Книга Книга и братство - Айрис Мердок

Гулливер отворил дверь столовой и увидел Джерарда, держащего свечу перед одной из картин, которую разглядывала Лили. Под ложечкой неприятно кольнуло. Давно он не испытывал подобного чувства. Он узнал его: ревность. Но с какой стати, к кому, из-за кого, из-за чего? Он прикрыл дверь.

В небо внезапно взмыла туча ракет. Совсем близко, по соседству прокатилась серия оглушительных взрывов, намного громче всего, что они сегодня слышали. Они зажали уши ладонями. Патрисия закричала:

— Это не фейерверк, такого не бывает, наверно, это бомбы, террористы!

— Да что ты! — завопил Дженкин в экстазе. — Это празднуют во французском посольстве!

Роуз вернулась в дом. Прошла в столовую и включила свет.

Когда огни ракет погасли и затихло эхо взрывов, Дункан подошел к Тамар, остановился рядом, протянул руку, и маленькая ладонь Тамар на секунду сжала ее.

— Дженкин цветы не присылал, — сказала Роуз, — я спрашивала его… и, уверена, Дункан тоже этого не делал.

— Я рад, что Дункан пришел, это заслуга Тамар. Она думала, что напрасно ходила к нему, но это явно не так!

Гости разошлись, Патрисия и Гидеон отправились спать, и Роуз с Джерардом сидели со стаканами виски с содовой в гостиной у камина, в котором дотлевали угли. Свечи в подсвечниках догорели, и Роуз загасила их. От электрических ламп было светло и покойно.

— Ты говорил с Дунканом? — спросила Роуз.

— Да, тайком. Он рассказал, что Тамар разбила чайник!

— Когда была у него? Горячий? С чаем?

— Вряд ли. Это случилось, когда она пыталась прибрать у него на кухне: задела полку. Дункан, по-видимому, не расстроился, считает, что это было смешно, смеялся до упаду, когда рассказывал!

— Пьяная истерия. Сомневаюсь, чтобы бедняжке Тамар, которая пыталась помочь, было смешно. Представляю себе кухню Дункана, очень похоже на то, что творится у Вайолет! Допускаю, что он ничего не сказал о Джин и Краймонде.

— Не сказал. Думаю, мне скажет, но пока не сказал.

— Что мы намерены предпринять относительно Краймонда, я имею в виду книгу?

— Прямо не знаю, — раздраженно ответил Джерард.

Он чувствовал, что «остальные» настойчиво толкают его на некую конфронтацию с Краймондом, некое выяснение отношений. С другой стороны, не хотелось, чтобы кто-то еще ввязывался в конфликт с Краймондом, если кто и должен идти на это, так только он сам. Но такая перспектива совершенно его не прельщала.

Роуз, читая его мысли, сказала:

— Вовсе не обязательно устраивать ссору! Мы можем спокойно попросить его отчитаться о ходе работы! Все это время он получал от нас деньги и даже открытки не прислал, мол, спасибо, книга продвигается! Во всяком случае, пора нам созвать комитет.

— Да, да. Я созову. Знаешь, Гулливер до сих пор не нашел работу.

— Мне кажется, Гулливер сегодня подкрасился.

— Роуз, я устал, ты устала. Иди-ка ты домой!

Роуз чувствовала себя слегка пьяной и очень не хотела идти домой. Этим вечером она испугалась себя, ее встревожила собственная нелепая и недостойная ревность к Лили и Тамар. Стоит ли убиваться, если даже он и посмотрит на другую женщину, должна ли она чувствовать себя так неуверенно? Да. После всех этих лет ей абсолютно не на кого опереться. В любой момент она может остаться одна. Абсолютно ничто не обязывает его сохранять их нынешние отношения, он едва ли воспринимает их как близкие, которые могут измениться, или вообще как какие-то отношения! Наверное, и хорошо, что она для него стала чем-то привычным, но это также означает, что у нее нет никаких прав на него. Прав? Так она теперь думает о правах? Можно представить реакцию Джерарда на подобное слово! Но она должна поговорить с ним, должна ему сказать, должна просить, ах, как же безвольно и робко это звучит, просить поддержать в ней уверенность. Но как сказать ему, что он ответит? Надо быть откровенной и честной. Но чего она хочет? Сейчас — одного, пойти не домой, а с Джерардом в постель, и оставаться там до скончания времен. Сумеет ли она сказать ему это? Или он сам понимает?

— Не звони, не вызывай такси, — сказала она. — Я легко поймаю машину, если дойду до конца улицы. Не беспокойся, не провожай меня.

— Конечно, я провожу! Куда, черт возьми, Пат засунула мое пальто?

На улице, когда такси остановилось и открылась дверца, Джерард поцеловал Роуз в губы, как часто делал, а она обняла его за шею, как часто делала.

В тот вечер Тамар рано ушла с работы. Она привыкла к своей конторе, хотя глава фирмы и называл ее «дорогушей», а одна из сослуживиц поучала, как ей следует одеваться. Неженатые молодые сотрудники не оставляли ее своим вниманием, заигрывали, но дальше этого дело не шло. Она собиралась навестить Дункана. Он прислал записку, зовя прийти снова, она позвонила, и они условились о дате.

В той ситуации, в которую Джерард втравил ее, она чувствовала себя в роли исполнительницы чужого стремления воссоединить героя и героиню, с которыми она даже не была в особо близких отношениях. Марионеткой, обыкновенным инструментом, незаметным и не ждущим благодарности. Позже, оглядываясь назад, она поняла, что не верила в свою способность помочь этому воссоединению, а просто верила в уверенность Джерарда и была рада (значит, все-таки было в этом что-то приятное), что Джерард выбрал ее для этой задачи. Однако что-то произошло и усложнило ее задачу. Она была не очень уверена в том, когда это случилось: возможно, когда Дункан крикнул: «Прекрати!» и, взяв за руку, повел обратно на диван, или сразу после этого, когда они сидели на диване и смотрели друг на друга, или, возможно, еще позже тем же вечером, когда она была дома у себя в спальне и думала о Дункане с его огромной головой и пышной гривой и нежным, смеющимся умным взглядом. Разумеется, нельзя было сказать, что она влюбилась в него, это из-за разницы в возрасте и его места в ее жизни было совершенно невозможно. Но сочувствие к нему, желание помочь и утешить росло в ней, она чаще думала о нем и могла различить в себе уже и волнение, вызываемое физическим влечением. Тамар это не тревожило. Никто не знал об этом ее чувстве, в конце концов, легком и безобидном, и никогда не узнает. Подобное смутное чувство она испытывала в юности в безнадежных ситуациях к учителю в школе, к Леонарду Ферфаксу, к Джин, даже к Джерарду и знала, все эти увлечения вполне невинны, легко утаиваются, подавляются и проходят. На вечеринке в Ночь Гая Фокса она сначала очень волновалась, придет ли он, а после, когда он пришел, чувство удовольствия и некоторого страха заставило ее избегать его, «мечась по дому, как кошка», по выражению Патрисии. Когда в темноте, в самом конце фейерверка, он сжал ее ладонь, Тамар обдало теплой волной радости. Они не обменялись ни словом и скоро разошлись по домам поодиночке. Вспоминая этот случай, она была растрогана его, как она понимала, желанием подбодрить ее. Она решила не идти к нему, пока не получит четкого приглашения. Когда оно пришло, ей было приятно, но в то же время зародилось сомнение, а не продиктовано ли оно обязательной вежливостью.