Книга Час Совы - Владимир Добряков

— Магистр, помнишь, что ты мне сказал после того, как я вернулся из Германии конца Второй Мировой войны? Я помню. Ты сказал: « Если мы здесь будем не в состоянии предвидеть такие моменты, то нам пора прикрывать лавочку и всем составом перебираться куда-нибудь в XXV или XXX век. Нечего нам тогда и соваться в реальные Фазы со своим воздействием на грани фола». Одним словом, я принял решение, и никто не заставит меня изменить его.

Воцаряется напряженная тишина. Лена привстаёт, намереваясь что-то сказать. Но неожиданно подаёт голос давно молчавший Андрей:

— Есть решение!

Глава XI

Кто-то там, впереди, навалился на дот,

И земля на мгновенье застыла.

В.С.Высоцкий

— Есть решение! — говорит Андрей.

Мы все смотрим на него и ждём продолжения. А у Андрея вид такой, словно он только что заглянул в седьмой круг Ада и все ещё находится под впечатлением увиденного. Видимо, его решение не менее страшно, чем то, что мы только что наблюдали на мониторе.

— Ты сказал, что у тебя есть решение? — тихо спрашивает Магистр.

— Да. Решение есть, — медленно повторяет Андрей, — Решение есть, и его можно реализовать в любую минуту, и оно не потребует каких-то сверхбольших энергетических затрат.

— И что же это за решение? — мягко на настойчиво давит из него слова Магистр.

— Помните, что сделал Андрей, когда добивался освобождения Лены и своего собственного? Он обернул вокруг камня спиралью жгут пластиковой взрывчатки, вставил радиодетонатор и настроил пульт управления на размыкание. Что было бы, если бы он убрал палец с кнопки?

— Глупый вопрос, — отвечаю я, — Олимпик разлетелся бы на кусочки. Ты и сам это знаешь.

— Но он не разлетелся, так как ты не убрал пальца с кнопки.

— Ну? — мне становится страшно подумать о том, куда он клонит, — Дальше-то что? В чем твоё решение?

— Если бы Олимпик разлетелся на кусочки, то у ЧВП сейчас не было бы запального и прицельного лазера, и нам бы сейчас ничего бы не угрожало…

— Бы, бы, бы, бы, да бы! К чему эти упражнения в сослагательном наклонении?

— А вот к чему. Мы где находимся? В Фазе Стоуна, оснащенной всем необходимым оборудованием, или в лаборатории алхимика, добывающего Философский Камень? Кто может нам помешать ещё раз внедриться в этого Риша Кандари и убрать палец с кнопки пульта после того, как этот Старый Волк переправит сюда Лену?

Если бы здесь, прямо сейчас, разразилась азотная реакция, то тишина, которая наступила бы после неё, была бы дискотекой рок-фанатов, по сравнению с той, что воцарилась после слов Андрея.

— Ну, и что вы так смотрите на меня? — после длительной паузы, во время которой никто не проронил ни слова, спрашивает Андрей, — Да, то, что я предлагаю, называется вмешательством в уже состоявшееся прошлое. Но если у вас есть другие варианты предотвращения катастрофы, я готов их выслушать. Только я имею в виду предотвращения, а не постыдного бегства от опасности.

И вновь ответом Андрею служит безмолвие. Конечно, то, что предлагает он, это, пожалуй, единственный выход из положения. Но вся наша практика, весь наш опыт возмущенно протестуют против вмешательства в прошлое. Это однозначно повлечет за собой Схлопку, петлю Времени, тягчайшую катастрофу. Время в Фазе замкнётся само на себя, и Фаза будет лишена будущего. Можно ли решиться на это? И кому? Нам, которые стоят на страже Времени и Прогресса!

— Андрэ, — тихо, почти шепотом спрашивает Магистр, — ты отдаёшь отчет своим словам?

— Вполне, — невозмутимо отвечает Андрей.

— А ты видел, что представляет Мир в Схлопке?

— Видел, Магистр. Кэт показывала мне.

— И, тем не менее, ты предлагаешь нам совершить это… — Магистр не в силах даже выговорить это до конца.

— Да, — твёрдо отвечает Андрей, — Потому что другого выхода сейчас просто нет. Магистр, когда на одной чаше весов Схлопка, а на другой без малого триста тысяч жизней наших товарищей, гибель нашей планеты, не знаю, как ты, а я выбираю Схлопку.

— Андрей! Но ведь это — преступление! — Лена выкрикивает те слова, которые не решился произнести Магистр.

— А это, по-твоему, что? — Андрей тычет пальцем в монитор, где догорает азот на нашей планете, — Детский утренник? Невинная шутка? Хватит, Леночка! Пора понять, что началась самая настоящая война, где все средства хороши. И сейчас стоит вопрос: to be or not to be?[9]Я выбираю to be! Когда Андрей сказал этому Волку, что наш ответ будет адекватным, я подумал: а что мы можем такого предложить им ещё худшего, чем то, что они предложили нам? Ответ пришел сразу. Я просто долго не мог решиться высказать его.

— Андрей прав, — неожиданно говорит Генрих, — Я согласен с ним, другого выхода у нас просто нет.

— Не знаю, как другие, — говорит Микеле, — но я тоже поддерживаю Андрея.

Катрин молчит, она, когда волнуется, всегда грызёт пальчик своей перчатки. Вот и сейчас она почти изжевала мизинец. Не сдаётся только Лена:

— Но ведь есть же ещё один аспект! Тот, кто пойдёт на это дело, безвозвратно останется там и будет вечно жить в этой Схлопке!

— Но ведь там будет только копия его Матрицы!

— Дурак! Там будет такая же полноценная его личность! Ты же сам много раз работал в других Фазах. Ты что, заметил в себе какую-то ущербность?

Андрей умолкает на минуту, оценивая сказанное Леной, по-видимому, примеряя это на себя.

— Что ж, Лена. На это придётся идти. Вспомни, во время войны в подобных ситуациях люди бросались грудью на амбразуры, под танки, шли на таран… Да что далеко ходить! Вот, перед тобой сидит живой пример! Как Андрей в горящей машине пикировал на бензохранилище! Андрей, а ты-то что молчишь? Ты согласен со мной или нет?

— Согласен, Андрей. И согласен настолько, что готов вернуться в образ Риша Кандари и исправить свою ошибку. Пропади она пропадом эта рабовладельческая Фаза с её развращенными аристократами, пусть замкнётся она в Схлопке! Чем меньше таких Фаз, тем лучше для будущего.

— А почему, ты? — спрашивает Лена.

— А кто же? Я приволок этот Олимпик, я же его и уничтожу. Если кто-то из нас и должен остаться в Схлопке, то пусть им будет тот, кто заварил всю эту кашу.

— Ничего не получится, Андрей! — вмешивается Катрин, — Уж тебе-то там никак нельзя появляться ни в коем случае. Твоё вторичное внедрение в тот же образ в прошлом вызовет Схлопку на момент твоего появления, и всё будет впустую. Олимпик останется целым. Идти должен кто-то другой.

Мне остаётся только смириться и развести руками. Вот ведь как получается. Придётся сидеть здесь и безучастно наблюдать, как кто-то жертвует собой, исправляя мою ошибку. Какое наказание может быть тяжелее? Молчавший последние минуты Магистр говорит вполголоса: