Книга В поисках наслаждения - Элизабет Эссекс

Ее подозрение, вероятно, нашло отражение на ее лице.

— Теперь я должен просить вас, миссис Марлоу, ради собственного благополучия не внушать себе опасной мысли, что ваш муж все еще жив.

— Милорд, я знаю…

— Прошу вас, миссис Марлоу. Умоляю, хватит. — Он провел рукой с голубыми прожилками вен по своему лицу, — Вас освободили из тюрьмы, сняли все обвинения. Вернули в семью. Чего еще может желать благоразумная женщина?

Ответов, черт бы подрал его аристократические манеры. И никто еще не называл ее благоразумной.

— Лиззи, дорогая, оставь.

— Осмелюсь признать, что ты права. — Пока. Допрашивать лорда де Хэвиленда дальше, после того как он добился ее освобождения, было бы грубой неблагодарностью. Карета повернула и поехала вверх по холму.

— Куда мы едем?

— Я подумала, будет лучше, если я отвезу тебя домой.

Лиззи выглянула в дождь. Они направлялись не к дому, а к Хайтон-Хаусу. Когда экипаж, подкатив, остановился перед воротами, Лиззи вспомнила о своей последней такой поездке в экипаже, когда вместе с Джейми ездила в контору мистера Харриса.

Вот ублюдок.

Лорд де Хэвиленд, как и Джейми, довез ее до дверей.

— Нет, прошу, не вставайте. Благодарю вас, милорд, за вашу помощь. — Она протянула ему руку, — Не знаю уж, как вас и благодарить. А плащ я вам пришлю.

Вероятно, это заявление оказалось глупым, ибо впервые за все время она увидела его улыбку.

— О нет, не стоит.

Конечно. Кому нужен плащ от женщины, зараженной паразитами?

— Еще раз спасибо.

Дворецкий Кушинг, проводив в дом леди Теодору, ждал Лиззи со своим вездесущим зонтом из черной тафты.

— Мисс Лиззи.

— Здравствуй, Куши. Благодарю.

Она нырнула под укрытие зонта и затем — в дом.

— Позвольте сказать, что я рад вас видеть, мисс.

— Спасибо, Куши, ты славный парень. Скажи, насколько он отвратителен? Мой запах?

— Едва различим, мисс Лиззи. Мы приведем вас в божеский вид, вы и глазом моргнуть не успеете.

Он пытался не дышать, пока провожал ее в дом, отчаянно стараясь не подавать виду.

— Так ужасно? Тогда не стой слишком близко. К тому же я наверняка нахваталась паразитов.

Кушинг остановился за порогом гостиной.

— Хотите сначала освежиться?

— Нет, Куши, спасибо. Боюсь, у меня есть срочное дело, не терпящее дальнейших отлагательств. Я не могу остаться.

— Но, мисс, мы приготовили ванну…

— Лиззи, дорогая, что ты задумала? Ты не можешь уехать. Ты должна остаться. Я уже и твоему отцу сказала. Должна. Люди говорили самые ужасные вещи.

— Мы знаем, мама, что все это неправда. Меня потому и освободили, что я ни в чем не виновата. Но ты же понимаешь, что это едва ли важно, виновата я или нет. Моя репутация безнадежно испорчена.

— Не говори так. Я этого не потерплю.

— Прости, матушка. Но думаю» будет лучше для нас всех, для твоей репутации и для моей, если я уеду.

Лиззи поцеловала мать в мягкую надушенную щеку и повернулась, чтобы направиться в заднюю часть дома.

— Дорогая, ты куда идешь? Элизабет?

— В конюшню.

— Да, но куда собираешься ехать?

— В Гласс-Коттедж. Домой.

Но прежде ей нужно было посетить еще одно место. Она должна узнать, как там обстоят дела. И вообще пустят ли ее на порог Гласс-Коттеджа? Есть ли у нее такое право?

Уютная контора «Харрис, Харрис и Харрис» встретила ее радушным теплом, на которое только способна маклерская компания. Вероятно, от испуга Лиззи снова была готова разразиться рыданиями.

— Миссис Марлоу. Вы делаете нам честь, — встретил ее сам мистер Харрис и проводил к камину в своем личном кабинете. — Я не ждал вас так скоро. Какой приятный сюрприз.

— Не могу сказать, что мне это тоже приятно, поскольку я все еще разношу зловоние дартмутских застенков, но я оказалась в затруднительном положении непонимания своего настоящего финансового состояния… На самом деле я приехала, чтобы услышать худшее! Хочу знать, есть ли у меня хоть какие-то деньги, чтобы снять комнату на ночь, с ванной и достойной едой.

— Моя дорогая миссис Марлоу, — бледное лицо мистера Харриса выразило глубокую озабоченность, и он предложил ей стул, — все в целости и сохранности. Как и должно быть. Я об этом позаботился, пока вы находились в стесненных обстоятельствах. Мистер Бенчли говорил, что с вас снимут все обвинения. Должен сказать от лица конторы «Харрис, Харрис и Харрис», что мы все рады вашему триумфу. Какое ужасное происшествие! Действительно, у вашего мужа, вероятно, имелось предчувствие скорой смерти. Он очень хотел, чтобы вы в случае его кончины ни в чем не нуждались.

— Следовательно, у меня есть деньги?

— Конечно, мадам.

Она почувствовала облегчение, словно часть тяжелого груза спала с ее плеч.

— Могу я взглянуть на цифры?

— Само собой. — Он подошел к ячеистому шкафу, открыл одну йз запертых маленьких дверок и вынул оттуда бухгалтерскую книгу. — Мурчисон, принесите миссис Марлоу чашку чаю.

Лиззи заглянула в записи. Все было, как Джейми и обещал ей. Все до последнего пенни было посчитано и учтено. Но она продолжала смотреть, чтобы убедить себя, что нет никакого подлога.

Понять это было невозможно. Джейми фактически не умер. Но легально он был мертв, и все эти деньги теперь принадлежали ей. Папка содержала ряд копий его завещания и законного перевода всего движимого и недвижимого имущества Джеймсона Марлоу его наследователю Элизабет Женевьеве Пэкстон Марлоу. Что удостоверялось законным образом.

Замечательно. Тревожно. И как-то… сомнительно.

Никто из знакомых ей мужчин, ни один из друзей и родственников, ни один отец из всех, кого она знала, не дал бы ей владеть и управлять такой суммой денег. А Джейми дал.

Зачем? Зачем он это сделал, в то время как все остальное было ложью? Будучи живым, он хотел, чтобы люди считали его мертвым. И вероятно, имел в этом деле сообщников. Лейтенанта Макалдена и наверняка Тапперов. И может, даже кого-то из Адмиралтейства.

Ей не нравилось играть роль пешки. Не нравилось, что ее использовали без ее согласия и ведома, как мужчины зачастую поступают с женщинами. Как будто женщины — несмышленые дети.

Что ж, если ему угодно оставаться мертвым, Бог с ним.

— Эти деньги все мои? — хотелось ей окончательно удостовериться.

— Да, миссис Марлоу. Все в целости и сохранности.

Харрис ободряюще улыбнулся.

— И дом?