Книга Робин Гуд с оптическим прицелом. Снайпер-"попаданец" - Борис Орлов

Как я все это выдержал и не завалил ее там же, на скамейке — ума не приложу! Слава богу, она сама вспомнила про свадьбу, так что я тут же поволок ее обратно испрашивать у маменьки согласия на брак, пока Машка опять не потянула меня в койку. И согласие было получено в момент! Маменька прослезилась, Энгельрик выпил за здоровье молодых, и даже вусмерть пьяный святой папаня Тук промычал что-то одобрительно-нечленораздельное. Алька, естественно, была не в восторге, ну, да надо думать, Энгельс быстренько ее утешит. А почему нет?..

После обсуждения даты бракосочетания, которое было решено не откладывать и провести на следующий день, мы, наконец, получили возможность отойти ко сну. Слуги отволокли в отведенные ему покои невменяемого аббата, Энгельрик удалился утешать Альгейду, а я, в сопровождении симпатичной служанки, отправился в свою спальню. Там я долго пытался понять, почему эта разбитная молодка никак не уходит, и даже заподозрил, что нимфомания[58]в доме червива носит характер эпидемии, но потом выяснилось, что деваха просто собиралась помочь мне разоблачиться перед отходом ко сну. Ну уж нет! Хрен вам! Я уже большой мальчик, и мне такие услуги — без надобности!

Осознав, что в ее услугах не нуждаются, девчонка удалилась, а я уселся на кровать, содрал с себя кольчугу, стянул рубаху и глубоко задумался. Это что же это делается, братцы?! С каких это я пор превратился в Дон Жуана и Казанову?! Нет, не то чтобы я был урод или еще что, вовсе нет. Женским вниманием я обделен никогда не был, но всегда их надо было завоевывать, а тут… Ладно, предположим, Алька настолько глупа, что даже не поняла, что именно изменилось в Робине после повешенья. Допустим. Но ведь и остальные девицы в лагере… Хорошо, этим, скажем, было лестно переспать с атаманом. Но тут, тут-то что творится?! Что, это на нее так мой титул выдуманный подействовал?..

Дверь со скрипом открылась, и Марион, в одной рубашке, впрыгнула в комнату, точно охотящаяся тигрица. Я только и смог выдавить из себя какой-то лепет, навроде «Как? Это — вы?!», как почти мгновенно оказался с ней в постели. Вот тебе и высокая мораль, вот тебе и церковное воспитание!!!

Утром я проснулся умиротворенный и счастливый. Ночь мне не приснилась. Вот она — Марион, лежит рядом со мной и сопит в две дырки. И такая спокойная, такая довольная, как будто свадьба уже состоялась. Нет, вообще-то, если судить по фильму «Калигула», нравы в Риме были куда как свободными. Так что я, наверное, действительно попал в Рим… хотя там, кажется, не христианство было, а какая-то другая религия. Да точно! Они ж еще христиан зверями травили! И распяли Христа тоже они… Не-е, тогда это, наверное, не Рим…

Утро оказалось насыщенным, хотя тоже весьма странным. Не успели мы с Марион встать, как к нам безо всякого предупреждения ворвались две служанки, одна из которых осталась помочь нам одеваться, а другая немедленно утащила простыню, испачканную кровью. Ну, эти фокусы мы знаем: «японский флаг» — на башню! Хотя, честно говоря, я думал, что так только у мусульман заведено, но кто ж их эти данелагско-энгаляндские обычаи разберет? Может, у них тоже принято после первой брачной ночи демонстрировать подтверждение невинности невесты? В конце концов, раз Машка не вопит истошным голосом: «Куда поволокла?! Положь на место!» — значит, так надо…

Умыться нам не дали. Не потому, что не было времени, а потому, что, видимо, это не принято. Затем был «легкий» завтрак, состоявший из бочонка вина, бочонка эля, бадьи овсяной каши, холодного жареного мяса, оставшегося со вчерашнего пира, вчерашнего же хлеба, здоровенного кувшина молока и удивительно соленого и противного на вкус сыра. Несмотря на все наши усилия, мы не смогли съесть и половины и отвалились от стола в легкой прострации. И тут же уже почти теща принялась рассуждать о том, где, собственно говоря, мы собираемся венчаться?

— …И я думаю, ваше высочество, что наш нутыхамский собор — очень хорошее место! И его преосвященству не зазорно в нем служить…

Ага. И червиву нутыхамскому проще нас в нем словить. Ща как вернется этот Ральф с тремя, а то и четырьмя сотнями воинов, и чего мы тогда делать будем? Может, я и запугаю его своими титулами, а если нет?..

Политрук, а по совместительству — самопровозглашенный епископ Тук, должно быть, придерживается того же мнения, а потому неожиданно вспоминает, что поблизости имеется аббатство Святой Марии.

— Там и венчание провести не зазорно, и земля там освящена заступничеством Пречистой, — басит он. — Полагаю, что вот в аббатстве мы свадебную службу и проведем…

Знаю я это аббатство. И меня там неплохо знают. И помнят, надо полагать. Но идея отца Тука мне нравится. Во-первых, действительно безопасно: лес рядом, а от города довольно далеко. Во-вторых, в церемонии смогут принять участие все мои сподвижники, что еще больше обезопасит нас от возможного вмешательства папы-червива. А в-третьих, прочувствованный свадебный подарок, который сделают нам монахи (пусть попробуют только не сделать!), потрясенные самим фактом бракосочетания в стенах их аббатства «особы королевской крови», также будет нелишним. Все эти мысли я вложил в утвердительный кивок, который и поставил точку в спорах о месте торжества. И после коротких, занявших не более двух часов сборов мы двинулись в путь.

Всю дорогу Марион проехала бок о бок рядом со мной. Она успела сообщить мне, как она благодарна за столь знаковый выбор места венчания («Это же обитель моей Святой Покровительницы и Попечительницы!»), за то, что службу будет вести сам епископ («Мой господин, я не разобрала: откуда святой отец и где его епископат? Ах, из Святой Земли? Должно быть, он — славный воин Господа!»), за обещание быть милосердным с ее отцом («Я клянусь вам чем угодно, ваше высочество: когда вы узнаете его поближе — вы искренне полюбите его!»). И так далее, и так далее. Мне удалось лишь на минутку оторваться от моей избранницы, подскочить к аббату Туку и поинтересоваться:

— Слушай, а службу-то ты провести сможешь?

— Ты обижаешь меня, сын мой! Я однажды уже венчал…

— Тоже принца?

— Нет, — он слегка смутился. — Вообще-то это был молодой парень, который удрал из деревни со своей возлюбленной. Зато они мне заплатили…

— Понятно. Гонорар мне твой примерно известен. Бочонок эля?

— А еще — кусок копченой грудинки…

— Серьезно. И давно это было?

— Года два назад, а что?

— Ничего… Есть шанс, что ты еще не все забыл, — я хмыкнул. — Кстати, учти: ты — епископ из Святой Земли, понял?

— А чего не понять? Вместе сражались за Гроб Господень против нечестивого Саладина…

И в этот момент меня точно кипятком ошпарило. За какой еще Гроб Господень?! Против какого еще Саладина?! Тут что — Крестовые походы?! А как там нашего короля зовут?!!

— Слушай, святой отец, а у нашего Рейнхирдта прозвище какое-нибудь есть?