Книга Очень мужская работа - Сергей Жарковский

— Roger, сору. Тебе что от меня ещё нужно? Материалы? Люди?

— Ответы.

— Давай.

— Как обстановка в районе «Камино»?

— Ни выживших, ни уцелевших.

Эйч-Мент был предельно точен в формулировке. Клубин вздохнул.

— Жалко? — спросил Эйч-Мент.

— Очень, Комиссар, — откровенно ответил Клубин. — Я надеялся на Вобенаку. Хорошо хоть Наполеон выжил… Очень жалко, в общем.

— Мне тоже жалко, — сказал Эйч-Мент, принимаясь застёгивать свой плащ. — Карьер — не жаль, а вот «Камино»… Очень жалко. Твою дочку спасли, вылечили. А остальные сто миллионов человеков прямо сейчас? Как им помочь? — Эйч-Мент помолчал, возясь с застёжкой на животе. — Мне всю Зону жалко. На аэродроме сегодня — вылез из шаттла, иду, гляжу — валяется пустая консервная банка. Сладкое молоко, знаешь? И так мне стало горько, что никакая неизвестная, мать её, природа больше не превратит эту несчастную банку в магнитную дыру, в «семьдесят седьмую». Останется банка просто банкой. Вовеки веков. Так и сгниёт пустышкой… Не интересно же! Скука. А так было интересно. Надо успеть нам к включателю первыми, Сталкиллер… Да, кстати! Доктору Горски ты должен бутылку, а не он тебе. Сводка к тебе не попала по моему распоряжению. Я сам хотел тебе сказать. Полюбоваться.

Ничего себе! У Клубина отвисла челюсть. Железный Сталкиллер остолбенел. Суперсталкер, охотник на кровососов потерял контроль над лицом.

Эйч-Мент с удовольствием пялился, скаля свою радиоактивную металлокерамику.

— Да — ты — чё!.. — выдавил Клубин. — Комиссар, вы серьёзно?

Эйч-Мент хохотнул — словно стальным языком по железному нёбу.

— Есть такой слух. Профсоюз действительно готовит иск. Непосредственно к нам. Возмещение упущенной прибыли и счастья человечества. Мы, стало быть, виноваты, что Карьер накрылся. Сумма — три процента ВВП стран-основателей. Ежегодно. На сто лет. Мне уже звонили из канцелярии Её Величества. Ругались русским матом. Вот тебе, Сталкиллер, и мистер Горски. Он же фантазёр. Молодец он, а не фантазёр. А ты — Фома, не верующий в абсолют человеческой глупости. Пошёл, пошёл слушок, не сомневайся, сонни. Но благодаря мистеру Горски мы заранее готовы.

«Пошёл слушок», «есть такой слух» у Комиссара означало «информация достоверная, перекрёстно подтверждённая независимыми источниками».

— Повзрывать их к чёртовой матери, анацефалов?[9]— спросил Клубин.

Эйч-Мент пожал плечами.

— Хорошо бы. Но… Ты бутылку-то старику отдай, раз проспорил, а в политику не лезь, сонни. Не надо никого взрывать. Не двадцатый век. Человеческая жизнь священна. И всё такое.

— Так то — человеческая…

— Кстати о жизни. Ты опять без оружия.

— Комиссар! — сказал Клубин недовольно. — Шеф! Ну вас к дьяволу!

Эйч-Мент расстегнул плащ, запустил руку в неведомые глубины и долго там рылся. Клубин, морщась, ждал. Эйч-Мент наконец добыл искомое и со щелчком, словно доминошную косточку, выложил перед Клубиным на стол флешку с матрицей.

— Давай, и без разговоров, русский коммунист. Приказ и всё такое прочее. А мне пора. Будь на связи, а клона своего не балуй. Когда теперь ещё нового заимеешь. Про дочку твою — ну я тебе уже сказал. Я её навещу. Со сталкерами пора уже обострять тему. Но будь осторожней с Задницей. Он фанатик, он добрый малый. И он лучший солдат, кого я знаю. Так что интервью твоё он слушает обязательно. Думаю, ты специально не закрылся. Вариант приемлемый, я тебя поддерживаю, но будь осторожней. Жаль Задницу гасить. Мне он нравится, и он спас много людей. Если что — он на твоей совести. Всё. — Эйч-Мент поднялся, застегнул последнюю пуговицу и, не кивнув, не попрощавшись, шагнул к выходу. Клубин едва успел открыть дверь перед ним. Снаружи, оказывается, шёл редкий крупный дождик.

Громко и искусственно, пластмассово затрещали капли, разбиваясь о плащ Эйч-Мента, Комиссара, единственного на планете сталкера с рейтингом выше Комбатовского, о чём, впрочем, знали лишь четверо — сталкиллеры Клубин и Клим «Вобенака» Айве, доктор Джон «Горски» Ли и — сам Комиссар, Эйч-Мент… хозяин Хозяев, создатель, руководитель и давно уже единоличный владелец самой эффективной и действительно всепланетной организации, ближе всех стоящей к высокому званию легендарной Мировой Закулисы… и не в комическом её значении, а в настоящем, досель небывалом…

Всякий раз, думая об этом, Клубин ощущал холодок промеж лопаток. Действительно — фантастическая постановка, как в книжке, и я, опытный, повидавший виды человек, — её персонаж, и не самый главный… Роль второго плана, как ни пыжься, как ни старайся, сколько ни делай… Ужасное ощущение.

Клубин был убеждён, что его испытывает всякий, сталкиваясь с Эйч-Ментом лично. Отец-основатель. Человек-государство. Robber Baron.

Эйч-Мент вдруг обернулся, придержал закрывающуюся дверцу пальцем и произнёс:

— Да, я забыл совсем. Ты беспокоился. Недоумевал. Как его… «Епэбэвээр»… Это аббревиатура такая на вашем дурацком русском. «Единые правила безопасности при взрывных работах».

Клубин задрал брови и фыркнул.

— Ну я поехал, — сказал Эйч-Мент. — Работай, Сталкиллер. Бога не забывай. Wibbly-Wobbly,[10]сонни.

Дверца закрылась.

— О тебе разве забудешь… — сказал Клубин, с трудом удержавшись, чтобы не перекреститься.

Сегодня его пробрало до самых печёнок.

Часть третья

А. О. КЛУБИН И ДР

Глава 1

ВОСПОМИНАНИЯ… (КЛУБИН)

With the twilight colors falling

And the evening laying shadows

Hidden memories come stealing from my mind

As I feel my own heart beating out

The simple joy of living

I wonder how I ever was that kind…

Johnny Cash

Приказ есть приказ и всё такое прочее. Клубин, даже мысленно не ропща, открыл сейф с принтером и запустил матрицу в память. На дисплее выскочило время: 15 min 34 sec. Принтер стартовал, пустил обратный счёт. Клубин сел на место и стал ждать.

Создание подлинной, детальной, ответственной истории Зоны было невозможно по причине элементарной и человечеству привычной — секретность, она же — жлобство, она же жаба. Ни отдельные люди, ни десятки огромных организаций, паразитирующих на поражённой аномальными интенсивностями неизвестной природы территории «Зона», не могли похвастаться обладанием хоть сколько-нибудь полной статистикой ужасных чудес и событий. Невозможно было свести гигантские объёмы информации разных степеней качества, достоверности и упорядоченности в один компендиум. Дефрагментация была неосуществима: слишком много мелких и одинаковых интересов, слишком много невежества, слишком много неверия, слишком много болтунов и слишком, слишком много чиновников на кормлении. Все следили за всеми, все делали свои маленькие дела (суммы, правда, могли быть вполне глобальные), все берегли свои куриные, золотые и даже рубидиевые яички, тщательно рассовывая их по разным корзиночкам, пряча даже от себя самих и никогда не записывая координат, адресов и наблюдений.