Книга Тайная любовь Копперфильда - Анна Данилова

— А он должен был ее узнать?

— Не знаю… Это она так говорила. Что было у них дело однажды, на каком-то дне рождения, на какой-то даче. Она досталась ему девственницей, но он не оценил это, а может, и не понял, потому что они все тогда много выпили. Сейчас молодежь вообще много пьет, а потому мало чувствует. Сколько раз я ей говорила — выбрось ты его из головы! Он разбогател, у него уже и невеста есть… Если бы вы только знали, какой у нее жених наклевывался, уж как он ее любил… Да я рассказывала вам про него. Олежка Шумилин. Чудесный был человек. Да погиб…

— Зачем Надя поехала в Ниццу? — спросил Левин и замер, понимая, что, в сущности, этим вопросом как бы расписывается в том, что, по сути, ничего не знает об этой поездке и что он по большей части блефовал, сказав, что ему известно все.

— Зачем-зачем, — проворчала недовольным голосом Мария Григорьевна. — Можно я закурю? Что-то разволновалась…

Она достала сигареты и закурила.

— Решила повторить мой подвиг и появиться в Ницце, чтобы попасться ему на глаза.

— В обществе мужчины?

— Глупости! Какого еще мужчины? Она собиралась туда одна, это я точно знаю. Ей подружка какая-то одолжила красивые вещи, деньги… Я еще спросила Надю, стоит ли эта поездка таких бешеных денег, у меня же компьютер есть, Интернет, я посмотрела, сколько стоит такая путевка… Но Надя сказала, что у нее скоро будут деньги, что она кому-то будет что-то там оформлять, и я ей поверила. Когда она жила здесь, рядом со мной, в ее мастерской бывали очень состоятельные люди, которые покупали ее работы… Словом, отправилась она… Постойте. Вы сказали, что она была там с мужчиной? С каким?

— Его фамилия Тришкин. Аркадий Тришкин. Вам это имя о чем-нибудь говорит?

— Нет, никогда не слышала. А кто это?

— Один актер. Дело в том, что когда Надя вернулась, а вернулась она с ним, с Тришкиным, с которым и провела все это время, пытаясь попасться на глаза Дунаеву… Словом, Тришкина убили. Вот поэтому я здесь, у вас.

Наступила пауза. Мария Григорьевна сидела задумчивая и курила.

— Значит, она втянула меня в какое-то нехорошее дело… Нет, она предупреждала меня, конечно, что ко мне может заглянуть Денис, чтобы выяснить, где Надя, есть ли у нее сестра-близнец… Мы же придумали эту интригу, чтобы возбудить к ней сильный интерес… И что получилось на самом деле? И зачем ей какой-то Тришкин? Глупость какая! Как же можно тратить такие деньги, чтобы самой же все и испортить присутствием другого мужчины?! Нет, я ничего об этом не знаю. Надя должна была поехать одна, влюбить в себя Дениса, притвориться иностранкой, чтобы потом, когда он вернется в Москву и вспомнит наконец, кто она (если не вспомнит еще там, в Ницце), он начал разыскивать ее, выяснять, кто же был с ним в Ницце — уборщица ли из его офиса или другая девушка… Знаете, вот сейчас рассказываю вам это и сама удивляюсь, и как это так могло случиться, что я благословила ее на эту поездку? А кто и за что убил этого Тришкина?

— Вот бы знать…

— Вы пришли ко мне, чтобы выяснить это? Полагаете, что я в курсе того, кто мог убить вашего актера?

— Нет-нет, Мария Григорьевна. На самом деле я пришел сюда совершенно по другому вопросу. Вам знакома фамилия Штейман?

— Может, когда-то и слышала, да только сейчас не припомню… А это еще кто такой? Или кто такая?

— Михаил Яковлевич Штейман.

— Нет-нет, не знаю я такого человека. И что с ним — его тоже убили?

— Это человек, у которого сейчас скрывается Надя. Зная, что вы поддерживаете с ней связь и что рано или поздно она объявится у вас или позвонит, хочу вас попросить: пожалуйста, передайте ей этот конверт. Это письмо от Дениса. Он переживает за нее. Она исчезла неожиданно. Может, ей нужно помочь. Эта игра зашла слишком далеко…

— А кто такой Штейман-то?

— Человек, с которым она поехала на машине в неизвестном направлении.

— Интересно, и что в этом письме? Нет, я не из любопытства… Хотя чего уж там… конечно, мне интересно, каким образом сложились их отношения… Бедная девочка, — Мария Григорьевна приняла конверт из рук Левина и положила на стол.

— В письме говорится о том, что с Нади сняты все обвинения, что она может вернуться домой, что он ее ждет. Вот, собственно, и все. Как видите, мы с вами в чем-то похожи — пытаемся устроить личную жизнь хорошему человеку.

Она грустно улыбнулась.

— Вы — опасный человек, господин Левин. Но можете на меня рассчитывать.

* * *

Почему, думал Левин, возвращаясь в машину, старые дамы становятся столь сентиментальными, когда речь заходит о любви? Неужели вспоминают собственные любовные похождения?

31

В поисках компании, где Лариса могла бы выплакать свое одиночество и сделать несколько глотков виски, она все больше и больше времени проводила у Елены дома. Ей нравилась спартанская обстановка квартиры подруги, эти серые мягкие диваны, белые стены и жалюзи вместо бархатных штор. Да и сама Лена, подтянутая, строгая, вносила одним своим видом подобие порядка и в душу Ларисы. Лена даже дома ходила в строгих черных брючках, спортивной майке и белых уютных носках. Рядом с ней Лариса чувствовала себя спокойнее. К тому же подруга была единственным человеком, находящимся в курсе всех ее жизненных проблем.

— Знаешь, как говорят французы: когда у тебя что-то не ладится — вымой голову! — С этими словами Лена, у которой и без того все ладилось, удалилась в ванную комнату. — И тебе советую!

Лариса, оставшись одна в гостиной, сначала докурила сигарету, потом допила виски из стакана, после чего, просто не зная, чем себя уже занять, отправилась в спальню Лены, где села за письменный стол и уставилась в мерцающий разноцветными пятнами экран монитора.

В этот момент раздался характерный булькающий звук — так приходит сообщение по скайпу. Лариса щелкнула большой клавишей, экран загорелся, внизу оранжево светилась полоска — Елене кто-то написал, возможно, она с кем-то лениво перебрасывалась сообщениями, как это делала сама Лариса, когда бывала дома. И тут ей подумалось, что она ничего не знает о своей подруге. Что понятия не имеет, с кем она может вот так общаться по скайпу или разговаривать по телефону. Что личная жизнь Елены — за семью печатями. Если она вообще есть, эта личная жизнь, в чем Лариса сильно сомневалась.

Лариса прикрыла за собой дверь и позволила себе полюбопытствовать, с кем же это переписывается Лена. Прочитанное удивило ее, потрясло, вызвало болезненный шок. То, что она увидела, прочла, было интимнейшей перепиской ее подруги с мужчиной по имени Мiki. Понимая, что времени у нее мало, что Лена в любую минуту может появиться в спальне, и тогда неприятного разговора не избежать, Лариса быстро просмотрела предыдущие записи, недельной, месячной давности… Спустя несколько минут она, протрезвев, сидела, оглушенная биением собственного сердца, и понимала, что все это время Елена попросту дурачила ее и выставляла полной дурой! Что Мики — не кто иной, как Ларин отец Михаил Вдовин, он же любовник Лены, жених, почти муж, и что у Елены с ним грандиозные планы… «Эта сволочь Геша, — писал наиоткровеннейшим слогом Miki, — все у нас отнял, хотя клянется-божится, что все наоборот, что это я почистил его счета! Но мне же ясно дали понять, что это он, он! А Сыров… Как он мог так поступить со мной, мои люди вычислили его, они считают, что он разыграл сразу две партии, что стравил нас. Что вроде бы он обокрал и меня, и Гешу, хотя, Леночка, мне кажется, что у него кишка тонка, чтобы обокрасть нас обоих, да чтобы еще и столкнуть нас лбами, что кто-то стоит за ним, кто-то, кто платит ему за то, чтобы он так поступал. И этот кто-то — третий, понимаешь, третий, на кого работает этот Сашка-хакер… Знаешь, это просто счастье, что мы с тобой успели кое-что припрятать, прикупить. Ты у меня умница, вот приеду и расцелую тебя в твои румяные щечки и еще кое-куда. Обожаю тебя, скучаю… Пожалуйста, сделай так, чтобы Лариса ни в чем не нуждалась, деньги я передал с Т., он все сделает в лучшем виде. Да, ты была права, когда говорила, что ей лучше всего не знать. Пусть думает, что у меня все плохо, пусть урежет свои расходы… Видимо, я был плохим отцом, много баловал ее, вот теперь и расхлебываю… Но она моя дочь, и я ее люблю. Ты говоришь, что мне лучше не звонить ей, чтобы она попереживала, поволновалась, что пусть это будет элементом, как ты говоришь, ее воспитания, что ж, может, ты и права, конечно, но не слишком ли это строго по отношению к ней? Ведь ее Дунаев бросил, ты писала, бедная девочка, ей сейчас так тяжело… Ох, Леночка, я просто разрываюсь между вами и обеих вас люблю, конечно, по-разному… Когда-нибудь мы ей все расскажем, думаю, она поймет нас и простит…»