Книга Хрустальное сердце - Татьяна Корсакова

Он ободряюще улыбнулся:

— Да, его больше совсем нет, а те, кто на него работал, сейчас дают показания. Кстати, нам с тобой это тоже предстоит.

— Я не хочу, — испуганно сказала Лизавета и отодвинулась от него подальше, точно это Максу ей придется давать показания.

— В этом нет ничего страшного, тебе больше ничего не угрожает.

— Но мне надо домой…

— Зачем? Что тебя там ждет?

Лизе вдруг захотелось спросить: «А что меня ждет здесь?» У нее даже язык зачесался, но она благоразумно промолчала — и без объяснений ясно, что ничего, кроме сомнительного удовольствия дачи свидетельских показаний.

— А это надолго? — спросила она, обдумав ситуацию.

Легостаев пожал плечами, сунул руки в карманы куртки, словно замерзнув. А на Лизин взгляд, в машине было очень жарко, у нее даже свитер прилип к спине. Или это нервы? Конечно, нервы! Ее такой прекрасный, так хорошо обдуманный план сорвался. Теперь Анна решит, что она обманщица и авантюристка. Не станешь же рассказывать Максовой сестре, что Лиза очень старалась, но у нее ничего не вышло. Да и кто ей поверит?

Помимо угрызений совести Лизу терзало еще одно, пока что до конца не опознанное чувство. Она подозревала, что это радость, но признаться в этом в открытую не решалась.

— Жарко, можно, я приоткрою дверцу? — спросила она.

— Да ради бога. — Макс так и не вынул рук из карманов, сказал после секундного раздумья: — Поживешь у меня, пока все не закончится. Я сегодня понял, что без домработницы просто беда. — Он не улыбался, но в голосе слышались веселые нотки.

— А может, я сначала съезжу домой?

— Ну, Лизавета, это вопрос не ко мне, а к следователю.

— А он не отпустит? — испугалась она.

— Лизавета, ты же главный свидетель. Кто тебя отпустит?

— А если я быстренько дам показания и уеду?

— А если от тебя потребуется не одно, а несколько показаний? Что, так и будешь мотаться туда-сюда? В общем, так, Лизавета, не мудри и оставайся. Поживешь пока у меня. Подружке своей позвонишь, чтобы не волновалась. — Легостаев вынул руки из карманов, в его ладони что-то блеснуло.

Лиза как-то сразу поняла, что это Дракон. Поняла и затаила дыхание.

— Вот, это тебе, — сказал Макс смущенно. — Это чудо загрустило. Я решил, что с тобой ему будет лучше.

— Ты отдашь его мне? — шепотом спросила девушка.

— Отдам, хотя после сегодняшнего финта тебя не одаривать нужно, а выпороть. Возможно, я так и сделаю, когда ты окончательно поправишься, — добавил он зловеще.

Она не испугалась, она улыбнулась до ушей и потянулась за Драконом.

Дракон удобно устроился на ее ладони, он еще хранил тепло Максовой руки или сам нагрелся от радости — Лиза этого не исключала.

— Спасибо, — сказала она, из последних сил борясь со своим глупым организмом. Организм собирался залить салон легостаевской «Мазды» слезами.

— Это еще что, — отмахнулся ее благодетель. — Посмотри, что делается на заднем сиденье!

Она обернулась, увидела необъятных размеров пакет с торчащим из него хвостом ананаса.

— Видишь, как я пекусь о твоем здоровье? А ты, дуреха, хотела бросить такого доброго человека. — Макс тоже улыбался до ушей. Ему страшно шла эта мальчишеская улыбка. И оттопыренное ухо тоже шло… — Любишь гранатовый сок? Я купил сразу два литра.

Лиза терпеть не могла гранатовый сок, она считала его слишком кислым, но соврала не моргнув глазом:

— Просто обожаю.

Макс обрадовался еще больше, словно для него это было принципиально важно, сказал, продолжая улыбаться:

— Все, беглянка-рецидивистка, пошли. Тебя, наверное, уже ищут.

Макс не ошибся, ее действительно искали, и не только рассерженная медсестра… В коридоре перед ее палатой стояла Анна.

— Тихомирова! — заорала медсестра. — Где вас носит? Обход через десять минут, а я вам еще уколы не сделала. Почему вы в верхней одежде?! Это же что за нарушение режима!

— Извините, — пробормотала Лиза и юркнула в палату.

— Так, а вы, молодой человек, куда собрались?! — Медсестра встала в дверях, уперлась руками в крутые бока, строго посмотрела на Легостаева.

— А я вот ей передачку принес, — сказал тот растерянно.

— Передачки нужно в приемном покое оставлять, — проворчала медсестра, забирая у Макса увесистый пакет. — Че вы ей тут наложили? Она у вас что, слон, чтобы столько зелени съесть?

— Да там только самое необходимое…

— Все, покинули помещение! Идите в холл, там ждите, пока обход не закончится, нечего у врачей под ногами путаться!

Дверь в палату с грохотом захлопнулась, отсекая возмущенные голоса Анны и Макса.

— Готовьтесь к обходу, — сказала медсестра неожиданно спокойно. — Укольчик я попозже сделаю.

Лиза уселась на свою койку, поставила Дракона на тумбочку, рядом с легостаевской «передачкой».

— А говорила, что тебя выписали, — с упреком сказала ее новая соседка. — Такая молодая, а уже врунья. Что за молодежь пошла?! Совсем старших не уважают.

Лиза не стала с ней препираться, голова была забита другим — предстоящим объяснением с сестрой Макса.

Дверь распахнулась, пропуская в палату группу людей в белых халатах. Лиза насчитала девять человек. Группу возглавлял невысокий лысый мужчина в синей хирургической робе.

— Не волнуйтесь, дамы. Это студенты мединститута, будущие врачи, — пояснил он, придвигая стул к Лизиной койке.

Будущие врачи сгрудились за его спиной, смотрели на девушку с жадным любопытством.

— Вот, коллеги, сейчас я покажу вам, как выглядит огнестрельная рана, — сказал врач, задумчиво разглядывая Дракона.

После этих слов его подопечные оживились, зашушукались, а Лиза почувствовала себя героиней криминальной хроники.

— Что мы знаем про огнестрельные раны? — допытывался врач.

— Что они заведомо инфицированные? — робко предположил один из его подопечных.

— Все верно! Заведомо инфицированные. — Врач перевел взгляд с Дракона на Лизу. — И что мы обязаны в связи с этим предпринять?

— Назначить антибиотики, — уже смелее сказал все тот же будущий врач…

Лизе казалось, что осмотр не закончится никогда. Ей было очень неловко под внимательными взглядами девяти пар глаз. Она даже покраснела от смущения. Наконец экзекуция закончилась, Лизино состояние признали удовлетворительным, и вся компания переместилась к кровати ее соседки.

Соседка приготовилась: откинулась на подушку, скрестила на груди пухлые руки, страдальчески закатила глаза. В отличие от Лизы, ей было о чем рассказать. Вот хотя бы о желчном пузыре, «под завязку забитом камнями». Она так увлеклась, что врачу и студентам удалось вырваться из их палаты только минут через двадцать. А Лиза так и не спросила, когда ее собираются выписывать.