Книга Смертельные акции - Фридрих Незнанский

Размахов зажмурился, когда свет в комнате вспыхнул. Лариса прошла мимо, явно не одержимая манией преследования, не заглядывая ни в какие углы и даже что-то весело напевая. Принялась, стоя перед зеркалом, стаскивать платье через голову. Вот удобный момент, решил Размахов. Он поискал глазами и почти сразу нашел, что искал. Ах, эта удобная манера украшать комнаты массой пригодных для убийства финтифлюшек! Дождавшись, пока Лариса натянет платье на голову, он сделал несколько неслышных шагов к ней, держа в руке привезенного из очередных странствий по свету Михаилом Машкиным каменного божка. В это время Лариса, освободив лицо от складок платья, глянула в зеркало – увидела отражение мужчины, крадущегося к ней со спины с поднятой над головой рукой, – с еще большим ужасом всмотрелась в его лицо, поняв, что где-то его видела, вспомнила где – в телевизоре, журналах. Это же известный рекламист!.. И он хочет ее убить!

Поняла, что сходит с ума (все это в одну секунду, гораздо быстрее, чем можно было бы рассказать словами), и уже собралась истошно закричать, но тут Размахов достиг цели и, не занося руку слишком высоко, ударил Ларису Машкину божком по голове. Она сразу рухнула, только и успев застонать от боли…

Первым делом проверил, не повредил ли он ней череп. Убийства Размахов боялся. Одно дело – приказать кому-то, другое дело самому пачкать руки. Затем, как мог, оправил на Ларисе задравшееся платье и заметался в поисках веревок. Нашел несколько дорогих шелковых шарфов, поспешно засунул их в карман пальто, завернул в пальто покорное, неподвижное тело.

Но как ее вынести? Наверняка средь бела дня найдется множество людей, которые заметят и запомнят, как он тащит на себе безжизненное тело женщины. Закатать в ковер? Упаковать в чемодан?

Ответ пришел сам собой – надо переодеть Ларису в мужской костюм. Благо их после Машкина осталось много… Мужчина, который тащит на себе другого мужчину, вызывает гораздо меньше интереса. Не теряя времени, Размахов приступил к делу. Переодеть Ларису было делом нескольких минут. Размахов даже пожалел, что нужно было торопиться. В иных обстоятельствах он бы, пожалуй, продлил удовольствие.

Подхватив обмякшее тело Ларисы и чемоданчик, он поспешно выбрался из квартиры, не забыв прикрыть дверь. Запирать ее он не стал. Поминутно озираясь, заспешил вниз по лестнице. На втором этаже пристроил не приходящую в себя Ларису на подоконник и спустился посмотреть, что с консьержкой. Через парадный вход Ларису пронести было невозможно. На первом этаже на черной лестнице окно находилось не слишком высоко. К тому же оно выходило во двор. Перетащив Ларису к этому окну, Размахов распахнул его и осторожно спустил женщину за окно, придерживая за руки. Потом отпустил. Лариса мягко упала на кучу песка и так и осталась лежать, неуклюже подогнув ногу, раскинув руки… Посмотрев на безжизненное тело, Размахов бодрой походкой, стараясь по возможности ровнее держаться, прошел мимо консьержки, которая, впрочем, на него и не взглянула, и вышел из подъезда.

Обежав трусцой дом, Размахов поднял с земли Ларису. Во дворе, к счастью, никого не наблюдалось. Размахов поставил Ларису на ноги, отряхнул ее костюм. Потом обнял за талию, положил ее голову себе на плечо, и делая вид, что о чем-то с ней разговаривает, вывел ее на улицу и быстренько усадил в машину. Со стороны это должно было выглядеть так, что он ведет своего подвыпившего товарища домой. Конечно, не слишком похоже, но в принципе… Чего только на улице не случается! К тому же и Размахов, и его «приятель» одеты были вполне прилично. Сойдет… Кроме того, прохожих в переулке было очень мало. Большая удача. Только вот какая-то девчонка играет в классики… Да еще выпучила свои глазищи, когда они проходили мимо нее…

На сиденье Лариса сложилась, как тряпичная кукла, пополам.

Хлопнув дверцей, Размахов газанул с места, не оглядываясь. Обеспокоенно поглядывал на Ларису – не шевелится ли? С виска у Ларисы сбегала тонкая струйка крови. Пощупал пульс на шее – жива. Однако следовало принять меры безопасности.

Завернув на какой-то пустырь, Размахов остановил машину и, пыхтя от натуги, связал Ларисе руки и ноги захваченными цветастыми шарфами. Запихал ей в рот кляп, пожертвовав для этого собственным носовым платком, затем перетащил ее в багажник, укрыв сверху для верности брезентом.

Куда ее везти, думал он, выруливая обратно на трассу. Следовало бы сейчас затаиться, подождать, привести в порядок собственные нервы и обрести вновь способность логично мыслить и принимать решения. Пожалуй, знал он одно такое безопасное место. Отвезу-ка я ее пока на дачу, решил он. И что теперь с ней делать… Ах, черт, не было печали – как неаккуратно получилось…

Но ничего… В голове у Размахова роились разные мысли. И, вспомнив замечательное тело Ларисы, которое он успел разглядеть и на экране монитора и потом, ближе, когда переодевал ее в мужской костюм, он остановился на одной из этих мыслей. Подержу ее пока у себя, решил Размахов. Замочить всегда успею…

Приободрившись, он направил автомобиль прочь из города.

Я сидел на кухне и пил кофе.

Сегодня ночью мне опять снился страшный сон, даже не то чтобы страшный, скорее странный. Бояться было, собственно, нечего, где-то в глубине подсознания я был уверен, что это сон, и тем не менее впечатление было настолько сильным, что я, сидя за чашкой кофе, снова и снова прокручивал в голове события прошедшей ночи…

Мне снился ад. Он почему-то имел форму ГУМа: длинные светлые коридоры и павильоны по бокам. Заглядывая в павильоны, я бродил по коридорам один. В одном из павильонов я увидел мужчину. Он лежал на полу, в его груди, в районе сердца, виднелось отверстие, в которое посредством простой системы рычагов раз за разом погружался разъяренный огонек адского пламени. Входит – выходит… Входит – выходит… Человек на это никак не реагировал, но я почему-то знал, что эта пытка ему невыносима, и на каком-то волновом, энергетическом уровне слышал его стон.

Лицо этого человека я узнал. Это был Борис Размахов. Известный рекламный деятель, лицо которого то и дело мелькало на телеэкранах.

Послышались чьи-то шаги. Не желая никоим образом обнаружить свое присутствие, я скрылся за углом, оттуда по длинному коридору попал в другой павильон.

Там увидел следующее: человеку рубили голову, гильотина была не с веревкой, а с педалью, как у старых швейных машин. Я скорее не услышал, а почувствовал, как нож ударил по его шее… Потом еще один раз: голова с первого раза не отрубилась. Мне стало дурно, я двинулся к выходу. Выходя, услышал, как твердо упала на каменный пол срубленная голова.

Я побежал по ступенькам вниз, за мной следом катилась отрубленная голова, я уже почти видел ее. Наконец она настигла меня, очутившись передо мной. Я оторопел: эта голова было не что иное, как фотоаппарат размером с человеческую голову.

– Да, – сказал я сам себе, – нервное напряжение не самым благоприятным образом влияет на мое психическое состояние.

Впору начинать вести дневник. Кто знает, может, мои ночные кошмары станут для кого-то основой для написания романа. Эта мысль мне понравилась. Отныне я решил записывать свои сны.