Книга Авантюристка - Кэтрин Нэвилл

Стоит заметить, что сегодняшний вечер был весьма удобен для того, чтобы постараться в последнюю минуту внести нужные нам изменения в оперативную банковскую программу. Ведь именно в конце года в каждом разделе нашей системы выстраивается длинющий хвост вводимых в последний момент разнообразных данных — и отдел обменных фондов в этом смысле являлся исключением. Мне просто останется присоединить наши программы к пакету остальных, и, несомненно, ещё до наступления полночи они начнут свою работу внутри компьютерной системы, рассылая денежки из обменных фондов по учреждённым нами счетам.

Часы показывали десять, когда произошло несчастье. Мы с Перл вышли на террасу подышать свежим воздухом и прийти в себя после трудного дня. Тавиш остался за компьютером набивать программы. Он как раз только что завершил перерегистрацию списка из блока памяти мистера Чарльза и распрощался с сим почтённым джентльменом, пожелав ему доброй ночи. И вдруг мы услышали вопль Тавиша:

— Ах, черт побери!

Мы ворвались в кабинет и увидели, как Тавиш уставился на дисплей.

— Что случилось? — воскликнула я, обегая стол, чтобы взглянуть на экран дисплея.

От волнения голос Тавиша я почти не услышала. Смысл происшедшего дошёл до меня, когда я увидела на экране текст:

СИСТЕМА ТЕСТОВ ВСЕМИРНОГО БАНКА ЗАКОНЧИЛА СВОЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ.

ЖЕЛАЕМ ВАМ САМОГО СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА И ВЕСЁЛЫХ КАНИКУЛ!

— Они отключили эту чёртову систему тестов! — Тавиш чуть не плакал. — Мои программы уже были включены в очередь на проверку, а они вырубили проклятую тестирующую систему на два часа раньше!

Дерьмо, — бормотала я, тупо уставившись на экран и пытаясь собраться с мыслями. Ни разу в жизни я не испытывала такого потрясения.

— А мы тут расслабляемся, — прокомментировала Перл, — смакуем китайские деликатесы, попивая коллекционное шампанское, как будто время нас совершенно не волнует. А что этот ваш визг означает на самом деле? Что, собственно говоря, случилось?

— «И если захочешь, ты сможешь понять их грёзы, — продекламировал Тавиш. — Их разочарованье, их отчаяние, их взлёты и падения — море, море грёз…»

— И все-таки что это означает? — недоумевала Перл, посмотрев на Тавиша так, будто у него крыша поехала.

— Это Дилан Томас[15]— объяснил он. — И это означает, что наши грёзы погибли — наша система погибла — наш проект погиб — и мы тоже погибли.

Он встал из-за стола и, словно сомнамбула, удалился из комнаты, не удостоив нас даже взглядом.

— Это правда? — обратилась Перл ко мне. — И ничего уже нельзя исправить?

— Не знаю, — отвечала я, все ещё не сводя глаз с экрана дисплея. — Я действительно пока ничего не знаю.

В гостиной часы пробили одиннадцать, и Перл только что предупредила Тавиша, что если он ещё хоть раз заикнётся «Если бы мы только…» — то ему явно не поздоровится.

И тут у меня родилась одна идея. Я понимала, что для её реализации предстоит преодолеть длинный и извилистый путь, но я уже вполне созрела для того, чтобы что-то предпринять.

— Бобби, ты пробовал составить целевые коды? — спросила я Тавиша.

— Могу постараться, — но, по правде говоря, это не моё хобби, — признался он.

— Что ещё за целевые коды? — заинтересовалась Перл.

— Машинная тарабарщина, — пояснил Тавиш. — Это те элементарные кусочки, из которых составляются более объёмные программы. Это словно мозаика, и каждый её кусочек содержит инструкцию, приказ, который машина может понять и выполнить.

— Что ты задумала? — спросила теперь Перл у меня, не отрывая глаз от Тавиша.

Не отвечая ей, я задала вопрос Тавишу:

— Ты не мог бы извлечь целевые коды из программ, которые написаны сегодня вечером, и ввести их прямо в операционный блок, как будто это части некоей уже прошедшей тестирование и принятой к руководству программы?

— Ну как же, несомненно, — наглой издевательской ухмылкой паясничал Тавиш. — Вот только для этого придётся пробраться в оперативный отдел и получить доступ к системе телеграфных обменов. Но я уверен, что любой из работающих там операторов с радостью уступит мне своё кресло (они ведь дежурят там круглые. сутки, не так ли?) — как только мы объясним, что намерены слегка ограбить банк.

— Я не об этом, — возразила я, хотя понимала, что то, что имела в виду на самом деле, ещё более безумная затея. — Я хочу сказать: если смогу прямо сейчас обеспечить тебе доступ в операторскую, ты сможешь внести в рабочую программу нужные изменения до тех пор, пока не отключилась и система телеграфных обменов?

Тавиш посмотрел на меня, а потом истерически расхохотался.

— Признайся, что ты шутишь, — произнёс он.

— Будьте добры, поясните, — вмешалась Перл. — Не означает ли ваша милая беседа, что у кого-то из нас ум за разум зашёл?

— Совершенно верно, она рехнулась, — подтвердил Тавиш. — В компьютерную систему банка входит множество первоклассных машин, которые принимают постоянно сотни данных с периферии, и информация проносится по их бокам, как импульсы по системе нервных узлов, и соответственно этому сотни ячеек памяти открываются, фиксируя информацию, и закрываются за тысячные доли секунды…

— Прекрати, — возмутилась Перл, — и перескажи это на общепринятом английском языке.

— Короче, — с нетерпением поморщился Тавиш, — представь себе чертовски искусного жонглёра, который работает одновременно не меньше чем с миллионом шариков, причём движутся они со скоростью света. И пытаться вмешиваться в эту механику — это все равно что, например, оперировать мозг кенгуру, руководствуясь показаниями секундомера.

— Гениальное истолкование, — похвалила его я. — И как ты полагаешь справиться с этим, если я обеспечу тебе доступ?

— Конечно, я сумасшедший — но не до такой степени, — веско произнёс он. — К тому же ты не сможешь подключиться в оперативную систему со своего частного терминала.

— Я и не предлагаю тебе действовать опосредованно, — улыбнулась я. — Мне кажется, мы могли бы попробовать сделать это на месте.

— Ты имеешь в виду — прямо в машинной операторской? — удивлённо ахнул Тавиш.

Онемев от ужаса, он вскочил с дивана, швырнув на пол салфетку.

— Нет! Нет! Нет, и ещё раз нет! — вскричал он, как только к нему вернулся дар речи. — Это абсолютно невозможно! — Он едва не дошёл до истерики, и я прекрасно понимала почему.

Если мы, влезая в святая святых жизнедеятельности компьютера, совершим хоть ничтожную ошибку, произойдёт мгновенный крах всей оперативной системы, да и не только её. Причём катастрофа будет сопровождаться таким ужасным рёвом, что, раз услышав его, всю оставшуюся жизнь будете нервно вздрагивать от самых невинных звуков, к примеру, сработавшей в супермаркете сигнализации. И ущерб, причинённый машине, будет не самым худшим результатом подобной развязки, поскольку окажется парализована деятельность всего Всемирного банка.