Книга Таежный спрут - Сергей Зверев

Туманов расслабился и стал допускать промашки. Дважды, не рассчитав, скреб брюхом по буграм, в третий раз проглядел на повороте живописную корягу, а когда уловил опасность и сдал круто вправо, едва не вделался в невозмутимый столетний кедр, растущий у обочинки. От сложных маневров Алиса пробудилась.

– Я подозревала, что ты не умеешь водить.

– На крутых поворотах машину бросает в кювет, – оправдался Туманов.

Когда единственная в Союзе официальная рок-группа блистала этим шлягером, Алисы и в задумках не было. Поэтому ничего странного, что она постучала кулаком по лбу.

Избегая затяжного нытья, он выдал ей последнюю шоколадку, потёкшую по карману и принявшую форму ноги. Алиса милостиво приняла дары и некоторое время помалкивала, вылизывая золотинку.

На сорок пятой минуте поездки посреди поляны с одуванчиками произошло несчастье: кончился бензин. Мужик без штанов глаголил горькую истину – проехали шестнадцать километров. Для очистки остатков совести он перерыл багажник, поднял сиденья, но запасной канистры, к огорчению, не нашел.

– Приехали, Алиса. Карнавала не будет. Как насчет пробежаться по росе?

Алиса всплеснула руками.

– На тебя невозможно положиться, Туманов. Любое дело, за которое ты берешься, приходится либо переделывать, либо ставить на нем жирный кре…

– А ну цыц, зараза!.. – Туманов влез в салон и поднес к носу Алисы устрашающих размеров кулак; девчонка славировала, и кулак уткнулся в розовеющую щечку. – По милости некоторых штатских, путана малолетняя, я в последние два дня убил, избил и покалечил без малого двадцать человек, спас от беды одну гадкую девчонку, обнаружил в географическом центре России большую подлянку, а также три раза терял, находил и вновь терял веру в торжество людской справедливости, отчего ныне верю в нее лишь гипотетически. Так что ты меня больше не зли, договорились?

Алиса вздохнула.

– Договорились… Но я есть хочу, Туманов. Как я могу на тебя не наезжать, когда голодна, как гиена?

– Хвощика пожуй, – злорадно оскалился он.

Шутки шутками, а голод начинался лютый. Его жедудок давно махнул на хозяина – свернулся в трубочку и тихонько поскуливал. Да и Алисин наверняка тоже. На закате он подстрелил белку. Жалко, а куда денешься? Не Алису же есть. Она сидела на стволе, доверчиво глядя на него пуговками глаз, а он, подлец, взял да и сбил ее одним выстрелом, поднял с земли – такую роскошную, пушистую, прицепил на пояс.

– Ты живодер, – заметила Алиса.

– Перед сном съедим, – деловито пообещал он. – Не кальмар, конечно, но в голодный год сойдет.

Сумерки густели, когда они вышли к гигантскому ущелью, которое навеяло на него смутные воспоминания. Леса на рубеже разлома не кончались. Они как бы проседали в землю, обтекали трещину и тянулись дальше – упираясь в чернеющие на горизонте сопки.

– Тебе это ни о чем не говорит?

– А мне безразлично, Туманов… – прошептала девчонка, повисая на его руке. – Я есть хочу… Мы с тобой полземли обошли и ни разу по-человечески не ели. Я уже падаю…

– Если хилый – сразу в гроб, терпи, – заметил безжалостно Туманов и повел девочку вниз по склону. Действительно знакомая местность. Вряд ли в этих координатах можно встретить второй гигантский разлом. Обычно они не соседствуют. А если соседствуют, то это другая планета… На дне каньона, в окружении березок и осинок, обнаружилась звонкая речушка, бегущая по камням. Напились до отвала – тот самый вкус… И каньон, похоже, тот.

– Заночуем в этом лесу, – задумчиво предложил Туманов. – Надеюсь, ты не против?

– Издеваешься? – вспыхнула Алиса.

– Я целых два дня над тобой издеваюсь, – улыбнулся Туманов, – особенно, когда ты спишь. Если хочешь, давай разойдемся, и каждый отправится своей дорогой. Тебе не придется меня поминутно спасать и выслушивать по этому поводу матерные упреки. Ты не будешь чувствовать себя сырьевым придатком и наконец-то поймешь, как легко быть женщиной. Особенно женщиной легкого поведения, договорились?

– Дурак, – поморщилась Алиса.

– Нет, – сказал Туманов. – Я истинный феминист.

Тут они и увидели избушку.

– Избушка, избушка… – пробормотал Туманов.

– Ступай себе мимо, – хихикнула Алиса.

Он даже не покосился. Мысли были заняты другим. Дом явно пребывал в аварийном состоянии. Стены почернели, крыша ввалилась, из-под прогнивших бревен пробивалась трава. Элементарная логика подсказывала: где нет людей, там нет продуктов. А кроме того, даже в заброшенном доме они не имеют права становиться на ночлег. Поскольку очень заметный ориентир. Но другая элементарная логика взывала к другому: разве можно пройти мимо и не заглянуть?

– Подожди меня здесь, – сказал Туманов. – Сядь на пенек и представь пирожок. Только не лезь никуда, Алиса.

Она молчала, поневоле заинтригованная. Изготовив автомат, Туманов перебрался через узкую полянку. Какой-то «тарбулай», обросший мхом, подмигивал ему из-под обрыва. Кусок выстроганного дерева, старый эвенкийский божок – идол языческий – какими судьбами он здесь? Сколько лет он тут стоит, не подверженный ни погоде, ни режимам? Он поднялся на разваленное крыльцо. Огляделся. Алиса маячила посреди полянки и ковыряла в носу.

– Уйди в лес, не торчи, как маяк Александрийский, – Туманов потянул дверь. Заскрипели ржавые петли…

Ничего интересного он там не обнаружил. Так и знал. Но знание не исключает ошибок. Он бродил в пыли полного запустения, натыкался на сгнившие сундуки, на какие-то дрова, гремел дырявыми жестяными листами, оставшимися на месте пропавшей печки (скорее всего, буржуйки), и гадал, что за химера с ним опять происходит. Ей-богу, он становится хроником… Сквозь оконца лился тусклый свет, он мялся посреди убогой комнатушки, разглядывал залежалый, никому не нужный хлам и чувствовал, как в организме образуется вакуум. Все живое поднималось к горлу, на прежнем месте воцарялась пустота. Более чем странно. Опустошенный, но не раздавленный, Туманов боролся с собой и не понимал, в чем смысл борьбы. Домик как домик. Хлам, мусор, истлевшие грязные тряпки – на полу, на кушетке. Окна крошечны – больше символичны, чем функциональны. Перекошенная перегородка – дверь в кладовку. Там аналогичный хлам и тлен. Сомнительно, что там он найдет полный холодильник… В полу огромные «половые щели», оттуда выбивается трава и кое-где даже пытается зацвести…

Стареешь, супермен. Сплюнув, он вышел из дома и вытер со лба испарину. Вспотел, дурачок.

Алиса стояла на крыльце и вдумчиво вытаскивала из трухлявого бревна упирающегося червяка.

– Пошли, – сказал Туманов сквозь зубы, – и червяка с собой бери. Здесь жрать нечего.

Алиса подозрительно покосилась на его испарину.

– Видок у тебя какой-то выжатый. За градусником сбегать?

– Пошли, – повторил он.