Книга Клятва на огне - Ирина Игоревна Голунцова

своего прошлого и искуплю вину за все, что натворил.

— О, вот как?! А перед Наги как ты собираешь искуплять свою вину?!

Один лишь звук ее имени заставил Шото беспомощно застыть, а Старателя и вовсе сделаться мрачнее тучи. Напряженное молчание, разбавляемое звуком телевизора, опустилось на них каменной плитой.

— Это ведь была она, верно? — зашипел Нацуо. — Шото ее узнал… форма цербера. Ее похитили, а ты даже ничего нам не сообщил. Все сообщения, которые мы отправляли, ты ни говорил ни слова про нее!

— Я не мог. Это приказ свыше.

— Приказ?! Она была членом нашей семьи, а тебя волнует какой-то приказ?!

— Нацуо…

— Нет, Фуюми, — раздраженно прервав сестру, парень вновь с открытой ненавистью вернул взгляд к отцу. — Да, ты держал ее подальше от нас в детстве, потому что… потому что как еще себя должен вести ребенок, которого взяли в фактические заложники, чьих родителей ты убил?! Но даже с такой судьбой… она в итоге стала добра к нам. Она единственная, с кем мог общаться Шото, ведь нас, второсортных, ты не пускал к нему! Шото молчит, но он сильнее всех переживает!.. Ты… ты тут извиняешь перед нами, а думал ли ты вообще хоть раз извиниться перед Наги?

Шото хотел увидеть хотя бы тень сожаления или грусти на лице отца, но вместо этого мужчина словно удивился услышанным словам. А затем и осознал их тяжесть.

— Что, озарение настигло? — невесело усмехнулся парень. — Хотя, не удивительно, раз ты так со своими детьми обращался… Прости, Фуюми, но я так не могу. Спасибо за еду.

— Нацуо! — но попытка окликнуть и вернуть брата не увенчалась успехом, что вызвало у девушки глубокую печаль. — Ох, боже… как и думала, ничего не выйдет.

Как бы ни сокрушалась Фуюми, сколько бы репортажей местное телевидение не крутило о неоспоримой победе Старателя, правду это не скроет. Нацуо прав. Пусть герой Старатель изумителен, невероятен, Энджи Тодороки погряз в грехах по уши, и забыть о том, как он изводил их мать, Шото не мог. Он хотел увидеть, каким станет отец с этого момента, на своем опыте благодаря Мидории понял, что одно малое вдохновение может полностью изменить человека.

— Но… — отставив тарелку с собой, парень шумно выдохнул и, не решаясь смотреть на отца, спросил: — Я правильно понял, что вы не собираетесь спасать ее?

— Шото, это…

— Чтобы спасти Бакуго, была организована настоящая операция, в которой участвовали про герои. Все начали действовать меньше, чем за сутки. Но прошло два дня, а ты даже ничего не можешь сказать о том, как поступят с Наги. Поэтому я предполагаю, что вы не собираетесь спасать ее.

Может, он и привык сдерживаться, однако еще немного, и тарелка под его руками превратится в россыпь осколков.

— Сейчас все намного сложнее. Пока я сражался с ному, этот парень, Даби, добрался до Наги и перенял ее причуду цербера, как хозяина, на себя.

— Перенял? — пусть голос и оставался спокойным, злость ударила по самообладанию так быстро, что Шото и не заметил, как треснули палочки для еды в его кулаке. — Говори, как есть. Он сжег ее. Так ведь передается контроль.

— Значит, она тебе рассказала.

— Она подставилась под удар ради тебя, ее похитили. Для тебя она всегда была обузой, но Наги хотела начать новую жизнь, даже несмотря на возвращение ее сестры. Поэтому она решила стать героем, поэтому она приняла свое прошлое, приняла тебя. Из-за тебя ее жизнь стала такой. А если сейчас вы ничего не сделаете, то все ее усилия будут напрасными, так вы покажете, что происхождение… что прошлое человека предопределяет его. Или это не действует только на про героев?

— Ты прав, — беспрекословно согласился мужчина, но его слова заставили Шото лишь сильнее занервничать. — Но с Наги не все так просто. В первую очередь ее судьбу решает… всегда решал комитет безопасности. Если бы ее просто похитили — это одно. Однако хозяином ее причуды стал Даби. И на Лигу злодеев работает Аямэ Юмемия, которая открыто заявила, что хочет вернуть сестру в семейный бизнес.

— То есть хочешь сказать, что на ней крест поставят?!

— Я хочу сказать, — он помедлил, прежде чем ответить. Потому что при всем желании в сложившихся обстоятельствах Старатель не мог обещать что-то. И Шото, к сожалению, понимал это. — Я хочу сказать, что сделаю все возможное, чтобы спасти ее. Это я могу обещать. Простите меня за все.

Иными словами, любая попытка к освобождению или помощи Наги будет воспринята комитетом безопасности как угроза. Пока Наги и Даби связывает причуда цербера, даже желания девушки окажется недостаточно, чтобы бороться против злодеев. Она отказалась возвращаться к сестре, приняла болезненное прошлое и смирилась с ролью Старателя, как хозяина. Не все герои могли бы пойти на подобную жертву, а она смогла. К тому же цербер лишь защищал на уровне инстинктов своего покровителя, а не служил ему верой и правдой.

Так почему они изначально решили списать ее со счетов? Потому что так проще, безопаснее? Для кого?! Этот проклятый комитет безопасности ни черта о ней не знает! Как Наги продолжала последние месяцы помогать студентам ЮЭЙ, как в тайне от учителей устроила маленькую вечеринку в общежитии, переросшую в вакханалию. Как она усердно готовилась к экзамену на про героя, засыпая за столом. Как притворялась милой обаятельной девушкой, а в душе покрывала всех ругательствами, как сапожник… хотя, это вряд ли стоило бы упоминать.

Но она такая, живая и настоящая. В голове у Шото просто не укладывалось, как можно взять и вычеркнуть такого человека из жизни, просто стереть со всех новостных колонок. Никто о ней не говорил, никто не упоминал. Она не была про героем, чтобы общественность удивилась ее резкому исчезновению, а грозного цербера, покинувшего бой вместе с Даби, отнесли к очередному монстру.

Сделает все, что возможно… Это значит только одно — нет никаких гарантий. Принять это Шото не мог. Наги была для него неотъемлемой частью жизни. Он знал ее с ранних лет, колючую девушку, которая всегда шипела и не позволяла к себе прикасаться. Которая в последствии засыпала у него в объятиях, ласково шептала его имя и целовала, мило смущалась, несмотря на присущую уверенность. Как он мог вычеркнуть ее из своей жизни? Как он… как он мог просто забыть ту, которую…

— Шото…

— Я в порядке, Фуюми, — уронив голову, Шото надеялся, что сестра не видела его выражение лица. А также навернувшиеся на глаза слезы. — Я в порядке.

Что бы там ни говорил отец