Книга Белая ночь - Дмитрий Вересов

— Ты не бойся, — успокоила его Света, — тебе не будет больно… Я не знаю, полюбишь ты меня или нет, — добавила она вдруг совершенно серьезно, приглушенным голосом, переходя постепенно на шепот, — но ты меня запомнишь на всю жизнь. Такой, как я, у тебя никогда уже не будет…

Она оказалась очень умелой и тактичной в постели, может быть, даже талантливой. Через полчаса Кирилл почувствовал себя совсем другим, совершенно счастливым человеком. Он даже решил, что теперь они со Светой в постели совершенно на равных. Но тут же получил тонкую любовную оплеуху, как заигравшийся котенок от опытной львицы. Ему еще многому предстояло научиться. Но ведь это была не физика и не высшая математика! Кирилл спешил, поначалу сдавая экзамены по этому предмету досрочно, но скоро понял эту тонкую игру со временем, мхатовскими паузами, лирическими отступлениями и, наконец, фантастическим полетом вдвоем над ночным городом.

— Света, Света, проснись! — тормошил девушку Кирилл, переполненный нежностью к линии ее позвоночника. — Мне надо сказать тебе что-то важное!

— Что такое? Сколько времени? Семь часов?

Ты с ума сошел, завтра же суббота.., или воскресенье? Все равно — выходной. Тихо. Я сплю…

— Света! Не спи! Слушай… Я тебя люблю… Кажется… Нет, точно…

— Очень хорошо. Спим. Давай спать. Киса…

Первый раз она назвала Кирилла Кисой. Но хотя с тех пор она его называла только так, все окружающие, то есть все ее подруги и друзья Кирилла Кисой звали как раз ее, Светку. Кирилл чувствовал, что такое обращение отдает пошлятинкой, но даже это для него было новым, необыкновенным, и он смирился с этим прозвищем. Со временем он переиначил его по своему, называя Светку «Kiss». Так ему нравилось больше. Всего одна русская буква, зато какой с ее исчезновением открылся смысл — «поцелуй» и еще знаменитая рок-группа, с изображения которой на обложке его блокнота все и началось.

Порой ему, правда, приходила в голову мысль, что Светка, скорее всего, называла «Кисами» всех своих возлюбленных. Но тогда Кирилл говорил себе, что ревновать и упрекать ее он не имеет права, потому что она — первая его женщина, то есть единственная и уже неповторимая, почти святая…

Киса сегодня даже не опоздала. Прибежала румяная, пахнущая теми же веселыми духами, с таинственной коробкой в руках. Сначала поздравила обычно при всех, а потом притянула Кирилла к себе за ухо и зашептала ему такие пожелания и обещания, что у юноши захватило дух. Потом был долгий, долгий поцелуй, за время которого толпившиеся вокруг ребята успели отвернуться из вежливости, повернуться опять, закурить, помянуть недобрым словом опаздывающего Иволгина и, наконец, возмутиться;

— Вы же не на свадьбе! Никто вам «горько» пока не кричал… А вон и электричку уже подают под посадку. Где же Иволгин? Где этот поддельный Дима?

— А он, наверное, не придет, — ответил Кирилл, с трудом освобождая рот. — Я ему сказал без девушки не приходить. Откуда у него девушка?! Это я виноват. Придумал какую-то глупость, построил всех парами, как в детском саду.

Откуда у Димки девушка? Где он ее возьмет за три дня? Обидел домового…

Киса посмотрела на него внимательно, покачала головой и впервые за все время их знакомства ничего не сказала. Значит, действительно он поступил очень нехорошо. Можно было, конечно, позвонить Иволгину с вокзала, крикнуть, чтобы немедленно мчался сюда, а они его подождут…

С одной стороны приближалась «зеленогорская» электричка, с другой к ним подходил своей топающей походкой Иволгин. Рядом с ним шла умопомрачительная девушка в красной короткой курточке, джинсах и красных же сапожках на высоком каблуке. По ее осанке можно было бы равнять стрелки вокзальных часов ровно в полдень. Это было какое-то недоразумение! Просто Иволгин шел рядом с незнакомой красавицей к электричке в одном темпе. Сейчас она остановится, а Дима подойдет к ним один, будет оправдываться, просить прощения за свое одиночество. Нет! Иволгин подошел к ним со своей обычной простодушной улыбкой, от которой смешно топорщились его усики, и девушка подошла тоже с улыбкой, совершенно обворожительной.

— Поздравляю с днем рождения, — сказал Дима, смущаясь и сердясь на себя за это смущение. Подарок мы с Наташей вручим попозже. А сейчас разреши тебе пожать руку…

Иволгин всегда придавал большое значение таким ритуалам. В это пожатие он вложил очень многое: и обиду, и одиночество, и привязанность…

— А мне разрешите вас поцеловать, — девушка запросто подошла к Кириллу и чмокнула его в щеку.

Она сделала это очень легко и естественно, совсем буднично, но Кирилл почувствовал, как напряглась стоявшая рядом с ним Киса.

— Ну и Иволгин! — сказал вдруг Костя Сагиров. — Ну и сукин сын!

Что это значило, поняли все, не только парни, но и сразу потускневшие девчонки, даже яркая Киса.

В электричке девчонки разместились на коленях у парней. Только Наташа и Иволгин сидели у окна напротив друг друга. Кирилл вдруг неизвестно почему подумал, что можно было бы посадить Наташу на колени к Диме, и тогда освободилось бы место еще для одной пары…

Для Жени Невского и Альбины Вихоревой.

— Ты чего насупился? — спросила его чуткая Киса. — Можешь не говорить. Я тебе сама объясню почему. По гороскопу самый плохое время приходится на месяц перед днем рождения.

У тебя сейчас такой период. Ничего, терпи немного осталось.

— Наша встреча — это несчастье, что ли? усмехнулся Марков. — А ты, оказывается, в гороскопах разбираешься. А вот Дима у нас умеет гадать. На картах и по руке…

Киса тут же протянула Иволгину ладонь.

— Дима сейчас нагадает, — заворчал Сагиров. Вы ему верьте, верьте. Мне он напророчествовал, что я после первой сессии вылечу из института. Ни фига подобного!

— Во-первых, я гадал на кофейной гуще от растворимого кофе, поэтому получилось искажение, — деловито пояснил Иволгин. — Во-вторых, тебя, как всегда, спасла кафедра физвоспитания. Без нее тебя бы Ястребов склевал…

— Еще бы! Я за ЛИВТ морду подставляю, кровь проливаю, а еще должен ходить на экзамены и даже лекции учить. Предлагал мне мой старый тренер: «Иди, Костя, в текстильный институт имени Кирова. Будешь как сыр в масле кататься». Говорю родителям: «Может, пойти в текстильный?» А отец кроссворд разгадывал, как закричит: «Вот, очень кстати! Как называется текстильный банан? Пять букв!» Я как услышал про это, решил, что текстильным бананом быть не хочу, и пошел в водники.

— И правильно сделал, — сказали хором братья Никишкины.

— А теперь дайте мне правую руку, — попросил Дима Кису.

— Так! Ребята, давайте-ка все на «ты», — приказала Киса. — Откуда у тебя эти буржуйские замашки?

— А ты что, не знала? Иволгин как раз из тех самых буржуинов происходит, которые Мальчиша-Кибальчиша замучили. Сейчас он тебе, Киса, нагадает смерть пионерки.