Книга Мозгоед - Анастасия Монастырская

— Может, теперь развяжешь меня?

— Ну, и как ты здесь оказалась, прекрасное дитя? — спросил я через минуту, когда освободил Ингу от шелкового шнура.

Она отряхнулась, словно мокрая голодная собака, окатив бисеринками брызг:

— Несколько часов сижу, представляешь? Привязали, гады.

— Неужели Март сподобился?

— Он, — кивнула она. — Ну и Боб, конечно, как же без него.

— А Злата?

— А что Злата? Пока жива девочка, но что-то подсказывает — недолго осталось. Будет следующей. Боб и так едва сдерживается. Достала она его, — без тени улыбки ответила Инга. — То плачет, то смеется, то вопросы глупые задает. Март зубами скрипит. Боб то и дело назад оглядывается, словно кто-то за ним по пятам идет. Совсем у мужиков крышу снесло. Ничего не соображают.

— Тебя-то за что?

— За все хорошее, — она спокойно и деловито растирала запястья, на которых отпечатались следы веревки. — Извини за болото, честное слово, не хотела. Вряд ли что-нибудь смогла бы сделать. Тут каждый за себя. Рада, что выкарабкался.

— О болоте знала?

— Знала, — она равнодушно кивнула и поежилась. — Холодно. Совсем задубела, пока тебя ждала. Можешь считать меня законченной сволочью, но почему-то была уверена, что ты оттуда выберешься.

— А ты, значит, ждала?

— Ну, должен же меня кто-то спасти! Ты, конечно, не принц на белом коне — так ведь и я не королева.

Я пропустил это замечание мимо ушей. На принца точно не тяну. И на его верного белого коня тоже. Что же касается королевского титула, то Инге он явно не светит. Даже если причесать и одеть в хорошие модные тряпки. В общем, квиты. Как поется в старой песне, вот и встретились два одиночества — чудовище и еще раз чудовище.

— Сколько еще идти? — я протянул ей теплую сухую куртку, и она благодарно ее надела, согреваясь.

— Километров десять, не меньше, — подумала Злата. — Дождь еще сутки будет лить.

— Придется найти укрытие, — я беспомощно оглянулся. — Хотя ума не приложу, где здесь можно спрятаться.

— Эх, вы, городские! Пойдем, покажу… — Злата лисой нырнула под широкие лапы ели.

Я последовал за ней.

Внутри оказалась сухая и уютная «пещерка».

— Слушай, а тут сухо.

— Еще бы! Здесь и костер можно разжечь.

Через десять минут мы лежали у небольшого костерка, сжигающего сухие еловые иголки.

— Теперь рассказывай, — потребовал я. — С самого начала.

* * *

Была у меня пациентка, которая больше всего на свете боялась предать своего мужа. И чем больше она боялась, тем чаще его предавала. Придет, бывало, ножки с порога раздвинет и начнет предавать. Завершилась история весьма печально. Однажды муж обо всем узнал и развелся с ней. Дамочка закончила дни в психушке — никак не могла понять, за что именно он на нее обиделся. Самое смешное, что на ее многочисленные измены мужику было совершенно наплевать. Другое дело, что в постели она слишком много болтала и, в основном, о коммерческих делах своего мужа. Одно дело, когда тебе наставляют рога, и совсем другое, если кто-то посягает на твою карьеру.

— О чем ты думаешь? — Инга согрелась и теперь жадно смотрела, как в котелке булькало странное варево из малиновых листьев и еловых иголок.

— О предательстве.

— Самое время, — невозмутимо кивнула она. — Это нормально. Нас обоих предали, так почему об этом не подумать под шум дождя?! У тебя осталось что-нибудь поесть?

— Плитка шоколада.

— Какая я молодец, что догадалась тебе ее положить! И с котелком угадала! Мой рюкзак эти сволочи забрали, сказали, что мне он больше не понадобиться. Не очень красиво с их стороны, как думаешь?

Она не переставала меня удивлять.

— Так что там с предательством? — спросила, наконец, Инга. — Есть какая-нибудь теория на этот счет?

— А какая здесь может быть теория? Когда нас предают, мы сильно переживаем. Потом, по прошествии времени, предаем других. Как бы в отместку. Но, на самом деле, только для того, чтобы почувствовать себя сильнее и выше тех, кто нас когда-то обидел.

— Хромает твоя теория, док, — Инга пригубила елово-малиновый коктейль. — Предать можно только близкого человека. Когда мы это делаем, то чаще всего не осознаем своего предательства. Мы говорим: «Я делаю это для твоего же блага, почему ты этого не понимаешь?!» или «Ты так и не понял, чего я хочу на самом деле!».

— Разве наши желания — это предательство?

— А как же! — почти восхитилась она. — Какой ты ребенок, док! Именно наши желания и есть предательство!

— Интересная теория.

— Практика! — тихо рассмеялась Инга. — Неужели ты так до сих пор этого и не понял? Каждый раз, когда ты говоришь «хочу», ты предаешь того, с кем ты живешь. Ведь у него совершенно иные желания.

— Притянуто за уши. Сразу контраргумент: ты хочешь секса, и твой партнер хочет секса. В чем предательство?

— Ты хочешь анального секса, а он, извини, она — настроилась на оральный секс. Если вы придете к компромиссу — к «миссионерской» позе, то предадите друга, но если кто-то настоит на своем…

— Тем самым он предаст другого.

— Схватываешь на лету. Продолжим?

Интересное предложение.

— Попробуем! То есть если ты во сне случайно перекатываешься на половину кровати своего партнера, ты его предаешь… Ведь ты нарушаешь его интимную зону, его личное пространство.

— Несколько утрируешь, но в целом находишься на правильном пути. Любые отношения — всегда предательство. Когда влюбляешься в хорошего парня, то ждешь от него чего-то особенного, не похожего на то, что ты испытывала раньше. То же самое происходит, если влюбляешься в женщину. Но и там сплошной обман. Обман есть предательство. Ты чувствуешь себя уязвленной, обманутой, преданной… Ты чувствуешь себя всего лишь женщиной…

И тут я ее поцеловал. Не знаю, как это получилось, но я ее поцеловал. Язык скользнул в сладкую впадину рта, пахнущую хвоей и малиной. Но что удивительно — она ответила на поцелуй. Пусть не слишком умело, но ответила. Я касался жемчужного ряда зубов, исследуя ровные и безупречные выступы, потом кончик языка скользнул к ее небу. Дыхание Инги было прерывистым и теплым.

— Я и сейчас тебя предаю?

— Конечно. С той самой секунды, как прикоснулся ко мне, — прошептала она. — Только не останавливайся. Предавай меня дальше. Пока что мне это нравится. Помнишь, я спросила тебя, хочешь ли ты со мной переспать? И ты ответил…

— Я спросил: а тебе оно надо? Признаю свою ошибку. Был тогда не прав. Сейчас исправлюсь.

Я впервые занимался сексом с лесбиянкой, но мне было холодно и одиноко. Мы лежали на ковре из мягких еловых игл и нежно ласкали друг друга. Маленькая грудь с острым, словно защищающимся соском. Я втянул его губами. Инга застонала.