Книга День лжецаря - Брэд Гигли

На пустых улицах крики Симеркета отскакивали от кирпичных стен, окна в домах были наглухо закрыты ставнями. Кое-где мелькали лица любопытных, но быстро прятались в тень. Когда идет война, никто не хочет рисковать лишний раз.

Несмотря на свое состояние, Симеркет понял, что его ведут по Пути процессий и совершенно очевидно, что в царский квартал. Наверняка на площадях должны стоять эламские солдаты, подумал он и повернул голову, чтобы убедиться в этом. Но темнота была уже такой густой, что он не мог разглядеть ничего.

— Мне известно, кто поработал на плантации! Это ваших рук дело! — прошипел он в сторону Эспа.

— Мы тоже это подозревали, — раздался саркастический ответ.

— Кутир все знает, — солгал Симеркет. — От меня.

— Как бы не так!

— Его люди сейчас как раз ищут вас!

— Брехня…

— А где, ты думаешь, я пропадал весь день? Во дворце! Я все рассказал Кутиру — как ты, переодевшись исином, убил его шурина! Я и египетскую стрелу ему показал!

— Неужели? Тогда мне странно то, что сказал посол Менеф. Он тоже был весь день во дворце. У вас была возможность поговорить.

Симеркет, выругавшись про себя за промашку, продолжал бросать обвинения:

— Я рассказал ему, что и в египетском храме ты орудовал, думая, что там моя жена…

— Мы прекрасно знали, что твоей жены там нет!

Процессия остановилась. Мерзкая желтая усмешка мгновенно погасла в темноте, когда образина приблизил свой оскал к лицу Симеркета.

— Видишь ли, мы знали, что твоя жена мертва. Это я прикончил ее. Жаль только, у меня не было времени с нею побаловаться, упустил такой лакомый кусочек! — Его жуткий смех наполнил улицу.

Симеркет, повиснув на руках, набрал в рот побольше слюны и плюнул Эспу в физиономию. Тот продолжал скалиться, но глаза его сделались холодными, как у мертвеца.

— Дай-ка мне это копье, — спокойно сказал он посольскому стражнику. — Отлично! — произнес он, взвесив оружие в руке. И повторил: — Отлично!

Стражник молча сглотнул слюну.

Симеркет знал, что сейчас будет. Его заколют, как закололи Найю. Он закрыл глаза, приготовившись к удару. Но вместо удара в живот он ощутил удар по голове — вспышка золотых искр ослепила его. Эсп ударил его рукояткой копья-и его поглотила тьма. Последнее, что услышал Симеркет, были слова Эспа:

— Вот так. Теперь он немного помолчит…

Когда Симеркет очнулся, его все еще тащили. Услышав громкое эхо шагов, он решил было, что они в подземелье. Но звука падающей воды не было; и сквозь прищуренные веки он не увидел корней деревьев, ползущих по проходам и стенам. Наоборот, через равные промежутки времени им попадались фонари; а это говорило о том, что здесь живут люди.

Болела голова, во рту ощущался вкус крови, но Симеркет уже не был пьян. То ли от удара, то ли от страха, но он протрезвел. Он мгновенно составил план: надо продолжить безвольно висеть, и пусть его волокут и дальше, однако в конце концов его должны будут опустить на землю, вот в этот момент он вскочит на ноги и обратится в бегство.

Спустя еще некоторое время они остановились у какого-то дверного проема. Симеркет напрягся. Вот где ему следует осуществить задуманное! Но он услышал, как отодвинули тяжелый засов и, скрипнув, распахнулась дверь.

Египтянин понял, что его внесли в какое-то помещение. Он почувствовал одновременно облегчение и страх; это означало, что его не собирались сразу же убивать, однако попытка побега исключалась. Его бросили на каменный пол. По движению света, проникавшему сквозь закрытые веки, Симеркет понял, что это фонарь.

Когда грубые руки начали срывать с него одежду, он перестал притворяться и громко закричал, отбиваясь.

— Очнулся! — раздался чей-то голос.

— Вот и хорошо! — раздался второй. Это был голос Эспа. — Так ему будет еще интересней!

Протест Симеркета закончился тем, что с него содрали всю одежду и даже разули. Совершенно голого, его толкнули к стене и оставили одного. Отходили, на всякий случай держа наготове мечи, дабы арестованный не выскочил вон, хотя бы и обнаженный.

Последним выходил молодой стражник, которому он подарил копье. Парень ничего не сказал, но внимательно посмотрел на него, указывая глазами на стену. Симеркет повернул голову и увидел, что стражник оставил на стене фонарь.

Зачем он это сделал, озадачился Симеркет. Что из того, если он будет иметь возможность созерцать камеру своего заключения? Что это ему даст?

Дверь захлопнулась. В бессильной злобе он бросился на нее, колотя кулаками, но услышал только, как задвинули засов. Вслед за этим открылось маленькое зарешеченное окошко в верхней части дверной панели, и на него уставилась пара темных глаз — Эсп!

— Выпусти меня отсюда! — взмолился Симеркет. — У меня есть золото! Я сделаю тебя богатым…

— У меня достаточно золота, — усмехнулся экзекутор. Сколько людей предлагали ему это ради спасения своих жизней! Это бесполезно, подумал Симеркет с тоской. Эспу нужно не золото.

Он услышал звук приближающихся шагов. До него долетел голос Менефа, похожий на радостное ржание:

— Он здесь?

— Здесь, — усмехнулся Эсп.

— Покажи-ка!

Посол был столь ничтожного роста, что ему пришлось подняться на цыпочки, чтобы приложить глаза к решетке.

— Ты ответишь за это фараону, Менеф! И тебе повезет, если тебя не сожгут за это живьем! Я знаю, что ты принимал участие в заговоре!

— Какое это теперь имеет значение? — усмехнулся Менеф. Симеркет в ярости заколотил в дверь.

— Когда я отсюда выйду, Менеф, я скажу Кутиру, что это ты приказал напасть на плантацию, что это сделали твои люди…

Посол бесстрастно перебил его.

— Я этого не приказывал, Симеркет.

Симеркет умолк. Даже в такой момент его мозг пытался разгадать загадку. Кто-то внезапно оттолкнул посла от окошка. Вместо его глаз там показалась пара знакомых серебристых очей…

— Это я приказала! — раздался голос с сильным акцентом. Однако на этот раз речь царицы не была невнятной от выпитого. — Ты наверняка уже догадался!

Симеркет медленно покачал головой.

Смех Нарунте напоминал вульгарное хихиканье.

— А мой муж еще считал тебя выдающимся следователем! — Стоявший позади нее Менеф подобострастно загоготал.

— Но зачем? — машинально спросил Симеркет и ужаснулся тому, как беспомощно прозвучал его слабый голос.

Нарунте вздохнула, закатив свои демонические глаза, и снисходительно объяснила:

— Потому что Нагэш и Пиникир были посланы, чтобы уничтожить моего мужа. Их подослал Шутрук, их собственный отец. Он боялся, что сын затмит его. Его не остановил даже голос крови. Я ни за что на свете не могла этого допустить!