Книга Пустое зеркало - Тони Поллард

Вертен, как и каждый гражданин империи, знал, что реальная власть по-прежнему находится в руках Франца Иосифа и его ближнего окружения. Император при любой возможности стремился ограничить власть парламента, тем более что параграф 14 конституции позволял в случае чрезвычайных ситуаций переходить к прямому правлению. Закон о всеобщем избирательном праве для мужчин — не говоря уже о женщинах — постоянно откладывался в долгий ящик. Но вот этими аудиенциями с народом, устраиваемыми два раза в неделю, престарелый император очень гордился, выдавая их за образец демократии. Эти беседы «с глазу на глаз» (по-немецки Angesicht zu Angesicht sehen) длились не больше нескольких минут, однако служили клапаном для выпускания пара. В конце концов, зачем вообще людям парламент, если каждый может поговорить с императором лично, когда захочет?

Франц Иосиф, слывший в Европе самым знаменитым бюрократом, управлял своей империей лично. Вставал в пять утра и работал до восьми, встречаясь с министрами. В полдень обедал и продолжал работать дальше, часто засиживаясь глубоко за полночь. Из развлечений у него был лишь летний отдых на горном курорте да периодические встречи со своей пассией, актрисой Бургтеатра, которую венцы называли «та самая Шратт».[54]

Но как бы там ни было, дважды в неделю в десять утра император Франц Иосиф откладывал все дела и направлялся беседовать с подданными. Выслушивал жалобы, принимал подарки, иногда целовал ребенка. Затем возвращался к чтению бумаг и подписанию документов. Такой распорядок сохранился и после недавней трагедии с его супругой. Это импонировало Вертену. Ему почти нравился этот человек, несмотря на диктаторские наклонности.

— Так что вы собираетесь ему сказать? — спросил он, повернувшись к Гроссу.

Криминалист ответил не сразу. Сначала повертел большими пальцами в одном направлении, затем в обратном.

— Я все думаю, думаю, Вертен. Франц Фердинанд посоветовал нам ударить быстро. А как это сделать? Если он сам отпадает, то кто же еще обладает такой властью, чтобы покуситься на жизнь жены и сына императора? — Гросс на несколько секунд замолк. — Тогда на перроне в Цюрихе мы, несомненно, видели Дункана. А потом привратник отеля, этот австриец…

— Планнер, — напомнил Вертен.

— Да. Он сказал, что у человека, бросившегося на помощь императрице, возможно, был шрам. Самое важное для нас — где именно находится этот шрам. Если на лице, то это был Дункан, а если на шее, то сержант Тод. Вы меня поняли?

— Да. — Вертен оживился. — Нужно уточнить у Планнера.

— Международный звонок не годится, — сказал криминалист. — Придется дать телеграмму.

Вертен кивнул:

— Согласен. Соединения нужно будет ждать несколько часов. Лучше по пути отсюда зайдем на почту. Ответ может прийти к вечеру.

Внезапно взгляд Гросса метнулся к дверям, где сидел молодой адъютант. Сейчас с ним разговаривал высокий, статный, совершенно седой мужчина в синем воинском мундире. Властные манеры выдавали сановника высшего ранга. Вертен узнал его сразу. Это был князь Грюненталь, правая рука императора, его главный советник уже много лет. Во время разговора с адъютантом князь время от времени поднимал глаза, оглядывая людей, ожидающих аудиенции. Его взгляд на несколько секунд задержался на Гроссе и Вертене и двинулся дальше. Затем он ушел.

Следом поднялся Гросс.

— Пойдемте, Вертен. Думаю, мы с этим поторопились.

Он зашагал прочь из гостиной, не удосужившись ничего объяснить адъютанту. Это пришлось сделать Вертену. Адвокат сказал, что у них возникло срочное дело и они просят извинения за беспокойство. Он догнал криминалиста, когда тот уже вышел из дверей Государственной канцелярии.

— В чем дело, Гросс?

— А в том, дорогой Вертен, — криминалист повернулся и посмотрел ему в лицо, — что я кое-что вспомнил. Поэтому встречу с императором придется отложить.

— Это из-за князя Грюненталя, да? Мне показалось, что он нас узнал.

Но Гросс, не слушая его, уже шагал под арку Швейцарского дворика. Лишь на подходе к стоянке фиакров он вновь обратил внимание на Вертена.

— Боже, друг мой, как я был глуп. Настолько увлекся высшими сферами, что совсем позабыл о несчастном герре Биндере. Его кто-то выбрал жертвенной овцой. Нам нужно узнать кто. Только после этого можно будет двигаться дальше.

В фиакре криминалист вновь погрузился в свои мысли и заговорил, только когда они сошли у здания торгового дома хирургического оборудования «Брайтштайн и сыновья».

— Давайте для начала посетим доктора, который лечил герра Биндера, — предложил он. — Это вон там.

По пути они зашли в почтовое отделение и отправили телеграмму в Женеву, Планнеру, в которой спрашивалось, где именно был шрам у того кучера. Ответить попросили как можно скорее.

Доктор Герхардт Тонау жил на верхнем этаже дома 14 на этой же улице. Пришлось позвонить трижды, прежде чем дверь открыла неприветливая женщина в синем платье с накрахмаленным белым передником. Узнав Гросса, она насупилась еще сильнее.

— Надеюсь, на этот раз вам нужна медицинская помощь, — пробурчала женщина, впуская их. — В конце концов, это приемная доктора, а не справочное бюро.

— Рад вас видеть снова, фрау Тонау. И не тревожьтесь, мы обязательно заплатим вашему супругу обычный гонорар, который он берет за консультацию. — Он вгляделся в пустую комнату перед кабинетом доктора. — Лишь бы очередь была не очень большая.

— Мы собирались обедать, — проворчала она, — но, думаю, доктор сможет вас принять, господа. Это будет стоить пятнадцать крон.

Вертен собирался возмутиться. Такой непомерный гонорар не осмеливались запрашивать даже лучшие врачи в центре. Но Гросс его остановил, похлопав по спине.

— Замечательно. Надеюсь, адвокат, такие расходы вам по плечу.

Вертен безропотно извлек кошелек и, отсчитав требуемую сумму, передал жене доктора, которая тут же сделала запись в большом гроссбухе. Вертен был уверен, что цифра в книге не превышала пяти крон.

Она захлопнула гроссбух.

— Проходите.

Гросс постучал в дверь кабинета и тут же вошел. Здесь противно пахло лекарствами. Доктор Тонау, тщедушный мужчина в пенсне, мыл в раковине в углу медицинские инструменты. Увидев вошедших, он прекратил занятие.

— Профессор Гросс, рад вас видеть снова.

Однако вид у него был совсем не радостный. Вертен подумал, этому доктору самому нужен доктор. Бледный, глаза покрасневшие.

— Садитесь, — предложил он с фальшивым радушием. — Я только что закончил утренний прием. Вы пришли для консультации? У вас какие-то жалобы?

Гросс сел на предложенное место, не удосужившись представить Вертена.