Книга Ненавижу - Анастасия Монастырская

А чего хотела я? Встретить, вцепиться и больше никогда себя не отпускать. На свете можно исправить все, кроме смерти. Я так часто представляла, что вот он сейчас окажется рядом, и я наконец скажу то, о чем молчу. О том, что мне почти пятьдесят, но я как девочка влюблена в бывшего мужа, променявшего меня на молодую женщину с ребенком. Но я простила. И каждый день, вернувшись из игрушечного мира, жду его звонка или шагов на лестнице. Он — это я. Вот и вся правда. Зачем отказываться от самой себя? И неважно, что нужно будет что-то говорить, объяснять — это все потом, когда тело ощутит близость самого любимого человека. Он поймет, раз я поняла. Нет ничего важнее, чем МЫ. Все остальное — не в счет. И Шекспир был прав, когда написал историю двух влюбленных. Но когда он приходил, я опять молча пила кофе, укладывала спать на нашу постель и не могла прилечь рядом. Чужой.

Ну, вот и подобрались к самому главному — ради чего я затеяла всю эту игру в реалити-шоу.

* * *

В то утро Селезнев как обычно спал в моей постели. Я как обычно позвонила Марине и предупредила, чтобы она не волновалась: ее муж у меня. Спит. И даже похрапывает. Марина привычно бросила трубку, А я включила телевизор.

Ба! Знакомые все лица! Постаревший Мазурик в который раз вещал о человеческих грехах с биологической точки зрения. Ведущий едва ли не конспектировал.

— Мы разобрали все библейские пороки, — сказал он, наконец. — И установили, что все они — результат химических реакций, происходящих в нашем организме. Но тогда возникает вопрос, можно ли их подавить посредством медикаментозных средств, или, скажем, научиться ими управлять?!

— Вы знаете, ваш вопрос из разряда того, можно ли обмануть детектор лжи или нет, — Семен Петрович довольно огладил бороду. — Гипотетически — можно, практически — удается лишь единицам. Но желающим могу посоветовать — попробовать.

— Вы тоже боретесь со своими пороками?

— Рискую показаться нескромным, но у меня их нет.

За спиной раздалось сопение.

— Рассола нет?

— Рассола нет. Есть пиво. Холодное.

— Ты святая, Алиса, а Маринка мне по утрам пива не дает. Говорит, вредно.

— Молодая еще, — почти спокойно отозвалась я. — Постареет — поймет, что в это жизни нет ничего вредного, кроме самой жизни.

— Сама придумала или кто подсказал?

— Сама.

— О! Мазурик! — обрадовался Селезнев, выхрюкав полбутылки ледяного пива. — О чем спорит?

— О грехах…

— Своих или чужих?

— Общечеловеческих.

— А… — снова довольное бульканье. — Хорошо! Дураки они, о грехах рассуждать. Вот как бы они реалити-шоу на эту тему сбацали, то я бы посмотрел. А то как Фомы Аквинские придумали себе греховный рейтинг и, ну, осуждать. Представляешь, Алиска, всех бы наших знакомых в это шоу? И Мазурика туда же. Первым эшелоном. Умора!

Он сидел на моей постели — похмельный, родной, любимый и совершенно чужой, а я смотрела и не могла наглядеться. Почему, но почему я его отпустила? Почему?

— Я пошел?

— Иди.

Так родилась идея этого бредового шоу. Очень уж мне захотелось принести потом Селезневу сценарий и сказать: это я придумала. Подспудно мысль: если он узнает все о своей дорогой Мариночке, то, может быть, вернется?! Все тот же блик надежды, но на большее, если вдуматься, у меня все равно нет никаких прав.

* * *

Нет, все-таки флюиды гениальности заразительности. Попробуйте-ка организовать и воплотить в жизнь реальное шоу, оставаясь при этом в тени?! Этакая шоу-невидимка. Для этого нужно быть гением, не так ли? И мне это удалось, удалось ведь!

Трех героев я определила сразу — Марина, Мазурик, Вадим. В конце концов, каждый должен платить за свои грехи и почему бы это не сделать публично?! Конечно, если сделать телевизионное аутодафе, то на него придет только сам сценарист. Никому не хочется под свет телекамер перетряхивать свое грязное белье, даже если в финале тебе пообещают машину с автоприцепом. Я часами наблюдала за Мариной: ради чего она, у которой все есть, согласилась бы принять участие в реальном шоу? И вдруг поняла: если бы ей пообещали убрать меня, то она с радостью бы ринулась в эту замысловатую авантюру. Вот оно — исполнение желаний, воплощение своей идеи фикс. Наверняка, у Мазурика и Вадима также есть особые мечты. Так сказать, с грифом «секретно». Любая навязчивая идея как бес, не дает ни минуты покоя. Выжирает изнутри, царапает солью по голому мясу. Но именно она и есть смысл твоего существования — лишившись идеи, ты лишишься себя. Как это произошло со мной. Идея реалити-шоу завладела мной полностью, я даже на колкости Марины перестала реагировать: потом, голубушка, потом… У тебя еще будет шанс себя показать. А пока нужно продумать все возможные детали.

И я с головой ушла в историю реальных шоу. Кто становится их героем? Отечественные теоретики были категоричны: молодежь, и только молодежь. Западные высказывались более осторожно: реалити-шоу — магнит для ущербного человека, того, кому в жизни чего-то не хватает. Любви. Денег. Известности. Власти. А кому-то всего, вместе взятого. "Есть особый тип людей, — писал в своей статье зарубежный эксперт Стэн Мо. — Эти люди эмоциональные эксгибиционисты. То, что мы обычно привыкли скрывать, они сознательно выставляют напоказ и, более того, получают, от этого удовольствие. "Я хочу показать, как мне плохо, одиноко и больно. Я приду на реалити-шоу и покажу это! И вы уйдете, какой я особенный! Я не такой, как все!". Но горькая ирония как раз и состоит в этом парадоксе: ты — такой же, как и все, только голый. Физически. Морально. Нравственно. Эмоционально. Эмоциональная обнаженность, на мой взгляд, самое страшное, что несет с собой реалити шоу.

Неустойчивая психика? Да! Желание привлечь к себе внимание? Безусловно! Большинству этих людей требуется помощь психиатра, как до начала реалити-шоу, так и после. Ведь шоу — пародия на жизнь. Ты живешь в иллюзорном, придуманном мире, где совершенно другие правила. Но не это самое страшное. Самое страшное — другое. Время здесь прессуется, сжимается: фактически, день, проведенный на реалити-проекте, приравнивается к неделе в настоящем мире, неделя — к месяцу, месяц — к году. Они выходят оттуда эмоциональными, искореженными старичками, уверенные в своей популярности. Слава — зеркало мертвых. Популярность — осколок этого зеркала. В этом мире герои реалити-шоу не нужны. Они — шелуха телевизионного мира. И когда ты это вдруг понимаешь, то ломаешься. Раз и навсегда. Я не встречал ни одного человека, кто смог выдержать мясорубку реалити-шоу и не сломаться…

Меня часто спрашивают, почему в эти проекты приходит исключительно молодые люди? Потому, что так хотят продюсеры. Они уверены: зрелый человек не решиться принять участие в шоу. Он просто испугается. Молодости свойственна бесшабашность, зрелости — осторожность.

Но представьте себе зрелого человека, у которого нет даже намека на будущее, который ни на что не надеется и которому нечего терять. Совершенно нечего… Таких людей сотни, тысячи, миллионы… И вопреки собственному цинизму, мы все верим в рождественскую сказку. Реалити-шоу — вариант сказки. Так почему бы в него не поверить? Что вам мешает?".