Книга Корабельные новости - Энни Прул

* * *

— «Болтушка». Терт Кард у телефона. Ага, да, Джек. — Терт прижал трубку телефона к груди и посмотрел на Куойла. Утренний свет показался тому недобрым. — Хочет поговорить с тобой, — его тон выдавал предвкушение хорошей выволочки.

— Здравствуйте. — Он был готов терпеть унижения.

— Куойл. Это Джек Баггит. Пиши свою колонку. Если ты вляпаешься в какое-нибудь дерьмо, мы сошлемся на то, что ты воспитывался в Америке. Терт не будет к тебе лезть. Передай ему трубку.

Куойл протянул руку с трубкой и помахал ею Терту. Все в комнате слышали, как рокотал голос Джека в трубке. Терт Кард медленно повернулся спиной ко всем остальным в комнате и встал лицом к окну, к морю. Шли минуты, он переминался с ноги на ногу, потом присел на край своего стола, стал копаться в ухе, потом в носу. Он раскачивался, перекладывал трубку от одного уха к другому. Наконец трубка замолчала, Терт ее положил.

— Так, — спокойно сказал он, хотя его щеки горели. — Джек хочет пока оставить колонку Куойлу. Временно. Поэтому мы не будем ему мешать. Мешать не будем. Но у него появилась идея о колонке с несчастными случаями. Все знают, что бывают недели, когда у нас нет никаких автомобильных катастроф и нам приходится перепечатывать старые заметки. Так вот, Джек хочет, чтобы кто-то писал о происшествиях на воде. Он говорит, что на собрании рыбаки рассказывали, как в прошлом году из-за несчастных случаев на воде погибло более трехсот судов. Куойл, он хочет, чтобы ты писал о происшествиях на воде и делал фотографии, как ты пишешь об автокатастрофах. Того и другого нам должно хватить, чтобы в каждом номере у нас было свежее происшествие.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Куойл, глядя прямо на Терта Карда.

26 Мертвец

Мертвец, или «ирландский вымпел» — свободный конец веревки, свисающий с паруса или снасти.

«МОРСКОЙ СЛОВАРЬ»

Был конец сентября. Отлив, последняя четверть луны. Куойл впервые был один в зеленом доме. Тетушка на выходные осталась в Сент-Джонсе, чтобы закупить пуговицы и ткани. Банни и Саншайн с рыданиями выпросили разрешение остаться с ночевкой у Денниса и Бити после дня рождения Марти.

— Пап, она моя лучшая подруга. Жаль, что мы не сестры, — с чувством сказала Банни. — Пожалуйста, пожалуйста, ну пожалуйста, разреши нам остаться у них на ночь!

В магазине подарков и закусок «Летающий кальмар» она выбрала в подарок Марти кольцо из перламутра и лист бумаги в горошек, чтобы его завернуть.

В пятницу Куойл переплыл бухту на лодке, купил два пакета продуктов и две упаковки банок пива.

Потом перевез свои бумаги и пишущую машинку. Потом стопку книг девятнадцатого века о правилах мореходства. На кухне он наклонился, чтобы положить пиво в холодильник под раковиной, потом подумал о том, что ему надо бы принести льда. Он давно должен был это сделать, но пока пустая емкость для льда по-прежнему оставалась пустой и лежала в лодке. Это уже было не важно. Вечером он пил пиво таким, какое оно было, царапая что-то в своем блокноте при свете лампы.

В субботу Куойл слонялся по до сих пор не обставленным комнатам. Казалось, что пыльный воздух покрывался морщинами, когда он сквозь него проходил. До обеда он колол дрова. Пиво, две банки сардин и банка лимской фасоли. После обеда он работал за кухонным столом. Начал статью, щелкая по клавишам, ругаясь, когда палец попадал не туда. Он писал о Самуэле Плимсоле и его ватерлинии.

«РАДИ БОГА, ПОМОГИТЕ МНЕ!»

Все видели ватерлинии Плимсола, или его метки на судах. Эти отметки показывают, насколько глубоко может осесть судно под грузом, чтобы не рисковать безопасностью.

Они появились благодаря одному порядочному человеку, Самуэлю Плимсолу, члену парламента, избранному от Дерби в 1868 году. Плимсол боролся за безопасность моряков еще в те времена, когда беспринципные судовладельцы сознательно отправляли в море перегруженные суда. В маленькой книге под названием «Моряки» Плимсол описывал суда, настолько перегруженные углем или железной рудой, что их борта были вровень с водой. Судовладельцы знали о том, что эти суда обречены. Они знали, что люди, работавшие на них, погибнут вместе с судами. Но все равно делали это для того, чтобы получить страховку.

Чрезмерный вес груза был основной причиной гибели тысяч судов каждый год. Плимсол умолял, чтобы на судах разрешили рисовать ватерлинию, молил, чтобы ни одному судну не позволяли покинуть порт, если ватерлиния была ниже уровня воды.

Он обращался к своим читателям: «Вы сомневаетесь в моих словах? Тогда ради Господа, ради Бога святого, помогите мне предстать перед Королевским советом, чтобы узнать, какова их правда!» Могущественные представители интересов судовладельцев боролись с ним на каждом шагу.

Когда он делал перерыв, снова наступал вечер. Он приготовил килограмм креветок в оливковом масле с чесноком. Потом в сумерках пошел к причалу с последней банкой пива. Он терпел комаров и смотрел, как зажигаются огни Якорной Лапы.

Старая Ведьма пришла под покровом ночи, оседлала и взнуздала Куойла. Ночной кошмар снова перенес его на шоссе. Тоненькая фигурка протягивала из-под эстакады руки, умоляя о спасении. Истерзанное, окровавленное тело Петал. Он на огромной скорости проскочил мимо. Нажимал на тормоза, но они не работали. Он проснулся, давя правой ногой на воображаемую педаль. Шея в поту. Было слышно, как стонет ветер в тросах, поддерживающих дом. Этот звук навевал мысли о безнадежном одиночестве. Куойл натянул спальный мешок на ухо и снова уснул. Он уже привык к кошмарам.

К обеду в воскресенье статья о Плимсоле была готова, и он решил пройтись. Куойл еще никогда не был на краю мыса. Когда он закрыл за собой дверь, со щеколды упал кусок шнура, завязанный странными узлами. Куойл поднял его, положил в карман и пошел по берегу туда, где заканчивалась земля и начиналось море.

Он забирался на камни размером с дом. Их края образовывали подобие сырых комнат с полами, покрытыми водорослями. Между камнями застряли потерянные сети, сбившиеся в клубки с ракушками и водорослями. Над приливным бассейном летали чайки. Везде валялись крабовые панцири, все еще влажные от остатков коричневатой живой плоти. Постепенно берег сузился до клифа[7]. Дальше этим путем ему было не пройти.

Поэтому Куойл забрался на камень, цепляясь за вереск, который покрывал склон на манер старого парика. Камень был изрыт глубокими впадинами. По оленьим тропам он вышел на гранитный язык, вдававшийся прямо в море. Справа от него было голубое полукружье залива Бакланов, слева — рваная береговая линия, выходящая к заливу Миски. Прямо перед ним лежали открытые просторы Атлантики.

Ботинки стучали о голый камень. Он споткнулся о можжевеловый корень, торчавший из трещины в камне. Кварцевые прожилки в нем блеснули, как застывшая молния. Камень весь состоял из бугров и выемок, вершин и плато. Далеко впереди он увидел пирамиду из камней и задумался о том, кто бы мог ее сложить.