Книга Один в поле - Андрей Ерпылев

Преобразившийся Колесо поднялся, затушил окурок в пепельнице и взглянул на часы.

— Расходимся по одному. Сейчас я, а вы через пятнадцать-двадцать минут… Да, чуть не забыл: когда устроитесь в Багелу, отправите по почте открытку по этому адресу, — ротмистр протянул лейтенанту бумажку с хонтийским адресом. — Это будет сигналом, что вы устроились. Обратный адрес укажете свой.

— А содержание открытки?

— Поздравите кого-нибудь с днем рождения или выразите соболезнования в связи со смертью. Без разницы. Все равно ваша весточка не дойдет до Хонти — в международном отделе столичного почтамта служит наш человек. Инструкции будете ожидать на «до востребования» — не стоит посвящать хозяев вашего жилья в наши дела. Ничего особенного в письме не будет — только адрес для встречи, но… Люди сейчас подозрительны.

— А чем я буду там заниматься? Бездельник с деньгами, наверное, вызовет еще большие подозрения.

— Ничуть. Вы отстали от жизни, Гаал: сейчас никого не удивишь ни бездельем круглые сутки, ни деньгами… К тому же там, в пакете, диплом выпускника университета. Вы научный работник, лейтенант. Вы ведь в детстве увлекались жучками-паучками? Вот и ловите всяких ползучих тварей, сажайте в баночки, разглядывайте в лупу… Ученых все считают немного чокнутыми, но уважают. И, главное, они никогда не вызывают подозрений. Вам бы еще очки завести для полного комплекта и бороду… Но это уже на ваше усмотрение. Все, до встречи!

Резидент спустился по лестнице, насвистывая веселенький мотивчик, а Рой остался в одиночестве.

Похоже, что он остался в дураках. Выманили из Сардубоду занимательной сказочкой и… отправили в почетную отставку. Или не очень почетную — денег было, на вид, многовато для легализации агента. Просто откупились? Вполне возможно.

Но делать все равно было нечего, и, рассовав полученное по карманам, он, выждав установленное время, последовал за резидентом…

* * *

Следовало быстрее покинуть город: инструкции, полученные от герцога, прямо и недвусмысленно запрещали любые контакты в Столице, особенно со старыми знакомыми. Но не пройтись по родному городу Рой не мог — когда еще получится это сделать и получится ли вообще. Тем более, нужно было еще отыскать водителя, согласного доставить его в Багелу — не самое близкое к столице место.

— Эй, господин, — не совсем уверенно окликнул его кто-то, и Рой обернулся.

У пестрой витрины какого-то магазина сидел на самодельной каталке — доска и четыре колесика — сгорбленный нищий. Первым делом Гаалу бросилась в глаза потрепанная и застиранная до белизны знакомая форма — серо-коричневый «горный» камуфляж. И выцветшая эмблема горных егерей на рукаве. Он непонимающе скользнул взглядом к лицу попрошайки и…

— Зарис?!

— Рой?! Ты как здесь? — распахнул глаза инвалид, но тут же осекся. — Молчу, молчу. Дайте что-нибудь ветерану, господин!.. Пойдем, — зашипел он и покатился куда-то, ловко отталкиваясь от асфальта руками в толстых перчатках. — Иди за мной! — обернулся он и скрылся за углом.

— Ты живой? — кинулся к другу Гаал, когда оба оказались в грязном проходном дворе-колодце, рядом со смердящими мусорными баками. — Как я рад! Что это за маскарад?

— Не маскарад. Нет, — покачал головой бывший егерь. — Я в самом деле не хожу. Давно. Паралич. Ноги.

— Тебя ранило?

— Нет. Проклятые штучки. Несмертельные. Ноги так и не отошли. Меня тоже судили…

Зарис в нескольких рубленых фразах поведал другу, что тогда, после разгрома мятежа, его укрыли у себя в погребе селяне, лечили как могли, но ноги так и не отошли после «наркоза». Если бы его арестовали сразу, их, наверное, можно было спасти, но он попал в лапы Слугам Света слишком поздно: процедуры обернулись лишь новыми мучениями, чувствительность вернулась, но управлять телом ниже пояса солдат больше не мог. Оттого и осудили мятежника очень мягко, зачтя ему за заключение срок, проведенный в тюремной больнице, и вышвырнув на улицу прямо из зала суда. Инвалид был ни к чему стремящемуся к свету обществу…

— А как ты? — засыпал Роя вопросами Зарис, выговорившись. — Слышал — тебя осудили на каторгу. Вечную. Бежал.? Как теперь?

Увы, рассказать всего другу лейтенант не мог, и тот это понял. Он всегда все понимал, верный Зарис.

— А как наши?

— Наши? Хорошо. Дак стал большой шишкой. Распределяет продукты. И барахло. Толстый стал — не узнаешь. Меня подкармливает. Иногда. Хотел взять на работу. Не взял. Забыл, наверное.

— Он же вроде связался с криминалом?

— Сейчас не поймешь. Криминал. Не криминал. Все перемешалось, — Зарис явно не хотел говорить на эту тему. — Аллу еще выше залетел. Служит Слугам. Вижу редко. Но он меня не забывает. Помогает больше. Дак — продался. Аллу — свой.

— Но он ведь один из Слуг Света…

— Служит им, — поднял палец инвалид. — Не Слуга Света. Человек. Пока еще…

Разговор продолжили в жилище бывшего капрала Текуду: крошечной комнатке в полуподвале. Там было чисто и по-холостяцки уютно, но бедность кричала изо всех углов. И теснились стыдливо спрятанные в закуток за железной солдатской койкой многочисленные пустые бутылки… Рой не осуждал друга: какое он имел право судить человека, перед которым до самой могилы будут тянуться одни только темные туннели без малейшего проблеска света впереди? С каторги можно сбежать, из смертельного боя выйти победителем, но как освободиться от оков, которые не сбить, не перепилить и не отомкнуть? И он покорно чокался с быстро хмелеющим другом мутной стопкой, проглатывал обжигающую жидкость, закусывал какой-то немудрящей снедью. И слушал, изредка поддакивая, речь северянина, становящуюся с каждым тостом все более плавной.

— А ведь сестра твоя жива! — спохватился Зарис, когда была почата вторая бутылка пойла, именовавшегося «Строимперской хмельной». — Жива твоя Дона!

— Где она? — подскочил на месте Рой. — Как ее найти? Она все так же…

— Ни капли, — махнул рюмкой инвалид, расплескивая спиртное. — Я тоже боялся. Но она здоровая и вся цветет. Красавица стала такая…

— А это? — Гаал покрутил рукой у виска. — Не заметил?

— Все в порядке. Она здорова. Спрашивала тебя. Но я не знал. Так и сказал ей.

— Где же мне ее искать?..

— Это я дурак! — хлопнул себя по лбу Зарис — Она дала мне свой телефон! Сейчас найду…

Через минуту на столе перед Роем лежала карточка с телефоном. Ни имени, ни адреса… Но лейтенанту было все равно: его сестра нашлась! Она жива, здорова и ищет его!

Инвалид отключился довольно скоро. Разведчик перетащил его когда-то могучее, а теперь иссохшее тело на койку, не обращая внимания на бормотание и призывы «налить еще по полста капель». Ему не сиделось на месте: как он ни рад был встрече с другом, которого считал потерянным навсегда, — у него теперь была ниточка, связывающая с воскресшей сестренкой. И это было важнее всего на свете: друга, задания… Почти так же важно, как ждущая его в далеком Сардубоду Эна.