Книга Эволюционер из трущоб - Антон Панарин

не навешивать на маму лишних поводов для волнений. Зачем ей эта информация? Она сможет что-то изменить? Нет, конечно. Просто будет переживать целый месяц до следующей встречи.

— Всё холосо. Сколо я стану лучшим в глуппе и тогда всё изменится. — Я обнял маму и вдохнул запах её волос.

Пахли они хозяйственным мылом и на ощупь стали как ворох соломы. Она улыбнулась и погладила меня по щеке шершавой рукой. Я почувствовал, как сердце кольнуло. Я срочно должен стать лучшим и перетащить её в более хорошие условия.

— Мамуль, а где ты сейчас живёшь?

Она закашлялась, прикрыв рот ладонью. Заметила мой встревоженный взгляд и сделала вид, что это ерунда.

— Не обращай внимания. Мошка в рот попала, — соврала она. На улице начало марта. Холодина, снег повсюду лежит. Какие мошки? — У меня всё хорошо, не переживай. Лучше расскажи, чему ты успел научиться за месяц?

— Ты бы видела, как я катаюсь на коньках! Как только я выласту, мы с тобой пойдём на каток! — восторженно выпалил я, хотя сейчас испытывал совсем другие эмоции.

— Мишутка, ты такой взрослый, — ласково сказала мама. — Только я не умею кататься на коньках.

— Ничего стлашного! Я тебя научу, это не тлудно! — Я ещё раз обнял маму и услышал, что к нам кто-то приближается.

Седовласый мужчина с идеальной военной выправкой в строгом костюме скользил по снегу в нашу сторону. Лицо не выражает никаких эмоций, руки спрятаны за спину. Остановившись в двух метрах от нас, он поклонился.

— Михаил Константинович. Елизавета Максимовна. Рад вас видеть, — поприветствовал он нас.

— Ярослав? А что вы здесь…? — нахмурившись спросила мама, а сама вцепилась в меня руками, будто боялась, что меня снова заберут.

— Я прибыл, чтобы сообщить волю Константина Игоревича, — услышав это, я заулыбался, а мама сильнее вцепилась в меня. — Ваш сын Михаил делает отличные успехи в учёбе. За это Константин Игоревич решил его перевести в старшую группу, где обучаются дети пяти лет отроду.

— Вы что такое говорите? Какая старшая группа? Мише только через три месяца исполнится два года! Как он будет тягаться с пятилетками? — в ужасе выпалила мама, как будто меня прямо сейчас собирались отдать на съедение волкам.

— Такова воля барона, — меланхолично сказал Ярослав. В этот момент я узнал его. Он работал дворецким в особняке отца. Причём я его не видел, но голос запомнил. — Кстати. — Дворецкий нагнулся и посмотрел мне в глаза. — Константин Игоревич велел выполнить одно ваше желание. Чего вы желаете, молодой господин? — Дворецкий расплылся в улыбке, от которой по спине побежал холодок.

Сразу стало ясно что это необычный человек. Он опасен. И только поэтому я не стал говорить «хочу, чтоб барон повесился». Эта шутка может стоить мне жизни. Да и зачем такое говорить? Папаша всё равно не полезет в петлю. Поэтому вслух я сказал:

— Хочу, чтобы мама жила в хороших условиях и на полном обеспечении.

Услышав это, мама тут же прослезилась.

— Миша, да ничего не нужно. Ты лучше что-то для себя пожелай. Может, комнату личную или ещё что, — сбивчиво говорила она, всхлипывая.

— Холосо. Хочу, чтобы мама жила вместе со мной в пансионате, — изменил я выбор, так как если её переселят поближе, то с барского стола я её всяко накормлю в любой день недели.

— Михаил Константинович, увы, вторая просьба не может быть удовлетворена. Елизавета Максимовна по-прежнему будет посещать вас один раз в месяц. Но улучшить её жилищные условия мне вполне под силу.

— Миша, да не надо. Я тебя прошу… — взмолилась мама, вытирая бегущие по щекам слёзы.

— Мамуль, помолчи, пожалуйста. Я уже всё лешил. — Я заглянул в глаза дворецкого и протянул ему руку. — Улучшаем условия жизни.

— Как вам будет угодно, — кивнул дворецкий и ушел.

* * *

Казань.

Город, поглощённый аномалией.

В небе над городом мерцали яркие вспышки, чем-то похожие на полярное сияние среди воцарившейся здесь вечной кромешной ночи. Но нет. Если бы человеческий взгляд способен был в этой тьме различить силуэты созданий, от которых исходило таинственное свечение, то обладатель его в ту же секунду поседел бы от увиденного.

Хищные твари рыскали по округе в поисках плоти. В этих краях давно не осталось людей. Да и что им здесь делать? Разве что стать добычей. А вот глубоко под землёй ещё теплилась жизнь. Странная, местами безумная, но жизнь.

Имперский научно-исследовательский институт приютил три десятка человек, один из которых потянул на себя массивную стальную дверь. Она со скрежетом открылась, и человек вошел в тускло освещённое помещение.

Одинокая лампочка свисает с потолка, слева стол со стулом, а в дальней части комнаты висит пленник. Его подвесили под самый потолок и, судя по синякам на обнаженном торсе, очень часто били.

— Доброго утра, Александр Константинович, — сказал человек со смеющимся лицом и глазами, в которых, похоже, лопнули все капилляры.

— Оно было бы добрым, если бы твою поганую морду обглодали баргесты, — ухмыльнулся пленник.

— Вы обдумали моё предложение? — мужчина проигнорировал слова пленника, будто и не слышал их вовсе.

Одет весельчак был в мешковатую одежду, похожую на балахон, а его руки заканчивались острыми, как бритва, ногтями.

— Как вы меня достали! Ты, как чёртов попугай, всё время талдычишь одно и то же! Изо дня в день, изо дня в день! — заорал парень, висящий на крюках, и по его телу прокатилась волна маны, которую тут же поглотил артефакт, лежащий на столе. — Когда я выберусь отсюда, я собственными руками оторву тебе голову… — прошептал Александр Константинович.

— Кровь Архаровых, как всегда, горяча. Она дурманит вашу гениальную голову. Подумать только! Абсолют в свои… Сколько там? Двадцать восемь? — Весельчак улыбнулся и, подойдя ближе, поднял голову пленника вверх за волосы. — Рано или поздно ваш дух надломится. И тогда вы обретёте могущество, а мы… Впрочем, это не важно. Подумайте, пока есть время, а через десять минут придёт Ермолай и пересчитает вам рёбра.

Весельчак уже собирался отпустить голову Александра Архарова, но тот попытался в него плюнуть. Правда, сил не хватило; слюна пролетела всего ничего и повисла на подбородке пленника.

— Ох уж эти баронские отпрыски. Даже плюнуть нормально не могут, не то что решить судьбу целого мира,