Книга Заря цвета пепла - Владимир Свержин

— Вот это да! — чуть не присвистнул Лис. — Вот это прогулялся на лилии глянуть!

* * *

Лавка старьевщика Ферре, что на улице Рибонпан, помещается в очень старом здании. Какой-нибудь любитель архитектуры, всмотревшись в ее арочные своды, вероятно, узнал бы строение XV века. Возможно, она была построена еще ранее, но история не сохранила ни имени первого хозяина, ни исконного назначения этого своеобразного шедевра парижского зодчества.

На сегодняшний день «лавка» представляла собой несколько довольно обширных, соединенных между собой полутемных складов, жилые комнаты на разных уровнях и узкие лестницы, уходящие то вверх, то вниз. Коридоры с беспорядочными тупиками и поворотами ожидали всякого, кто решился бы исследовать этот мрачный дом. Здесь же помещалась благоухающая тухлой селедкой и пережаренным маслом обжираловка для нищих, тащивших мэтру Ферре все, что только можно было найти или украсть на парижских улицах. Отдельно широкой дверью на улицу выходил торговый зал.

Сюда порой приходили или присылали слуг весьма респектабельные особы, желая обменять на несколько монет ненужные вещи или, наоборот, выискивая что-то экзотическое. Отсюда каждое утро выходили на «маршруты» по городским предместьям мелочные торговцы с такими же, как у меня, коробами, продавая охочим до новинок парижанам всякую дребедень — от настоящих камней Бастилии до жемчужин из колье покойной Марии-Антуанетты. Конечно, почившая королева скорей бы дала себя еще раз гильотинировать, чем надела украшение из таких жемчужин, но мало ли во Франции Марий-Антуанетт? По документам, хранившимся в префектуре, в доме имелось три выхода, не считая того, что вел на задний двор. Но пока я стоял в ожидании высокого гостя, мне удалось выяснить, что здесь полным-полно незарегистрированных переходов в коридоры соседних зданий, на разнообразные чердаки и, что особенно интересно, — в подвалы.

С улицы послышался знакомый свист.

— Вперед, сыны Отчизны милой! — прошептал я, вторя ему. — Мгновенье славы настает!

Дверь заведения мэтра Ферре быстро отворилась, и туда почти вбежал человек в офицерском мундире. Он был не первым мужчиной в форме, зашедшим сюда за время моего ожидания, и потому я мог предсказать реакцию местных обитателей. Должно быть, заранее предупрежденные о прибытии опасного посетителя, они мигом растворялись в пространстве. Посетитель явно знал об этой милой особенности. Сделав несколько шагов, он наскоро оглянулся и повернул за угол. Здесь, недалеко от входа, имелась крошечная ниша, в которой хранились метлы, ведра и прочий дворницкий инвентарь. Офицер, не смущаясь, втиснулся туда.

По зрелом размышлении исчезновение человека в мундире в заведении гражданина Ферре должно было возбудить множество вопросов у его обитателей. Но в этом доме не было принято спрашивать о том, что не касалось лично тебя. Офицер положил обе руки на стену и с видимым усилием стал давить на нее. Я приблизился, стараясь не спугнуть его лишним шумом, и постучал в спину пистолетным стволом.

— Арман, вам помочь?

Глава 18

Перед лицом испытаний сильный человек полагается на самого себя.

Шарль де Голль

Де Морней вздрогнул от неожиданности и медленно повернул голову. Я убрал пистолет от его спины. Делать резкие движения в такой тесноте было несподручно, но я ни на минуту не забывал, что Арман — ловкий боец, и был настороже.

— Какого черта?! — прошипел он, увидев меня. — Что за балаган?

— Можем поговорить на ходу. Открывайте дверь.

Де Морней выругался сквозь зубы, снова надавил на стену, и та повернулась, открывая уходящую вниз лестницу. Скудного освещения убогой каморки хватило, чтобы заметить стоящие на приступке фонарь и огниво. Мой проводник присел, зажигая свечу в фонаре.

— Зачем вы устроили весь этот цирк, барон? Я же обещал свести вас с Метатроном. Так идемте, и, прошу вас, уберите пистолет.

Я последовал за «старым приятелем», оставляя ему возможность вволю повозмущаться моими действиями. Как-то глупо было объяснять этому человеку-оркестру, что у меня есть веские причины не доверять ему. Кто бы мог подумать, он мнил себя образцом искренности! И совсем ни к чему было объяснять, что мой интерес к Метатрону — вовсе не праздное любопытство. Я должен понять, с кем или с чем имею дело, до того, как попаду в его руки. Как говорит мой отец: «В такой игре ферзи должны понимать, что они тоже пешки».

Ступени вниз закончились, и мы очутились в темном коридоре. Мне и прежде доводилось бывать в парижских катакомбах. Никто не может сказать доподлинно, когда первые тайные ходы появились в каменной толще под великим городом. Вероятно, еще в те далекие века, когда здесь обитало галльское племя, или, как оно сейчас гордо именовалось, народ паризиев.

Тайные убежища соединялись с шахтами каменоломен, те, в свою очередь, с монастырскими и замковыми подвалами и погребами, образуя под столицей невидимую сеть улиц и переулков со своими лачугами и укреплениями. Где-то в подобном укреплении, в одном из близких, судя по всему, миров, располагалась камера перехода. Тоннель от нее вел не куда-нибудь, а к Лувру. Так что человек, знающий подземелья, легко мог пройти от воровского притона лавки Ферре до королевского дворца.

Я шел, вспоминая события той поры, мою вынужденную роль Генриха Наваррского и знакомство с Мано де Батцем. Этого смельчака не останавливали ни каменные стены, ни многократное превосходство врага. Из одной только преданности своему королю и командиру он бросил вызов многотысячной толпе, опьяненной кровью Варфоломеевской ночи. И, по сути, выиграл бой.

Конечно, далеко не факт, что его потомки должны были унаследовать несравненную храбрость и преданность лейтенанта гасконских пистольеров. Но не забудем, что ближайшим из них был прославленный Шарль де Батц д’Артаньян. Возможно, как водится среди гасконцев, все потомки стремились превзойти легендарного предка. Тогда нынешний де Батц вполне мог рискнуть вытащить юного дофина из пасти кровавого Молоха революции. В таком деянии есть и риск, и надежда на грандиозный успех.

Интересно, есть ли связь между «Шишкой» и Метатроном? Кто и насколько преуспел в своих поисках? И все же, главный вопрос: для чего Метатрон разыскивает Людовика?

Арман шагал впереди, не скрывая своего недоумения и громко возмущаясь моими выходками.

— Зачем вы оскорбили Софи, барон? — донеслось до моего слуха.

— Да, неловко получилось, — согласился я. — Но, дружище, к чему было выдавать ее за сестру?

Де Морней остановился:

— Что вам известно?

— Арман, ну что за нелепые сцены? Будь я и впрямь столь влюблен в эту лукавую прелестницу, сколь она, возможно, заслуживает, теперь я должен бы либо пустить себе пулю в лоб, либо искать ее гибели, либо прикончить соперника.

— А вы, стало быть, не были влюблены?

— Глупый вопрос, Арман. Вы слишком полагались на ее чары, надеясь вытряхнуть из меня побольше информации.