Книга Дьявол в голове - Ирина Игоревна Голунцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы вновь не стать пешкой или разменной монетой, Алетта добровольно согласилась помогать Филиппе. Из-за новых обстоятельств заинтересованность в смерти Радовита возрастала, без королевского титула девушка не сумела бы защитить свое дитя от мужчины, и тем более от его врагов. Она не говорила чародейке о беременности, но та догадалась об этом — или узнала от подруги.
Но вместо честной сделки Филиппа передала княгиню Дикстре: глубокой ночью в комнату вломились люди, вытащили Алетту из теплой постели и перевезли в другое место, закрыли в подвале и не забыли нацепить кляп.
Унижение за унижением, ее окунали в грязь, использовали. Как какую-то крестьянку, как собаку, как… не важно, как кого. Бимон просил ее напоминать людям, кто она. Но, похоже, напоминание требовалось ей самой.
— Да, договаривались, — подойдя ближе к чародейке, любующейся трупом короля, шепнула Алетта. — Так что ничего личного.
Радовид и Филиппа стоили друг друга — обоюдная ненависть ослепила обоих, и в последний момент не уберегла от ножа, ударившего в спину. Лезвие кинжала без труда погрузилось под ребра женщины, разрезая легкие и мягкие ткани. Чародейка едва успела воскликнуть, из ее горла вырвался сдавленный хрип и капли крови. Она попыталась обернуться, но попросту свалилась на землю, истекая теплой кровью.
— Вот теперь мы в расчете. И я совершенно искренне, — удовлетворенно отозвалась Алетта, отряхивая дрожащие не то от возбуждения, не то от нервоза руки.
— Какого?..
— Ты что натворила?
На какое-то время Алетта позабыла об окружении, и с искренним замешательством посмотрела на Геральта и Вернона. Они не скрывали удивления, но предводитель Синих полосок оказался скорее впечатлен выходкой княгини, а вот ведьмак не оценил ее ход.
— Эта тварь меня похитила, причем дважды, потом отдала Дикстре, и я сидела у него в подвале! И слухи еще начала распускать.
— Слухи? — Переспросил Вернон недоверчиво. — Это о том, что у Радовида может появится наследник? Да, это может быть проблемой.
— Не может, потому что его и нет. Не веришь мне, спроси ведьмака, — огрызнулась девушка, раздраженно глянув на Геральта.
Всем своим видом Белый Волк давал понять, что не разделял желание оправдывать или поддерживать историю. Он опасался, что убийство Филиппы Эйльхарт обернется ему боком, хоть это и не его вина.
— Она не врет, — вздохнул Геральт. — Я бы услышал слабое сердцебиение или изменение в энергии.
— Ладно, один черт. — Махнул рукой Вернон. — Нам стоит убираться отсюда, пока вся гвардейская стража не прибежала. Вы идете?
Алетта задумчиво посмотрела на главу мятежников, а затем вернула взгляд к «сладкой парочке». Нож в руках продолжал блестеть от крови, и хотела бы девушка его выкинуть, убежать подальше от дерьма, которое грозило свалиться ей на голову. Но у нее были обязательства: перед востоком, перед семьей, перед собой.
— Похищенная княгиня в порыве отчаяния кончает убийцу своего короля и возлюбленного — зачем мне бежать?
— Думаете, вам поверят?
Покрутив в руке липкое от крови оружие, Алетта горько усмехнулась:
— Заставлю их поверить. Как никак, а убийство чародеек, похоже, входит у меня в привычку — реданцы такое любят.
Комментарий к Ничего личного
Это еще не конец, друзья: З на следующей неделе вас ждет финальная глава!
Зима бывает разной
Снежинки с необычайным изяществом скользили по воздуху: медленно, спокойно, бесшумно. Поля и дворы засыпало мелкой пургой, которая блестела под белым небом, затянутым непроглядным полотном. Ветра не было, отчего субботнее утро будто застыло во времени.
После событий минувшего лета Алетта уже думала, что никогда не полюбит зиму и морозы. Особенно ее коробила мысль о землях Сорбеца, вновь охваченных снежным хладом — до сих пор ее терзали пугающие воспоминания. На пороге ее дома умер Агасфер, Эдель и десятки мужчин, защищающих свои семьи и земли от Дикой Охоты.
Сейчас, выглядывая из окна заново отстроенного поместья, девушка испытывала спокойствие, а не тревогу. Несмотря на разруху в стране, ей удалось отстроить Сорбец: свое поместье, хранилища, мэрию, дома крестьян, загоны для скота и, конечно же, любимую таверну. Удивительно, но не пострадали разве что бордель, да церковь.
— М-м? Который час? Уже вставать?
Отпустив тюль, Алетта обернулась к заспанной Магнолии, которая принялась ворочаться из стороны в сторону.
— Тише ты, а то разбудишь их, — прошептала княгиня, усаживаясь на край кровати.
Сестра долгий миг смотрела на двух младенцев, мирно спящих в новенькой кроватке, от которой все еще пахло свежей древесиной. Она будто сомневалась, что дети действительно молчат, но стоящая тишина позволила ей вздохнуть с облегчением и откинуться на подушки.
— Почему ты не отдашь их сиделкам на ночь?
— В Гелиболе — да, придется, но здесь… не могу я так вот взять и отдать их хоть на минуту, они же такие…
— Демоны?
Магнолия задумалась на мгновение, с укоризной глянув на младшую сестру, но была вынуждена согласиться:
— И еще какие… но, хочу заметить, твой демоненок плачет куда чаще моего. Чую, что радости с ним будет… ой-ой-ой.
Алетта заулыбалась шире. Подойдя к кроватке, в которой мирно дремали, как две капли похожие, младенцы, она дотронулась до крохотной ручки своего сына.
— Уверена, что хочешь этого? — Нерешительно спросила Магнолия.
Первое время девушку терзали сомнения, даже когда срок подходил к концу, она сомневалась. Но после родов, которые длились мучительно долго, когда вслед за своим криком она услышала плач малютки, когда повитуха дала ей на руки ее ребенка — маленького, липкого, страшненького, но очаровательного, — Алетта поняла, что не хочет. Не хочет расставаться с ним, отпускать от себя хоть на мгновение. Возможно, она рискнула бы наделить дитя именем своего рода, если бы родилась девочка. Но бог даровал ей мальчика, наследника.
— А ты? — Подавив тяжкую печаль глубоким вздохом, решила перевести разговор девушка. — Теперь у тебя будет вдвое больше хлопот. И…
— Если бы я не была уверена, то не согласилась бы помочь, не поехала бы в Сорбец, чтобы родить здесь. И я хочу сказать, что никто не отнимает у тебя сына, Алетта, он всегда будет твоим, я буду знать это, ты будешь знать.
— Но не он, — указала она на ребенка. — Ни в коем случае. И никто другой. Учитывая политическую обстановку в Редании, новость о единственном наследнике Радовида взорвет умы аристократии, и каждый попытается заполучить его. Или убить. Я, конечно, избавилась от Филиппы, но не
