Книга Офицерский мятеж - Леонид Смирнов

Угловых на ринге не назначали и некому было выбросить полотенце. Доктору пришлось трижды останавливать бои, когда у военморов начинала сильно идти кровь — из носа или изо рта. Всякий раз он ужасно ругался и требовал прекратить соревнование.

Спиваков следил за боями с судейской вышки, что стояла рядом с волейбольной сеткой. С этой позиции ему было хорошо видны достоинства и недостатки бойцов. Главный недостаток, понятное дело, — это отсутствие опыта и неумение правильно воспользоваться своей недюжинной силой. Он сразу определил фаворитов и не ошибся. Победители уже участвовали в эскадренных соревнованиях и успели познать вкус победы.

Скоро в списке претендентов остались двое: каратист и самбист. Ребята крепкие: первый — невысокий, поджарый, смуглый кореец, второй — мощный, с ногами-колоннами и железными ручищами, настоящий русский богатырь из ветхозаветной былины. Попробуй повали такого…

Спустившись с вышки, кондуктор разулся и снял форменку. Худой и нескладный, он не произвел впечатления ни на бойцов, ни на зрителей. Но его противники были настороже — они ждали от старика подвоха.

Первым в очереди был Сергей Подшивалов, самбист-перворазрядник со Старой Земли. Поединщики поклонились. Бульбиев дал команду, и бойцы сошлись в первом раунде.

Тяжеловесный самбист оказался на удивление гибок. Он не спешил атаковать и стремительно передвигался по импровизированному рингу — кружил вокруг противника. Спиваков стоял на месте и только поворачивался, чтобы не подставлять борцу спину.

Потом кондуктору надоело стоять и ждать у моря погоды. Неуловимым движением он взвился в воздух. На уровне головы Подшивалова мелькнули ноги — смыкающиеся концы «ножниц». Самбист успел отскочить. А когда Спиваков начал опускаться на пол (ведь у него нет вживленного в тело антигравитатора), матрос кинулся на него, словно хотел смести с ринга.

Бросок Подшивалова был молниеносным, но кондуктора в этом месте не оказалось. Непонятным образом Спиваков, еще не опустившись на ринг, переместился на метр в сторону. И тотчас взлетел в воздух снова. Один размашистый удар двумя ногами — и ловкий парень рухнул на татами. Чистый нокаут в первом раунде.

Аплодисментов не было — зрители в тревоге вскочили на ноги. К поверженному самбисту подбежал доктор. Подшивалов был без сознания. По счастью, дело ограничилось небольшим сотрясением мозга, а потом фиолетовым синяком на виске.

Нанеся удар, Спиваков опустился на пол, сделал несколько наклонов в стороны, разминая мышцы, и тяжко вздохнул. Он ведь предупреждал…

Когда матроса привели в чувство, начмед напустился на командира корабля:

— Господин капитан второго ранга! Почему вы позволяете калечить свой экипаж?!

Он весь побелел и трясся. Оставаясь сидеть на стопке матов, Сухов рявкнул:

— Прекратить истерику!!! — И уже спокойнее добавил: — Вы же не баба, Максим Алексеевич, а боевой офицер. И у нас тут война.

Теперь начмед побагровел. Он явно что-то хотел сказать в ответ, но не решился. Санитары унесли матроса на носилках в медсанчасть, и пришло время начинать второй поединок.

Кондуктору противостоял мастер спорта по карате, старшина Николай Ли. Он зауважал Спивакова, но отказываться от боя не собирался.

Офицеры снова уселись на маты, каплейт Бульбиев дал команду, громко свистнув в старинный пластмассовый свисток. Свисток этот был одним из множества артефактов, которые команда принесла на «Котлин». Военморы ценили и пуще глаза берегли уникальные пережитки эры морских кораблей.

Первый раунд снова оказался последним. Аристарх Спиваков мощно оттолкнулся левой ногой от татами и за пару секунд сделал несколько перелетов навстречу противнику. Это были именно перелеты, а не прыжки — с зависанием над рингом и вычерчиванием в воздухе странных фигур. Смысл их был непонятен: перелеты требовали бешеной энергии, но мало приближали кондуктора к старшине.

Четвертый перелет качнул воздух, передав воздушному потоку сатанинскую силу. Ноги Николая Ли подломились, он упал на колени, но тотчас поднялся с татами.

Не успев нанести ни одного удара, старшина-каратист был оглушен. И при этом никак не мог набрать в грудь воздуха. Спиваков стоял на противоположной стороне ринга и сочувственно смотрел на него.

Старшина хрипел, он развел руки и водил ими, словно бы отгребая воду, а потом повалился на спину. Все закончилось, не успев начаться. Публика онемела.

— Что это за изуверство такое?! — воскликнул начмед.

Доктор вскочил с матов и ринулся к проигравшему — делать ему искусственное дыхание. Вернувшиеся в зал санитары забрали вторую жертву жесткого спорта. Начмед сопровождал носилки с оскорбленным видом.

Зрители встали с матов, с озадаченными лицами поклонились Спивакову и, тихо переговариваясь, вышли из спортзала. С адъютантом остались только Сухов и Бульбиев.

— Мне очень жаль, — сказал кондуктор, утирая полотенцем капельки пота со лба, шеи, плеч и груди. — Но лучше получить здесь, чем там.

— К вам у меня никаких претензий, Аристарх Львович. Спасибо за урок, — мрачно проговорил Петр Сухов. — А вот с экипажем придется провести разъяснительную работу. Чтоб не было недопонимания.

Команда явно переоценивала свои возможности. В космическом бою это самая короткая дорога к поражению.

— Я этим займусь, — вызвался старпом. — У вас своих забот достаточно.

— Хорошо, — пробормотал Сухов. — Теперь о чемпионате. Как думаете, Аристарх Львович, у многих бойцов будут в загашнике такого рода сюрпризы?

— Я — не спортсмен, Петр Иванович. И за боями без правил слежу вполглаза. Когда попал в контрразведку, меня направили в спецподразделение «Мангуст». В детали не посвящали, но, как я понял, оно предназначалось для захвата боевых кораблей. Юнитских кораблей. Меня обучили стрельбе изо всех видов оружия, включая лазерные пушки, и обороне без оружия. Инструктором был интересный тип: узкоглазый, низкорослый, худющий, чуть сгорбленный человечек. Чина я его не знаю, как и настоящего имени. Кличка у него была «Морчелла». Так вот он и научил меня этой странной борьбе. Мало у кого получалось — координация движений была не та, да и мать-земля от себя не отпускала. Тут ведь надо в воздухе зависать. Большинство отсеялись с самого начала, некоторые — по ходу. Им стали преподавать дзюдзюцу. Только я и еще один старший лейтенант прошли курс Морчеллы до конца. Самое любопытное началось потом: нас стали учить ручному управлению кораблями. И вдруг меня перевели в эскортную службу.

— Так уж и «вдруг»? — не поверил каплейт Бульбиев.

Кондуктор усмехнулся в рыжие усы и произнес:

— Вы же читали мое личное дело.

— О вашей службе в «Мангусте» там нет ни слова.

— Вот ка-ак… — удивленно протянул кондуктор. — Зачем же я тогда все военные секреты вам разболтал? — посетовал с нарочитой веселостью. — Так вышло… Я много грешил в прошлой жизни. Попав в контрразведку, решил сдуру, что старые грехи списаны и прошлое меня не достанет. И вдруг в Особый отдел приходит письмецо. Дескать, моральный облик кондуктора Спивакова исключает возможность…