Книга Каменный век. Книга 3. Прайд Саблезуба - Сергей Щепетов

В ту ночь он прошел и пробежал километров пятнадцать – почти две трети внешней окружности котловины. А огонь двигался за ним следом. И ночь превращалась в день, а потом снова в ночь. Луна и звезды исчезли в дыму.

Это, наверное, было грандиозное зрелище, но Семену некогда было любоваться им – он шел и бежал по холмам, окаймляющим долину. Когда огонь оставался далеко позади, он поджигал очередную трубку, швырял в траву кулек с горючей смесью и, не дожидаясь вспышки, бежал дальше. Мешок за спиной становился все легче и легче.

Пламя достигло центра котловины и ненадолго задержалось у ручья, текущего на юг. Потом занялись камыши по его берегам и вокруг озера, огонь перебрался на ту сторону и продолжил свою работу с удвоенной силой, подбираясь к тростниковым хижинам. Семену показалось, что он слышит крики людей и рев животных. Он на минуту остановился и попытался хоть что-то рассмотреть сквозь дым: крайние хижины горели, а северо-западный сектор, где за дарпиром паслись быки, выглядел темным. «Ну, конечно, – сообразил Семен, – там же в основном зеленая трава. Хоть этого-то греха на мне не будет».

Кажется, рассвет был уже близок, когда Семен оказался у тропы, ведущей на смотровую площадку над «храмовым комплексом». Дым несло как раз в эту сторону, глаза слезились, в горле першило, временами лунный свет не мог пробиться сквозь дымовую завесу, и ориентироваться становилось невозможно. Семен стоял некоторое время, пытаясь привести в норму дыхание и убедиться, что не спутал место.

«Кажется, та самая тропа. Одна гнилушка полностью истлела, и ее пришлось бросить. От второй тоже не много осталось – вот-вот начнет жечь пальцы. Ну что ж, будем считать это испытанием судьбы или проверкой божественной воли. Если сие деяние угодно высшим силам, то гнилушка догореть не успеет, а наверху никого не окажется».

Она не догорела. А площадка была пуста.

Тростниковые хижины пылали как факелы. Между ними никого не было – голые человечки толпились между рвом с леопардами и крайними строениями. На этом вытоптанном пространстве гореть было нечему. Они кричали, но их вопли для Семена ничего не значили. До стоянки паломников огонь не добрался – там тоже нечему было гореть. В разрывах клубов дыма Семен сумел разглядеть, что осталось лишь четыре-пять навесов, а людей, кажется, нет – наверное, разбежались. Стены домиков «храмового комплекса» смутно белели во тьме, и никакого движения там рассмотреть не удавалось.

«Ну, что ж, – ухмыльнулся Семен, – надо заканчивать, раз начал. Интересно, докину или нет?»

Кувыркаясь и разбрызгивая искры, «бомба» пошла вниз. Вскоре Семен потерял ее из виду и с горечью подумал, что трубка, наверное, погасла или выпала на лету. Вспышки действительно не было довольно долго, но потом она состоялась – кажется, даже сильнее обычного – на одной из крыш среднего яруса.

– Попал, однако, – хмыкнул Семен. – Пожара там, наверное, не будет, поскольку все дерево замазано глиной, но пусть эти амазонки тоже порадуются.

Последнюю «бомбу» Семен хотел запустить в ров в качестве гостинца для леопардов, но вспомнил, что ночью они там не сидят, и отправил ее туда же – на крыши «храмового комплекса». Там уже бегали и кричали фигурки жриц.

Смесь прогорела, не оставив после себя следа. Лишь в одном месте занялось слабое пламя, и Семен собрался смотреть, как его будут тушить. Только ему не удалось насладиться «чувством глубокого удовлетворения»: в голову пришла простая и ясная мысль, что этим «обстрелом» он выдал себя с головой. Пожар на полях еще можно как-то списать на природный катаклизм или происки духов-демонов. Но они, несомненно, смогли бы поджечь и «храмовый комплекс» – им же все равно, из чего он построен. А если попытались, но не смогли, значит, духи попались слабенькие или это вообще дела посюсторонних существ. Откуда прилетели горящие гостинцы, всем, наверное, было неплохо видно – стоило лишь глянуть в эту сторону.

Семен затоптал тлеющую гнилушку, надел на спину пустой рюкзак и зашагал вниз – бежать в темноте по каменистой тропе он не решался. И чем ниже он спускался, тем сильнее накатывало на него вдруг возникшее чувство непонятной, неодолимой тревоги – как будто он совершил роковую ошибку, и ее последствия вот-вот нагрянут. Он напряженно всматривался в еле различимые кусты вокруг, пытался прислушиваться сквозь шум своего дыхания. Только ничего особенного он не видел, не слышал и не чуял, а чувство опасности все нарастало. Наконец он не выдержал и побежал, ежесекундно рискуя споткнуться, сломать или вывихнуть ногу.

Спуск кончился, начался ровный участок тропы, но бежать почему-то с каждым шагом становилось все легче. Движения сделались мягкими и плавными, он как бы зависал в воздухе, не торопясь приземляться, да и земля под ногами вдруг сделалась пружинистой и мягкой. Семен уже не бежал, а мчался вперед прыжками огромной длины. Такой огромной, что в какой-то момент он вообще не смог коснуться земли…

«Сейчас на околоземную орбиту выйду», – успел подумать он.

На стене перед ним огромные птицы клевали маленькие безголовые фигурки человечков. На другой стене красовался темно-бурый контур огромного быка. Кажется, рисунок не был закончен – в нижней части линия обрывалась. Зато натуральных рогов было полно – пять пар вмурованы друг за другом в низкий постамент. Свет проникал в помещение через округлую дыру в потолке. «До него метра три – в принципе, можно попытаться, если… Стоп! А где это я?! – вдруг ощутил собственную реальность Семен. – Где и почему? А вот там и потому! Ты же этого хотел, Сема? Разница только в том, что ты всерьез не надеялся, что ты тыкался вслепую – и вдруг попал в яблочко. Ты хотел реакции на свои действия? Так заполучи – тебя взяли как котенка, копошащегося в коробочке с тряпками!»

Оказывается, он очнулся (или проснулся?), сидя на чем-то вроде каменного топчана, который, кажется, представлял собой одно целое со стеной, к которой он прислонился. Топчан был застелен шкурой с рыжевато-бурой жесткой шерстью, а стена – обычный известняк, со следами воздействия какого-то рубящего инструмента. Руки и ноги были свободны, да и чувствовал себя Семен здоровым и отдохнувшим, только ягодицы затекли от долгого сидения.

«Странно, – подумал он, – если меня взяли инопланетяне, то почему такой неолитический интерьер? А если все-таки местные, то почему не связали, почему нет охраны? И, вообще, оставили в помещении, из которого не один, а целых два выхода?!»

Помимо дыры в потолке, какой-то проем явно имелся слева в стене, напротив которой он сидел. Проем был занавешен чем-то вроде циновки или рогожи. Семен поднялся, немного размял мышцы и осмотрел себя: все на месте, от рваных мокасин до налобной повязки, даже величайшая ценность – перочинный ножик – лежит в своем кармашке. «Странно, очень странно, – оценил ситуацию Семен. – Для полного кайфа не хватает посоха и арбалета. Впрочем, последнего у меня с собой и не было. Наверное, рюкзак и посох ждут меня в соседней комнате – надо будет расписаться в получении».

Стараясь ступать бесшумно, он подошел к занавеске и оттянул ее край кончиками пальцев. В смежном помещении оказалось чуть светлее. Там было много похожего: и рисунки на стенах, и рога, и почти такая же дверь напротив с занавеской желтого цвета. А рядом с дверью располагался низкий топчан, собранный из блоков известняка. И к этому топчану был прислонен… его посох!