Книга Легенда о мертвой Джинни - Энни Кей

когда решила покончить с собой.

– Думаете, она поступила так из-за беременности? – спросила я.

– Еще один грех, – проговорила Мэри как бы про себя. – Мне кажется, Джинни не сочла бы грехом беременность, но точно сочла бы им секс. Я думаю о том, что в этом ангелочке побывал мужчина, и это кажется таким неуместным, диким. Джинни всегда говорила, что никогда не выйдет замуж, а когда мы вырастем, то отправимся с ней на Лазурный берег, где снимем виллу и будем каждый день ездить на этюды, а вечерами читать стихи под гитару.

Она повернулась ко мне.

– А сейчас вы мне говорите, что она забеременела и убила себя и своего еще не родившегося ребенка на Рождество. Поистине антирождество какое-то.

– Возможно, кризис веры, она могла разочароваться в Боге, если осталась одна с ребенком без поддержки его отца, – предположила я.

– Кого? – быстро и нервно спросила Мэри.

– Я не знаю, – признала я. – А как вы думаете?

– У меня нет идей, – ответила она, пряча глаза.

– Может, Джордж?

– Что? – Она повернулась ко мне с лицом, замершим, как в японском театре масок, бледным, словно из него в момент высосали жизнь.

– Джордж, хозяин бара. – Я указала пальцем вниз на первый этаж.

Маска ожила.

– Джордж, а… Нет, не думаю… Джордж вздыхал по Джинни, но вряд ли когда-нибудь осмелился бы… Хотя я и про Джинни не могла предположить подобного до сегодняшнего дня, так что…

Она оборвала фразу на полуслове и снова ушла в свои размышления, но мне ужасно не хотелось ее туда отпускать.

– Мэри, в своем письме вы писали о призраке Джинни Харди, писали о том, что призрак Джинни ворует детей в Холмсли Вейл. Вы сами сказали так родителям Бобби Джентли, когда пропал Микки. Неужели вы действительно верите, что ваша погибшая подруга стала с того света красть детей?

Мэри посмотрела на меня взглядом, который я не смогла расшифровать. Презрение? Пренебрежение? Скепсис?

– Странно, что это не кажется естественным вам, вы ведь знали даже больше, чем я. Джинни забеременела, убила своего ребенка и себя, а теперь не дает другим возможности иметь детей. Разве это не логично?

– Но ведь призраков не существует… – пробормотала я.

– Только для тех, кто считает, что живет, – ответила она.

Глава шестнадцатая, в которой случается очередное несчастье

После ухода Мэри я долго не могла прийти в себя и собрать воедино свои впечатления. Мне казалось, что за обилием слов скрылось что-то крайне важное, что я упустила, на что не обратила внимания и что теперь все глубже уходило, будто в зыбучие пески, в мою память.

Мэри ушла так же быстро и внезапно, как появилась, и только вмятина на диванной подушке вместе со шлейфом мускусных духов еще напоминали о ее недавнем присутствии. Интересно, если бы Джинни до сих пор была жива, дружили бы они и сегодня? Не стала бы Мэри наконец привлекательнее своей популярной подруги? Или взрослая жизнь, понимание разности социального положения развели бы их так же далеко, как развели Генри с Джорджем.

Джордж дружил с Генри и был влюблен в Джинни. Почему никто из них ни разу не обмолвился мне об этом? Может, потому, что именно в этом и крылся секрет отцовства ребенка Джинни? Мэри это явно отвергала, но она, судя по всему, даже не знала о беременности до сегодняшнего дня, она еще многого могла не знать.

То, что автором письма была Мэри, выбило меня из колеи. Конечно, стоило об этом догадаться: в нем так тепло и нежно было сказано о Микки. Именно поэтому я первым делом заподозрила в его авторстве Дилан, а не ее агрессивно настроенную мать.

От Мэри мне так и не удалось добиться внятного ответа, почему она считала виновной в пропаже собственного сына умершую подругу, несмотря на то что во всех остальных вопросах проявляла крайнюю практичность и логику. Она явно что-то скрывала от меня, что-то, что произошло между ней и Джинни. А может, просто сердилась на подругу, которая, хоть и была крайне с ней близка, все же скрывала от нее столько действительно важного.

Мэри не знала, что Джинни была беременна. А кому, как не лучшей подружке, возможно единственной, пятнадцатилетняя девочка должна была об этом рассказать? И если не рассказала, то почему? С кем она все же поделилась своей тайной? Наверняка с отцом ее ребенка. И, возможно, связь с ним была настолько постыдной для Джинни, что даже верной Мэри она не смогла ее открыть. А может… Что, если парнем Джинни был парень, который нравился Мэри? Тот, за кем она ходила по пятам, но он встречался с другой…

Стук в дверь прервал мои размышления. Рита пришла забрать поднос – видимо, на кухне не хватало посуды. Мне хотелось обсудить визит Мэри с Джей Си, поэтому я спустилась за телефоном, но после нескольких гудков пришлось признать, что трубку мой друг брать не собирается. Я написала ему огромное сообщение и решила прогуляться до почты, чтобы его отправить: интернет в «Кабане и хряке», казалось, почил навсегда.

На улице было уже по-зимнему морозно и солнечно. Туман остался в ночи, на улице было светло и ярко от виднеющихся разноцветных дверей магазинчиков. Я бросила беглый взгляд на мастерскую Хитов и двинулась к почте.

Чем ближе я подходила к главной площади, тем навязчивее в моей голове возникала картина свисающего из окна Гарольда Мида. Все мое бурное воображение не могло представить, что в этот момент испытала Глория. То, что она была способна после произошедшего ходить и говорить, мне уже казалось невероятным мужеством. Но и вопросы, конечно, оставались.

На площади не было ни души. Башня стояла такая же красивая, как несколько дней назад, словно ничего не произошло. Я остановилась напротив и запрокинула голову. Несколько дней назад я фотографировала ее, потому что мне хотелось сохранить о ней память. Сейчас же я думала, как стереть из памяти запечатленное в ней тело Гарольда в фате. Я не видела его сама в таком ракурсе, как люди внизу, – только из окна, сверху, вместе с полицейскими. Но благодаря именно этому мое воображение рисовало его полет и его финал самыми драматичными и жуткими красками.

Мне показалось, что где-то недалеко я услышала громкий разговор и вспомнила, что штаб полицейских все еще находится рядом: даже если сейчас на площади не было ни тел, ни тех, кто с ужасом смотрит на них, жизнь не стала прежней. Убийца гулял на свободе, ел, пил, спал, существовал где-то совсем близко. А башня стояла как в свой первый день, и ей было все равно.

Дорожка к почте была усыпана яркими мокрыми осенними листьями, и шла я осторожно, чтобы не поскользнуться. За стойкой стояла