Книга Голгофа XXI - Елизавета Ельская

— На крыльце кто-то есть, — прошептал Святослав. — Вижу огонек сигареты.

Очертания самого человека были неразличимы.

— Он там давно, — сказал Фаддей. — Я сначала в доме вас искал. Он и тогда тут маячил, пришлось в окна с другой стороны заглядывать.

— Надо его убрать, причем без шума.

— Дайте мне нож, — тихо произнес Симон.

— Справишься?

Симон лишь молча кивнул, однако Иоанн остановил его:

— Подожди, это слишком рискованно! Возле крыльца негде укрыться, он тебя заметит. — Он тронул за рукав Фаддея. — Лучше дай мне свой КОР.

— Отсюда не попадешь, его же не видно.

— Зато сигарету видно.

Иоанн взял КОР, прицелился и нажал на спуск. Огонек сигареты, описав дугу, упал вниз.

— Все, пошли, — сказал Иоанн.

Они пробрались на крыльцо и, перешагнув через мертвеца, открыли дверь. В доме было темно и тихо. Двигаясь на ощупь и стараясь не шуметь, они вошли в первую комнату. Филипп прислонился к косяку.

— Я здесь подожду. Голова кружится, еще грохну что-нибудь.

Все их имущество лежало на месте, и оружие тоже. Должно быть, местные решили, что торопиться некуда и они разберутся со всем этим утром. С оружием каждый почувствовал себя уверенней. Теперь только у Фаддея не было автомата. На вопрос, где он, Фаддей виновато сказал, что положил его в машину, потому что по необходимости часто отлучался в кусты и автомат ему мешал. Эти отлучки спасли ему жизнь: из кустов он увидел вооруженную группу раньше, чем она его. Визитеры высматривали его возле машины, и по их повадкам было нетрудно догадаться, что эти люди явились сюда не затем, чтобы пригласить его на чай. Трезво оценив ситуацию, Фаддей понял, что с одним КОРом у него нет шансов добраться до машины и точно так же нет шансов прорваться к дому, от которого его отделяла сотня метров открытого пространства, в это время хорошо освещенного луной. Выстрелы из КОРа были слишком тихими, чтобы привлечь ими внимание тех, кто находился в доме, поэтому Фаддей сделал то единственное, что было в его силах: отступая через кустарник, специально зашумел, чтобы спровоцировать стрельбу из ружей и винтовок, которыми были вооружены противники. Раздавшиеся ему вслед выстрелы должны были разбудить спавших в доме и уж во всяком случае заставить дежурного поднять тревогу. Фомы, однако, в то время на крыльце уже не было, а прочие находились во власти одуряющих испарений.

После того как команда завладела своими КОРами и автоматами, Святослав задался вопросом, что теперь предпринять — отправиться ли на поиски Фомы или сначала пойти к машине, где лежало их самое грозное оружие: два «страйка» и импульсар. Однако они не могли использовать «страйки» и импульсар до тех пор, пока не выяснят, где Фома и жив ли он еще, поэтому Святослав решил пока обойтись без них, тем более что около машины, вероятно, тоже был караульный. Пока им везло, все было тихо, но везение — вещь капризная, а если поднимется шум, это затруднит поиски Фомы.

— Куда теперь, командир? — спросил Симон, сжимая автомат.

— Надо найти Фому. Филипп, ты как? Может, здесь останешься?

— Нет, мне уже лучше, я иду с вами. Где мы его будем искать?

Фаддей нерешительно сказал:

— Насчет Фомы я ничего не знаю, но видел кое-что странное. Когда я выбрался из тех чертовых оврагов, то вернулся в деревню с другой стороны. Там слышался какой-то гул, то ли пение, то ли крики, не поймешь. Когда я подошел ближе, все закончилось, и из одного дома народ повалил. Не из дома даже, а из огромного сарая. Целая толпа, будто они там всей деревней собирались. Я, правда, по-быстрому смотался оттуда и стал вас разыскивать.

В душе Святослава шевельнулось нехорошее предчувствие.

— Показывай, где это.

По-прежнему пригибаясь и прячась, они двинулись через деревню. Дома вокруг стояли темные и безмолвные.

«Похоже, они сами тоже чего-то нанюхались на своем сборище и теперь ловят кайф, — подумал Святослав. — Нигде ни звука…»

Когда они пересекли деревню и очутились возле крайних домов, Фаддей указал на приземистое прямоугольное сооружение.

— Это здесь было.

Соблюдая осторожность, они подошли ближе: около строения никого не было. Святослав толкнул запертую только на щеколду дверь. Когда она отворилась, в лицо им пахнул какой-то слабый, едва ощутимый запах.

— Филипп, покарауль снаружи, — сказал Святослав.

Остальные вошли внутрь и, прикрыв дверь, включили фонари. Просторное помещение с гладко утоптанным земляным полом было совершенно пустым, лучи света выхватывали из темноты одни бревенчатые стены, только в самом центре что-то стояло. Лучи фонарей сконцентрировались там и осветили большой стол, на котором лежало человеческое тело. Обнаженное, с разведенными в стороны руками. Святославу не надо было смотреть на лицо, чтобы понять, кто это. Они опоздали. Фома был мертв, и на его груди багровела пятиконечная звезда, обращенная одной вершиной вниз, а двумя вверх — перевернутая звезда, знак Сатаны.

Мария сдавленно вскрикнула, а Симон потрясенно пробормотал:

— Господи, что это?

Руки Фомы были привязаны к краям стола, а горло перерезано, но крови почти не было. Наклонившись, Святослав увидел на поверхности стола два желобка, ведущие от того места, где находилась шея, к краям.

«Они собрали во что-то его кровь, — с яростью и отвращением подумал он. — Жертвенная кровь для Сатаны. Изуверы проклятые!»

Перехватив взгляд Марии, он торопливо сказал:

— Его просто убили, а это уже потом. Он умер, и ему было все равно.

Он взял Марию за плечи и повернул лицом к себе, чтобы избавить от невыносимого зрелища. Любой сталкер видел множество смертей, но случившееся потрясло даже их, а ее тем более. Симон и Фаддей перерезали веревки и сняли тело.

— Идем к машине, — сказал Святослав.

Они вернулись назад той же дорогой, какой пришли сюда. По пути прихватили из дома оставшиеся там вещи. Около сарая с вездеходом сидел караульный — Иоанн покончил с ним так же, как прежде со сторожем у дома. Погрузив все в машину, они забрались внутрь сами, и Святослав сел за руль. Мотор послушно завелся и заработал без стука — Фома вчера потрудился на славу и полностью устранил неисправность. А теперь его искалеченное тело лежало на том куске брезента, на котором накануне он раскладывал детали.

Вездеход выкатился из сарая и выехал на дорогу. Деревня, окутанная серой предрассветной дымкой, казалась вымершей. Через несколько минут она была уже позади. Симон виновато сказал:

— Я был зол на него тогда, в сарае. Обозвал дерьмовым караульщиком… Не знал, что он уже мертвый. Не представлял его мертвым… Любой из нас, только не он…

Раньше Святослав считал, что в их отряде всеобщего любимца нет, но сейчас понял, что ошибся. Похоже, теперь, когда Фомы с ними больше не было, это поняли и все остальные. В машине царило тягостное молчание. Внезапно его нарушил звенящий и прерывистый голос Марии, которая с застывшим и отрешенным лицом всматривалась во что-то, видимое ей одной: