Книга Золото гетмана - Виталий Гладкий

Обернувшись к Василию, Гамалея шепнул:

– У него сабля с отточенной елманью. Используй венгерскую защиту. Твое преимущество – колющий удар. Помни о нем! С Богом…

Едва поединщики скрестили сабли, как Василий тут же убедился, что старый характерник оказался прав – большая елмань турецкой сабли Конрада Вартенбурга и впрямь имела заточку на обухе. В таком варианте елмань (или перо) не только усиливала инерцию сабли при рубке (а значит, и силу удара), но еще использовалась и для подсекающего движения. Даже если противник парировал удар, клинок сабли поворачивался обухом к его корпусу и при возврате резал (подсекал) незащищенные участки тела.

Василий сразу же применил венгерскую или «длинную» защиту. Только она могла уберечь его от коварных свойств отточенной елмани. Венгерский способ отличался тем, что кончик клинка при оборонительной позиции направлен в землю, а не вверх. Клинок нужно было подставлять под рубящие удары держа руку выше точки соприкосновения сабель, чтобы оружие противника соскальзывало вниз и не могло задеть ни кисть обороняющегося, ни какие-либо другие части корпуса.

Конрад Вартенбург был великим мастером клинка, это Василий понял сразу. Его стиль фехтования был идеальным.

Железняк как ни бился, а найти хотя бы узенькую щелку в защите Вартенбурга не мог. В то же время «вольный поединщик» постоянно жалил его как шершень, находя в обороне казака даже не щели, а бреши, и только отменная реакция и большая гибкость молодого тела спасали Железняка от ранений. Но долго так продолжаться не могло. Василий это хорошо понимал. И готовил свой коронный удар.

Венгерская школа фехтования по тем временам была одной из лучших в Европе. Немало помыкавшийся по свету Мусий Гамалея, учивший Василия сабельному бою, в совершенстве владел секретами венгерских фехтовальщиков. Для венгерской школы фехтования были характерны коварные кистевые удары. Их большая эффективность заключалась в том, что они наносились неуловимым поворотом кисти руки, и такой удар часто достигал цели. Сила его была меньше силы локтевого удара, но серьезно ранить противника им можно было.

Наверное, Вартенбург не был готов к тому, что Василий столь искушен в венгерской защите, и вскоре его натиск ослабел. «Вольный поединщик» был озадачен и немного сбит с толку. Он хотел закончить бой как можно быстрее; при этом его желание убить Василия, чтобы завладеть дорогим оружием Железняка, скукожилось до обычного герца, который шел до первой крови, – Конрад Вартенбург знал, что Мусий Гамалея слов на ветер не бросает. А каким старый характерник бывает в бою, «вольному поединщику» уже приходилось видеть, поэтому иллюзий на свой счет он не питал.

Но Василия такой поворот не устраивал. Он завелся, попал в ритм боя, и его карабела порхала как ласточка.

Железняк уже понял, что рубящим ударом Вартенбурга не достать. Если бы схватка происходила в настоящем сражении, Василий мог применить кое-какие тайные приемы, способные обеспечить победу, но в лыцарском герце они были непозволительны. Значит, оставалось последнее – последовать совету многоопытного Гамалеи и применить колющий удар.

Василий не сомневался, что этим приемом владел и Вартенбург. Но кривая турецкая сабля не позволяла воспользоваться им в полной мере. А вот карабела, имевшая небольшой изгиб, была хорошо приспособлена для колющего удара. Тем более что трофейная сабля Василия тоже имела небольшую елмань с заточкой с обеих сторон – как у Вартенбурга.

Мусий Гамалея долго бился над Василием, пока тот не выучил этот сложный, но очень эффективный фехтовальный прием. Во время тренировок старый характерник становился возле деревянной стены и ронял кусок кожи размером с ладонь. В момент падения этой «мишени» Василий должен был успеть приколоть ее саблей к стене. Постепенно дистанция до стены увеличивалась – так, что кожу можно было приколоть только с глубокого молниеносного выпада. Мало того, Гамалея заставлял Василия стать в неудобное для колющего удара положение и требовал обязательного поражения импровизированной мишени.

Василий словно услышал мысленную команду Мусия: «Выпад!» В этот момент Вартенбург сделал шаг назад, чтобы оказаться на безопасном (по его мнению) расстоянии от противника и готовился к новой атаке. На какое-то мгновение его мышцы расслабились, а реакция притупилась.

Железняк буквально распластался над землей в длинном прыжке. «Вольный поединщик» уловил лишь финальную часть движения и сделал слабую попытку отмахнуться, парировать удар, но от него можно было защититься, лишь отклонившись назад или отскочив. Увы, он не был готов к такой прыти со стороны юнца, пусть и отлично владеющего саблей, но все же не настолько хорошо, как Вартенбург, опытный, закаленный в сражениях боец.

Укол пришелся в правое плечо. Вартенбург охнул, не удержался на ногах и упал. Но взыгравшее ретивое заставило его подняться – он приготовился встретить свою смерть стоя.

Однако Василий лишь рассмеялся, отсалютовал ему саблей и бросил ее в ножны. Мусий, который уже намеревался остановить своего ученика, с облегчением вздохнул; правила герца были соблюдены. Конечно, в душе старый характерник сожалел, что удар не оказался смертельным, – на то у него были веские причины, – но все равно за Василия он порадовался.

Гамалея подошел к Конраду Вартенбургу и процедил сквозь зубы:

– Доволен? – И, не ожидая ответа, продолжил: – Мой тебе совет – убирайся отсюда по-добру по-здорову. И как можно дальше. Забейся в какую-нибудь нору и сиди там, не выглядывая. Потому что при следующей нашей встрече с тобой будет разговаривать уже моя сабля.

Круто развернувшись, он пошел вместе с Василием в шинок – такую победу следовало отпраздновать. Собравшиеся за валами восхищенные казаки приветствовали их криками. Что касается Вартенбурга, то он злобно смотрел вслед Гамалее, не обращая внимания на кровь, которая текла из раны.

Василий сказал не без бахвальства:

– Ну как я его, батьку?..

– Плохо! – буркнул Гамалея, мгновенно помрачнев. – Ты проваливался в защите как неоперившийся птенец. Завтра приступим к тренировкам. Буду гонять тебя до седьмого пота. Совсем разленился…

Василий опешил. Но спорить с ним не стал. Он понял, что Гамалея бурчит для порядка, а на самом деле рад за своего воспитанника. Да и некогда было вступать в пререкания – им навстречу бежал вприпрыжку улыбающийся Лейзер, до которого уже каким-то образом дошла весть о победе Василия в герце.

Шинкарь знал, что его ждет хороший гешефт…

Глава 14Агенты тайной канцелярии

Российский посол во Франции, тайный советник князь Василий Лукич Долгоруков, удобно расположился в большом кресле и курил кальян, который начал входить в моду среди парижских жуиров[107]. Князь слыл большим модником и в одежде следовал всем новым веяниям.

Мужская фигура уже в эпоху Регентства утратила свой суровый и чопорный вид; мода рококо придала ее линиям еще большую мягкость. Уменьшились высокие каблуки башмаков, исчезли кружевные украшения эпохи барокко, сохранились только пряжки.