Книга Живые не любят умирать - Маргарита Малинина

Паша с Женькой ворвались к нам, когда не было еще и десяти.

– Беда! – с порога начали они. – Ольга сбежала!

– А Щавелев? – первым делом спросила я, спрыгивая с кровати.

Ребята принялись наперебой рассказывать об утренних событиях. Серовы-старшие еще не приехали, а Ленка с Дрюшей сидели в гостиной в тот момент, когда там появились Жека с Пашкой, и Ленка тут же накинулась на них, а не знает ли кто, куда подевалась Ольга. Мои компаньоны выдали заготовленную легенду, мол, с вечера неважно себя чувствовала, лежит у себя в спальне, просила не беспокоить. На что Лена разумно возразила: «Вообще-то я первым делом и заглянула к ней комнату, но ее там не оказалось! Ко всему прочему не оказалось и ее вещей, и машина, стоявшая во дворе, испарилась».

– Вот такие ватрушки, – закончил повествование Женька. – Мы с Паханом обежали все прилежащие окрестности в поисках бежевой «шестерки», да так и не нашли. Выводов напрашивается два: либо кто-то угнал ее машину и спрятал все ее вещи, либо она отчалила на ней сама, захватив багаж.

– Чего проще проверить, – сказала я.

– Не пойми что, – возмутилась Юлька услышанным новостям. Я согласно закивала.

Если Ольги в камере не окажется – это будет странно, так как ключи от темницы и наручников как лежали, так и лежат у меня на подоконнике. Неужели есть такая же связка ключей? Но у кого? А если Ольга на месте, получится еще непонятнее. Зачем кому-то ее вещи и машина? Чудеса.

Мы привели себя в порядок, я схватила ключи, и через пару минут наша четверка стояла возле двери в башню.

– Я останусь на шухере, – сказала Юлька. – Выйдет нехорошо, если увидят открытую дверь, а за ней – нас.

Это показалось нам разумным, и, оставив Образцову у входа, уже трое, достав походный фонарик, вторглись в карцер.

– Обалдеть, – изрек Логинов, разводя руками, что относилось, само собой, к опустевшему помещению. Оля испарилась, оставив нам на память пустые наручники, прикрепленные к изголовью нар. Решетка на окне была не тронута, что говорило в пользу другого способа покидания пыточной. Впрочем, это все глупости: даже если не брать в расчет второй этаж и крепкую решетку, она бы не пролезла в это крошечное оконце. Женькины мысли были идентичны моим: – Чтоб я сдох, она вышла через дверь. Но как, черт возьми? Изнутри открыть эту дверь нельзя! Получается, что ей ее открыли.

– Именно. – Я погладила себя по голове, дабы лучше думалось. – Вот что, говори тише. Сдается мне, об этом лучше никому, кроме нас четверых, не знать.

– Но кто мог ее выпустить?

– Я знаю кто, – заявил Паша с видом всезнайки и ткнул пальцем… в меня.

Я рассмеялась:

– Да-да, я так и думала. Чего еще можно от тебя ожидать? Да я у тебя во всех смертных грехах виновата!

Не глядя на меня, он продолжил вещать в Женькины уши:

– Держу пари, что адвокатишки пресловутого тоже нет. Можешь не сомневаться, кроме нее это сделать некому. Сейчас я тебе объясню. – Вообще странно было такое услышать от Паши. Чтобы он вдруг что-то объяснял, да еще и отличнику Логинову… Короче, мы оба с большим любопытством уставились на Павла. – Единственная связка ключей была у нее, так? Вопрос: почему она забрала ключи себе? Ага, загадка. Кто мог открыть темницу в то время, как они были только у нее? Опять загадка. А я тебе отвечу. Дождалась она, когда все заснут, и выпустила их. Вот как.

Да, это было весьма глупо, но чего еще можно было услышать от «гения мысли» Паши? Снова рассмеявшись, я повернулась к Женьке, ища поддержки, выраженной также в смешке или в улыбке, но нежданно-негаданно его лицо сперва приобрело задумчивое выражение, следом – он заколебался, и постепенно согласился.

– Интересный вариант… а? – Женькин вопрос адресовался, разумеется, мне, вернее, не вопрос даже, а вот это самое коротенькое «а». И как прикажете на него отвечать? Больше всего хотелось назвать следующую по алфавиту букву, но, мнилось мне, требовали от меня чего-то иного.

Подавив в себе нарастающее раздражение, я сказала, обращаясь именно к Женьке:

– Хорошо, послушай. Выходит так, что я первая указала на ее татуировку, затем ловила ее, ловила, руки ей скручивала, по щекам била, а все, в общем-то, для того, чтобы ночью встать и выпустить ее? Замечательно. А логика где?

Самойлов нахмурился.

– Значит, не хотим сознаваться? Что ж, не боись, мы тебя не больно зарежем! Пара деньков на нарах, на хлебе и воде, и сама во всем признаешься!

Я только рот открыла. Вот уж о ком не думала, что он садист и изверг.

– Постой, я ей верю, – сообщил Евгений другу. – Ей в самом деле нет никакого резона освобождать пленников. Как ты спала ночью? – без перехода спросил он меня.

– Спасибо, хорошо, – пожала я плечами.

– А это не праздный вопрос.

– Точно! – озарило меня. – Вот ужас. Мне померещилось, что в комнате кто-то был. Но было темно, я закрыла глаза и уснула. Потом мне приснилось, что мимо проехала машина, и звук был такой достоверный. Это ж Ольга уезжала!

– Ладно, – вроде как поверил Женька. – Остается выяснить, кто же позаимствовал у тебя ключи. И притом вернул. То есть заходил в твою комнату дважды.

– Ума не приложу, – честно призналась я. – Надо у Юльки спросить, может, она что-то слышала?

– Тогда я вынужден с тобой согласиться насчет того, что никому об исчезновении Ольги знать не стоит. Только я, Пахан, ты да Юлька. Остальные – враги. Будем надеяться, что обманщик сам разоблачит себя по неосторожности. А теперь пойдемте проверять Щавелева.

Мы вышли из левой башни.

– Ну что? – шепотом спросила Юлька. Я ответила ей, что Ольга сбежала. – Ленка с Андреем наверху. Мы не сможем пробраться к Щавелю.

– Я беру их на себя, – с важной миной выпендрился Пашка. Я прыснула, но в Юлькиных глазах появилось что-то сродни легкому восторгу:

– А как ты это сделаешь? – спросила подруга.

– Ха, да легко!

Паша гордой походкой направился на четвертый этаж. Через некоторое время все трое – Павел, Андрей и Лена – спустились вниз, весело хохоча. Теперь путь был свободен.

Отперев карцер, мы услышали дикий писк. То пищал Артем Артурович.

– Удивительно, что на этаже его не слышно! – изумилась Юлька.

– Звукоизоляция нехилая, – согласился Женька.

– Он что, всю ночь так пищал? – сморщилась я, точно от кислого соуса. – Сейчас оглохну!

– Ну что я говорил? – пытался Евгений перекричать спятившего пленного. – Надо было оставить заклеенным рот! Ну ладно, сегодня мы все равно ничего вразумительного от него не услышим. Идем.