Книга Поход семерых - Антон Дубинин

— Исповедуюсь перед Богом всемогущим и перед вами, братья и сестры (брат, мой милый, я буду с тобой. Я буду с тобой. Братья, fratteri, вот и наша смерть)… что я много согрешил мыслью, словом, делом и неисполнением долга (да, да, да!!! Я не помню уже — но много-много-много). Моя вина, моя вина, моя великая вина. Поэтому прошу… блаженную Приснодеву Марию (Мария, сестра. Молись о нас, мы все погибли, ты была права), всех ангелов и святых (и всех рыцарей Грааля) и вас, братья и сестры… Молиться обо мне… ныне и в час смерти нашей… Ныне, в час смерти нашей. Господу Богу нашему. Аминь.

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, братья и сестры, отпускаю вам все грехи ваши — вольные и невольные… Епитимья же будет вам — сейчас идти и делать что должно, поддерживать других делом и словом, отринув страх смерти и положась на Господа. И еще — прочитать «Отче наш». По одному разу.

«Это чтобы успеть», — подумал Аллен, и глаза его наполнились слезами горячего восхищения. Йосеф был великолепен. Он победил в этом турнире. Нужно ему сказать, что он добился, чего хотел. Он научился всех защищать. Он таки стал очень сильным, как хотел в детстве. И еще — очень красивым. Аллен никогда не видел такого красивого человека. И совершенно не важно, что у него пол-лица в крови, одежда грязна от ползания на животе по полу, а правая рука висит, как пустой рукав. Подняв эту правую руку, от боли закрывая глаза, Йосеф благословил ею свою последнюю паству, и сквозь и через хриплые выкрики из оглушающего динамика с торпедного катера пришла великая тишина.

Корабль накренился так сильно, что уже нос его коснулся воды. На этой вырывающейся из-под ног палубе, которая недавно светилась цветными огоньками, оставаться было просто нельзя. Однако пятеро оставались.

Аллен обнял Клару обеими руками, и она спрятала лицо у него на плече. Слабая плоть ее трепетала, не желая, не желая умирать. Еще одна очередь прошила воздух.

Марк с треском отодрал от борта кусок деревянных перил.

— Ребята, если сейчас броситься в воду под прикрытием корабля, пока он еще не утонул, и попытаться отплыть как можно дальше… у нас есть шанс. Когда теплоход утонет, всех затянет в воронку. Но пока шанс еще есть.

Следующим движением он отодрал еще кусок перил. Клара что-то невнятно сказала в плечо Аллену. Ее переспросили.

— Я не умею плавать, — громче повторила она, жалко улыбаясь сквозь слезы. — Не было возможности научиться. Простите.

— Я понесу тебя. — Марк шагнул вперед. Лицо его было таким… таким, что Аллен моментально, как при вспышке молнии, понял, что нужно сделать, что нужно сказать, чтобы исцелить это одним касанием.

Лучи прожекторов ударили косыми потоками, прочесывая палубу и темную, внезапно совсем ночную клубящуюся воду, воду, бывшую их смертью. Голос что-то крикнул о том, что они все сдохнут. За борт с этой, теневой стороны упало что-то тяжелое. Потом еще. Видно, самые решительные из людей решили испытать, насколько они хранимы судьбой, тем же способом, что предлагал Марк. Те из них, кто надел спасательные жилеты, будут замечены и убиты первыми.

— Марк, мы с Кларой — брат и сестра.

Все это происходило слишком стремительно, хотя по безумной важности происходящего стольких событий хватило бы на год. Но в этот краткий миг между Марком и Алленом не стало тени, стеклянная стена обрушилась со звоном, лица их стали живыми и исцеленными.

— Клара, я люблю тебя. Даже если мы не выживем, я просто хочу, чтобы ты знала, потому что это правда.

— Я знаю, Марк.

Вот — все было сказано, вот — красные прожилки на каштановых лепестках набухли живой кровью, и тут Аллен понял, что это просто ловушка. Очередное испытание, и оно ненастоящее, потому что Господь не допустил бы этого на самом деле. Маленькая стриженая девочка, в глаз которой вонзился осколок стекла. Черная вода, хотящая нас всех пожрать. Нет, все это не так. Они же искатели, и не им обрести смерть в этой черной воде, перечеркнутой лучами прожекторов. Не им превратиться в гоблинов, а потом в трупы, и трупы обгложут рыбы. Смерти не может быть — не теперь, не так. Сейчас все будет хорошо, и они увидят Грааль. Прямо здесь. Я знаю, сейчас это случится. На мне волшебная рубашка, рубашка с алым гербом.

Сейчас я открою глаза и увижу Льва. Лев, помоги! Кто-нибудь, в кого я верю, ПОМОГИТЕ!!!.. Как же иначе моя мама?.. Мамочка, как же ты будешь без меня?..

…И ничего не произошло. Господи, Отче, отчего Ты допускаешь все это?.. Или нет, не так. Просто я устал и забыл все, что знал. Я уже мертв, меня больше нет. Потому что Ты оставил меня, о Боже мой, Ты оставил нас всех. Зачем Ты оставил нас, Господи?.. Святой Грааль, но я верю в Тебя. Я буду всегда верить в Тебя.

Марк сунул ему в руки обломок деревянной оградки. Руки его, которыми он ломал твердые доски, кровоточили. Но это все уже не имело никакого значения.

Они впятером обнялись, и Аллен впервые понял истину, которая была необходима ему все это время, как вода или воздух, но пришла только в самом конце. Его брат был здесь, с ним. Его новые братья, все вместе — и являлись его братом. И они же были розой, и огнем, и теплом. Любовь похожа на теплый огонь, но иногда — и на смерть. А помнишь ли ты, что там, в сердцевине розы?.. И почему нельзя ни с кем расстаться, не желая того?..

«Аллен, Аллен, цветет ли каштан? Роберт, Роберт, каштан наш в цвету. Он белый и алый, а иначе и быть не могло. Ты можешь положиться на меня, мой милый брат».

…И черная вода в черной тени тонущего корабля, грохоча, как стекло, завывая, как бешеная электронная музыка, шурша, как ломкая слюда, поглотила его. И Лев не помог ему, когда вода с размаху хлестнула его по лицу и груди, и желтый луч прожектора ударил вдали, как дорога в абсолютную смерть. И рубашка с гербом человека по имени Алан не согрела теплом его тело, погрузившееся в лед. Но он любил их всех, и любил Святой Грааль, и даже за такую цену не собирался отдавать.

…Наверное, это еще не смерть. Я не знаю о ней. Это просто — тьма…

Часть 2

…И кровь свою отдать не жаль…

— Сэр Галахад, твоя просьба будет исполнена, и когда ни испросишь ты смерти для тела твоего, тогда и ниспослана тебе будет смерть. И тогда будешь ты жить жизнью души твоей.

Сэр Томас Мэлори

Избранников же, повтори,

И для Грааля тоже три…

Робер де Борон

Глава 1

Человек, барахтавшийся в ледяной черной воде, умирал. Он не знал, есть ли тут еще кто-нибудь; не знал, сколько времени он уже держится на воде. Наверное, несколько часов. Скоро, наверное, он больше не сможет плыть и тогда умрет.

Волна под рукой ночного ветра поднялась и в очередной раз накрыла его с головой. Он успел хватануть воздуха, но недостаточно; вода на миг ослепила и оглушила его, перевернув, как сухой листок, и он увидел свое тело со стороны — тонкую фигурку, белую на черном, под углом идущую в бездну, и успел пожалеть себя, как стороннего человека. Но море выплюнуло его вовне, и он, едва не захлебнувшись, жадно втягивая воздух, замотал головой по ту сторону дробящегося черного стекла, одновременно откашливая воду. Вода была соленая и жесткая. Он был уверен, что смерть его близка.