Книга Семнадцать каменных ангелов - Стюарт Арчер Коэн

Сеньора де Пелегрини подробно расписывает, с помощью каких художеств осуществлялось все это. Как Марио прибегал к саботажу и насилию, чтобы уничтожить конкурентов в автогрузовом сервисе, как шантажировал конкурентов по контейнерным перевозкам, вынудив их продать дело ему. Она рассказывает, как он организует своих армейских друзей в тайную офшорную корпорацию, как использует их связи, чтобы получить огромные контракты на поставку вооруженным силам говядины. Она начинает приводить имена, среди которых фигурирует имя адмирала, который помог Уотербери быть представленным Пелегрини.

Уотербери отрывается от своих записей: «Минуточку». Он чувствует, что проект уклоняется в сторону от задуманного, и, возможно, в опасную сторону, и он не уверен, хочет ли слушать дальше. В то же время пока еще слишком рано отказываться от премии в двести тысяч долларов. «Давайте вернемся к жене, – говорит он. – Чем она занимается все это время? Подозревает ли, что происходит?»

Сеньора моментально преображается, погружаясь в счастливую ностальгию: «А, его жена! Его молодая красавица жена увлечена радостями материнства, вся в заботах о своем самом дорогом достоянии. Ей приходится руководить прислугой, приглядывать за нянями. Она просматривает море приглашений, следит за выполнением социальных обязанностей, которыми обременена семья такого ранга, и, конечно же, сохраняет за собой позиции лидера в мире искусства. После Фиореллы родился Эдмундо, потом Алисия. Ее жизнь заполнена до отказа, и она блаженствует до тех пор, пока, подобно тому, как астроном чувствует гравитационное притяжение невидимой темной звезды, не ощущает, как в ее жизнь вторгается присутствие смертного греха».

Уотербери поднимает на нее глаза: «Смертного греха?»

Она поворачивается к нему: «Об этом поговорим в следующий раз. Мне кажется, я дала вам достаточно, чтобы заполнить двадцать страниц, правда?»

Вместе с Уотербери она проходит через несколько пустых комнат особняка Кастексов и из одного из стенных шкафов вынимает заклеенную картонную коробку. «Я приготовила эти материалы для вас, они помогут вам уловить дух времени». Направляясь к машине, Уотербери чувствует спиной, что Абель Сантамарина изучает его своими странными, светлыми глазами.

У себя в комнате он открывает коробку. Номера «Ла пренсы» сообщают о государственном перевороте, который поставил у власти диктатуру, а небольшие вырезки из финансовой газеты описывают детали сделок местных корпораций. Здесь же журналы семидесятых и восьмидесятых годов, кассета популярной музыки того времени, рассыпавшаяся в конверте высушенная роза, серебряная погремушка, снимок склепа в Ла-Реколета и напечатанный по индивидуальному заказу томик стихов в роскошном издании с кожаным переплетом, автор поэтического сборника скрывается за филигранно выполненными инициалами «Т. К.».

Уотербери рассматривает это странное expediente жизни Терезы Кастекс, и оно вызывает в нем чувство жалости. Ее стихотворные опусы – это оды «Искусству» и «Любви», рассыпающиеся кучей претенциозных восклицаний. «О Искусство, мой любовник, зачем ты овладело мной и бросило в мусорной куче, чтобы я падала еще ниже?» Он чувствует безбрежные амбиции Терезы, желания, которые будут, он знает, вечно душить ее под напором свойственной ей ограниченности и несуществующего таланта. То, что она рассказывала ему, видится ему теперь в ином свете – как история беззаботной дамочки, которая постепенно обнаруживает в самом близком ей человеке глубоко укоренившиеся пороки, узнает в нем беспринципного коррупционера, и это производит в ней переворот, она начинает пробуждаться от иллюзий.

Уотербери начинает писать, и, к его удивлению, дело пошло на лад. Магнат, инженю, возникающие на фоне воровства, по грандиозным масштабам которого его можно называть не иначе как бизнесом. Там есть революционеры и продажные политиканы, там есть выступающие в роли соучастников функционеры из Соединенных Штатов, каким он был в свое время. Танго, помпезные фасады, коровьи туши над тлеющими углями – все это вьется вокруг него и становится самим городом, так что когда он идет по улицам, это улицы его книги, горький вкус кофе – это горечь его книги. Уотербери пишет, не раздумывая, по десять-двенадцать страниц в день, тогда как обычно пишет не больше трех. Тщеславная и легкомысленная Тереза Кастекс превращается в женщину, разрывающуюся между собственным материальным благополучием и сознанием того, что она стала частью злокачественной опухоли, которая втягивает ее в свои мерзкие сети. Будет ли она разоблачать эту опухоль, поставив под угрозу роскошь и статус, которые та дает ей? Или закроет на все это глаза? Таким поворотом темы и повествования Уотербери выводит роман за рамки пустопорожней болтовни Терезы Кастекс.

В то же время где-то в дальних уголках его мозга раздаются далекие шаги. В таком повороте есть что-то грязное. Как гость дона Карло, он выступает в роли предателя. В качестве друга Терезы Кастекс он выступает в роли клиента. А как иностранец, балансирующий между богатым и безжалостным магнатом и его обозленной женой, он просто презренный boludo. На последней встрече с доном Карло он заметил известную напряженность, и это тревожит его. Он приходит к Пабло в его офис посоветоваться.

«С Карло Пелегрини! Тем самым Карло Пелегрини из „Мовиль-Сегура“ и все такое?»

«Да».

Пабло наклонил голову и, тяжело вздохнув, уставился в белый ковер. Он молчит поразительно долго и, только заговорив, поднимает голову: «Он знает, что ты здесь?»

Уотербери немного насторожился: «Нет. А что такое?»

«Пелегрини… – Он покачал головой. – Как ты познакомился с Пелегрини?»

«Одни мои друзья представили меня, и потом все стало развиваться». Писатель рассказывает об адмирале и бывшем министре экономики, потом передает свое краткое танго с Терезой Кастекс и ее версию собственной жизни и жизни «Марио».

Пабло наклоняет голову, и Уотербери впервые видит, как всегда беспечное лицо друга омрачается беспокойством. «Ты здорово вляпался, Hermano[80]».

«Как это понять?»

«Пелегрини крупная фигура. Его службой безопасности руководят бывшие палачи времен диктатуры. У него масса сомнительных предприятий. Не связывайся с ним».

«Я уже связался. Пабло! У меня контракт на двести тысяч долларов. Мы можем прожить на них четыре года. Это дает мне время написать настоящую книгу».

«Пожалуйста, не ставь себя…»

«Но я же всего-навсего романист! Что может быть бесполезнее и безобиднее, чем это? Ему нечего бояться меня!»

«Дело не в том, что ты такое, а в том, что он думает по поводу того, что ты такое есть. Скажу тебе больше, заигрывать с чьими-то женами здесь, в Аргентине, всегда опасное занятие. У нас не та культура, когда двое мужчин встречаются, пожимают друг другу руки и беседуют на философские темы».

«Не будь смешным. У меня жена!» Даже для самого Уотербери его собственное возражение кажется слабоватым. Интересно, знает ли Пабло о его продолжающейся дружбе с Поле́.