Книга Мародеры - Леонид Влодавец

— Вот видишь, — озорно хихикнула Света, — мы ничего не сняли, а уже совсем вместе! Правда, здорово?!

— Да, — произнес Никита. — А почему тебе так хотелось?

— Потому что так интереснее… — Света прилегла Никите на грудь, обнимая его ножками. — Потому что у нас еще вся ночь впереди. И поэтому сначала мы будем трахаться одетыми, а потом будем постепенно друг другу открываться.

Они обнялись крепче, чтоб случайно не разъединиться, перевернулись, и теперь Никита лежал на Светке.

— Ну, вгони его поглубже! А-ай! — восторженно завопила она, когда Никита принялся за дело, довольно быстро освоив нехитрую технику этого упражнения.

Светкины вопли его немного смущали.

— Не ори ты так! — прошипел он. — Весь хлебозавод услышит!

— Не услышит! А! А-а! А-у-у! А-и-я! Хочу и буду орать! А тут в подвале никто не услышит. Уа-а! Уа-ау! Я — кошка! Ко-о-ошка!

— А Люська? Она же где-то тут сидит?

— Да плевать я на нее хотела! Плевать! Плевать! Плевать!…

ПРОЯСНЕНИЕ СТАТУСА

Люська действительно находилась в том самом номере, дверь которого была напротив Никитиного. Дождавшись семи часов вечера, она получила ужин через лифт, а потом решила вздремнуть. Заснула она примерно в полвосьмого, а потому проспала и приход Светки, и их довольно громкий разговор с Никитой.

А проснулась она даже не от Светкиных стонов, а от глухих ритмических ударов, которые слышались из номера напротив. Поскольку сон с Люськи сошел не сразу, она вначале разозлилась: дескать, вздумалось же тут какому-то козлу ремонтом заниматься. Потом прислушалась, разобралась в звуках, определила, что разговаривают и трахаются Никита со Светкой…

Никаких особых чувств у нее не вызвало — только злость и раздражение. Как этот москвич снюхался с чертовой Булкой, ее не волновало, какие от этого могут быть последствия — тоже.

Люська закрылась с головой одеялом, но все равно продолжала слышать. К тому же под одеялом было трудно дышать… Вновь скинула одеяло с головы. Да когда ж они кончат, блин?! А эти бухи в перегородку и кроватные скрипы сопровождавшиеся бесстыжими Светкиными охами и ахами, все продолжались и продолжались…

Как ни пыталась Люська заставить себя заснуть и ничего не слушать, выходило у нее это очень плохо. То на живот переворачивалась, то на спину, то на левый бок, то на правый — все не могла успокоиться. А тут еще проскользнула несвоевременно-дурацкая мысль, что если б она дала вчера этому гаду Юрику хотя бы и после того, как он повалил ее на капот и трусы содрал, то, может быть, и не вляпалась во все это дело. Убыло бы с нее, что ли? Все равно ведь и Балясин был ей не муж, и она ему фиг знает кто, секретутка всего лишь. Ведь не ушел он от Альбины, от своих детей — не ушел. А теперь он и вовсе никто — труп. И уже никогда и ничего для нее не сделает — в том числе и в области секса. А эта сфера жизни для Люськи все-таки стояла на первом плане. Дай Бог, конечно, от этой Булки вырваться. Про нее Люська много чего слыхивала. Насчет того, какая она бандитка, в бабьих кругах, конечно, не говорили, но насчет того, что она в сексе никаких тормозов не имеет, — все утверждали. Мол, половина всех чинов в области с ней бывали, потому и сумела она такую богатую фирму раскрутить. И больше того, у нее на всех досье заведено, где и ее снимочки с ними есть.

Дескать, посади меня, попробуй, мигом полетишь с работы, а то и сам в тюрьму сядешь, за коррупцию… Поэтому ей задешево удавалось многое из того, чего Балясин мог только за большие деньги добиться.

Но тут-то какой расчет? На фига ей этот пацан сдался?

От всех этих размышлений вкупе с доносившимися из-за двери звуками у Люськи ее собственный организм расшалился, страдания по Балясину и возмущение по поводу развратного поведения Булочки как-то смешались, перетолклись и превратились в некое единое, но уже не нравственное, а скорее физическое мучение — мужика захотелось. Уже не Вальтика, а просто вообще, абстрактного.

А в номере напротив все еще продолжалось, но уже подходило к долгожданному финалу. Никитина неопытность в вопросах секса сыграла, как ни странно, весьма положительную роль для Светки. Люська точно определила по визгам, сколько раз у той «случилось». А вот сам Никита никак не мог «ухватиться». Пару раз ему вообще начинало казаться, что у него ничего не получится. Героическими усилиями он вновь сосредоточивался и шел на штурм. И вот, уже почти через полчаса после того, как начали, он понял, что доведет дело до победного финиша.

Скрипы кровати и удары по стене, как и Светкины вопли, участились, огонек наслаждения добежал до запала, Никита испустил какой-то нечеловеческий рык и распластался поверх партнерши, уткнувшись носом в ее душистые волосы. Потом стал устало целовать ее в глаза, уши, губы…

— Умница! — прошептала Светка. — Я знала, ты сильный парень, у тебя все получится.

— А тебе хорошо? — поинтересовался Никита.

— Вот так! — Булочка подняла вверх большой палец. — Теперь осторожненько вылезай…

Света слезла с кровати — Никита только сейчас заметил, что они даже обуви не снимали, валяясь поверх покрывала! — и ушла в ванную. Никита вяло разделся под плеск воды, доносившейся из ванной, выключил свет и заполз под одеяло. Все тело ощущало приятное утомление, ни о чем серьезном не думалось, да и вообще немного спать хотелось. Наверно, если б не желание дождаться Светки, «чистенькой и голенькой», он бы, наверное, заснул.

Но Светка появилась довольно быстро, прошлепала босыми пятками по полу и, приподняв краешек одеяла, забралась к Никите.

Сонливость Никитину как рукой сняло. Он повернулся к Свете и, привалившись животом к ее теплому и мягкому бедру, осторожно прикоснулся к ее груди.

— Быстро он у тебя отдохнул… — прошептала Светка, — ну, набери код и заползай…

Никита, немного волнуясь, подался вперед, натолкнулся на скользкие складочки, которые податливо расступились и пропустили его.

— Светик! Светуля! Булочка! — нежно шептал Никита. Светка взвизгивала, стонала, дергалась, извивалась:

— А еще! А еще! Сильней! Еще-е!

Вывернувшись из-под Никиты и спихнув одеяло в ноги кровати, Света сгребла обе подушки, уложила их одна на другую, улеглась на них животом и взялась руками за изголовье кровати.

— Пристраивайся ко мне сзади, — пригласила она.

Никита навалился на нее сзади, вдавил в подушки, уперся руками в кровать и, задыхаясь от страсти, стал толкать, толкать, толкать…

А в номере напротив все эти трюки окончательно довели Люську до белого каления. Скрутив одеяло в некий большущий жгут, она ерзала по нему животом, стискивала ляжками, терлась, терлась, выла в бессильной злобе — желание росло, а ничего не выходило.

И, как назло, в это самое время из-за дверей опять донесся сладкий стон Светки: