал к остальным попрошайкам, вращая посохом. Оружие с шорохом описывало круги… По пути Ридрих, не задерживаясь, оглушил первого голодранца, который отхаркивался и никак не мог восстановить дыхание. Нищие сперва попятились, ошеломленные, затем скопом ринулись на конкурента — все-таки их оставалось пятеро против одного. Ианна схватила девочку и прижала к себе, чтобы та не видела драку. Маленькая плясунья вывернулась из материнских рук и жадно уставилась на побоище. Через несколько минут все было кончено.