Книга 1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера? - Андрей М. Мелехов

Не занимать было Гитлеру и личной храбрости, являвшейся, по-видимому, результатом фаталистической уверенности в том, что его «бережёт Бог». «Он верил, – подтверждает этот факт Линге, – и часто говорил об этом, что его бережёт «провидение» («With Hitler to the end», с. 12). Все трое мемуаристов привели конкретные примеры спокойного отношения Гитлера к опасности, проявленного в самых различных ситуациях. Упоминались, скажем, его поездки на линию фронта в открытом автомобиле во время вторжения в Польшу и отказ прервать совещание в районе Запорожья, даже когда ему доложили о прорыве советских танков. Вопрос о храбрости заслуживает отдельного разговора. Скажем, меня поразил рассказ Кемпки о том, как Гитлер фактически лично оккупировал Прагу (а заодно и всю страну!), прибыв в замок Градчаны во главе всего лишь сапёрной роты эсэсовцев и небольшого эскорта военнослужащих Вермахта («I was Hitler’s Chauffeur», с. 48). При этом правительство и народ Чехословакии, обладавшие всем необходимым, чтобы отбиться от наглых притязаний фюрера, сдались нацистам без единого выстрела. Как парализованные, они начисто забыли о мощнейших укреплениях на границе, сильной и вполне боеспособной армии, а также о могучей военной промышленности, впоследствии исправно работавшей на Третий рейх в течение всей войны. Как вполне справедливо заметил Вальтер Шелленберг, в то время «было бы преувеличением, употребляя слово «вермахт» (по-немецки «военная мощь». – Прим. перев.),говорить о подлинной военной мощи Германии – в действительности силы, которыми она располагала, были слишком слабыми для серьёзных военных действий» («Мемуары», с. 63). Когда чехи – как тогда, так и сегодня – жалуются на мюнхенское предательство союзников, не следует забывать о том, что предательство по отношению к своей стране совершили прежде всего они сами. Найдись в тот непогожий день среди десятков тысяч чешских военнослужащих и полицейских (по выражению Гейдриха, приведённому Шелленбергом, последние представляли собой «превосходный человеческий материал», и он «всех их взял бы в войска СС» – там же, с. 72) один-единственный настоящий патриот с твёрдым характером и заряженным пулемётом «Шкода» – и мир был бы избавлен от ужасов Мировой войны и нацистских лагерей смерти. Но получилось иначе: Гитлер бросил невероятный вызов судьбе, и ему столь же невероятно повезло. И так ему везло практически всё время – вплоть до июльского заговора 1944 года. Впрочем, даже тогда, будучи раненным, он всё же чудом уцелел, несмотря на взрыв нескольких килограммов взрывчатки, оставленных буквально в метре от его ног.

Найдутся читатели, которые усмехнутся при упоминании слова «удача». И они, конечно, окажутся во многом правы: «везёт», как правило, тем, кто всю жизнь старается работать на «удачу», а не полагается на «провидение». Абсолютно прав был русский полководец А. Суворов, который, по преданию, в ответ на высказывания недоброжелателей в отношении его полководческих талантов сказал что-то вроде: «Раз повезло, два повезло, но всё время-то везти не может!» Именно так – более или менее «закономерно» – до поры до времени везло и Сталину, упорно шедшему к главной цели своей жизни – абсолютной власти над всё большей частью человечества. Особенно явственно признаки индивидуального везения проявляются во время войны. Вы никогда не встретите военного, принимавшего участие в боевых действиях, который не верит в то, что кому-то на войне судьба улыбается (и к таким вполне сознательно тянутся другие), а кому-то – нет (и от таких шарахаются, как от прокажённых). Скажем, не удивительно ли, когда пилот взорвавшегося на высоте нескольких километров бомбардировщика приходит в себя уже на земле – живым, здоровым и... с нераскрывшимся парашютом?..

Поскольку мне уже сорок шесть, я отношусь к рассказам об удачливости того или иного человека вполне серьёзно. Мало того, пятнадцать лет назад, учась в бизнес-школе Университета Миннесоты, я даже подумывал о научном исследовании на тему о роли, природе и возможных закономерностях удачи в бизнесе – в применении как к отдельным предпринимателям, так и к огромным корпорациям. К моему удивлению, американский профессор-статистик отнёсся к подобному намерению абсолютно серьёзно и даже всячески поощрял меня заняться данным направлением. Больше всего меня удивило то, что вопрос о везении оказался вполне «научным» в понимании высококвалифицированного эксперта и заслуженного исследователя. К сожалению, в то время у меня были несколько иные приоритеты (надо было зарабатывать на жизнь), а потому до изучения феномена удачи руки так и не дошли – во всяком случае, пока. Но интерес, как говорится, остался...

Когда я читаю о человеке, которому, несмотря на постоянно бросаемые вызовы судьбе, в течение полутора десятков лет практически всё время невероятно везло, я не могу не думать и о том, что кому-то – скажем, его оппонентам – одновременно столь же чудовищно не везло. И что, соответственно, в какой-то момент таким «симметричным неудачником», неосторожно связавшимся с «бесноватым», мог оказаться «отец родной» – Сталин И.В. А заодно с ним – и вся Страна Советов, которую авантюризм зарвавшегося в своей самонадеянности вождя едва не «подвёл под монастырь». Внимательно я отнёсся и к такому, казалось бы, вздорному утверждению Кристы Шрёдер о том, что накануне 20 июля 1944 года Гитлер якобы «чувствовал» готовившееся на него покушение генералов. Не склонен я смеяться и по поводу следующего высказывания бывшей секретарши фюрера: «Он (Гитлер) обладал чувствительностью медиума и магнетизмом гипнотизёра» («He was my chief», с.xviii). Дело в том, что подобные предчувствия (как вполне рациональные, так и абсолютно, казалось бы, беспочвенные) частенько являются частью «клинической картины» чрезвычайного везения того или иного человека. Правда, в какой-то момент пресловутый «внутренний голос» может начать подсказывать совсем «не то». Обычно это означает: более на удачу рассчитывать не стоит. Нетрудно догадаться, что тот или иной везунчик, как правило, оказывается последним, до кого доходит, что удача повернулась к нему спиной. И, соответственно, пытается игнорировать этот печальный факт – вплоть до полной потери всего, что его невероятное везение принесло до начала полосы неудач. Наполеон, Гитлер и многочисленные любители азартных игр – яркое подтверждение действенности этого правила. По этой причине гораздо более «везучими» оказываются те любимцы удачи, которые стараются на неё, по возможности, полагаться как можно реже. И которых жизнь периодически – видимо, чтобы не забывали об обратной стороне везения – бьёт по голове.

Несмотря на большое количество интересных фактов, сообщённых авторами «гитлериады», я не нашёл в их воспоминаниях того, что искал – хотя бы короткого упоминания о некоем странном событии, произошедшем накануне 22 июня 1941 года с людьми, имевшими прямой или опосредованный доступ к Гитлеру. Как оказалось, ни Шрёдер, ни Линге, ни Кемпка вообще не упомянули о последних предвоенных днях ни одним словом. Впрочем, даже в отсутствие прямых признаков существования «неизвестного элемента», в мемуарах бывших соратников Гитлера оказалось немало косвенной информации, так или иначе говорящей в пользу моей гипотезы.

В первую очередь, из свидетельств личного помощника, секретарши и шофёра фюрера следует, что его устранение никак нельзя было считать невозможным. Вот что написал по этому поводу Линге, который в интересующий нас период проводил с Гитлером больше всего времени: «После моего возвращения из плена в России я был удивлён утверждениями – которые повторяются до сих пор – о том, что было практически невозможно приблизиться к Гитлеру, чтобы убить его. Это неправильно. Любой, обладающий хитростью, умением и решимостью, мог уничтожить Гитлера в любой из многочисленных удобных моментов, имевшихся для этого» («With Hitler to the end», с. 12). Понятно, что, если кто и обладал в те времена всеми перечисленными качествами в полной мере, то это были сталинские спецслужбы... Бывший шофёр Гитлера Кемпка сообщает интересный штрих в отношении тех самых «моментов». Оказывается, фюрер любил время от времени проехаться по ночному Берлину в скромном «Фольксвагене» – дабы спокойно проинспектировать архитектуру города («I was Hitler’s Chauffeur», с. 24). Важную информацию на этот счёт можно найти и в воспоминаниях Кристы Шрёдер, процитировавшей аффидавит (заверенное заявление) бывшего личного адъютанта Гитлера Отто Гюнше от 26 марта 1982 года: «...Никогда не существовало приказов проверять сумки персонала гитлеровской штаб-квартиры при входе и выходе из ставки, «фюрер-бункера» и жилых блоков сотрудников. После покушения 20 июля 1944 года не работавшие в «фюрер-бункере» посетители должны были сдавать свои пистолеты охране из РСД, а их папки и портфели проверялись» («He was my chief», с. 93). Иными словами, вплоть до середины 1944 года любой из сотрудников гитлеровского окружения или его гостей мог (сознательно или невольно) пронести с собой всё, что угодно, – включая оружие, бомбу или пробирку с патогеном.