Книга Контрольный выстрел - Николай Федорович Иванов

разочарование. Может быть, даже не раз сталкивалась с чем-то подобным, но попыталась выдержать ровный тон:

– Здравствуйте. Вы… меня помните? В кафе…

– Здравствуйте. Конечно, помню. Как не запомнить такую женщину, – польстил ей: меня не убудет, а доброе слово, как известно, и прапорщику приятно. Но не преминул напомнить и о несостоявшемся свидании: – Удивительно, что меня запомнили.

– Я в самом деле была в компании, – начала она оправдываться, и потому стало ясно, что пришла она с просьбой. Скорее всего, она с удовольствием не знала бы меня и дальше, но что-то заставило прошерстить позывные на коммутаторе и выйти на разведку ГРУ. Хороши хранители секретов, если первыми же и нарушают все инструкции. – Я могу с вами поговорить? Или попозже прийти?

«Попозже» мне светила Чечня, дел было невпроворот и в данную минуту, но я кивнул – давайте сейчас. Лишь мельком посмотрел на часы, намекая на ограниченность времени.

Она понятливо оглянулась в поисках укромного местечка. Выручила беседка неподалеку от КПП. Сбивая пыль с придорожной травы, просительница направилась к ней напрямки, села на изрезанную ножами лавку. Достала пачку не такого уж и дешевого для прапорщика «Парламента», умело размяла тонкую сигаретку, поджидая, когда я подойду. «К сожалению, ничем не могу помочь вам», – заранее мысленно проговорил я ей.

– Я, наверное, с не совсем обычной просьбой к вам, – начала и тут же умолкла прапорщик, не зная, как продолжить.

Хотя наверняка десятки раз репетировала вступление. Но первый запал, вероятно, уже пропал, и танцовщица затянулась сигаретой в надежде, что я по-джентльменски помогу ей наводящими вопросами. Но и я продолжал молчать, давая ей возможность до конца прочувствовать свою ошибку: скажи вчера «да», не получала бы сегодня «нет»…

Все же мстительный мы народец, мужики!

Спасая лицо, поспешил на выручку и себе, и ей:

– Мы так и не успели познакомиться.

– Надя. Прапорщик Надежда Семенова. Имя и фамилия настоящие.

Пошутила с лету, оттого, что наверняка была остра на язычок, но тут же его и прикусила: зачем самой напоминать про неудачный вечер. К тому же реакцию на него уже почувствовала…

Хотя кто сказал, что если мужчина после вечеринки остался без женщины, то она прошла неудачно? Может, ровно наоборот: утром голова свежая и никого рядом, то есть снова свободен и никому ничем не обязан. Собственно, в моем возрасте и отказ, и согласие женщины одинаково не пугают…

– Я в самом деле могу вам в чем-то помочь? – пошел ва-банк, лишь бы побыстрее завершить встречу.

– Да. Возьмите меня в разведку.

Хохотать при женщине – это крайне неприлично. Но что поделать, если первая реакция не только самая откровенная и честная, но и самая неконтролируемая.

Надя поджала губы, щелчком выстрелила недокуренную сигарету на другую сторону дороги. Гневно посмотрела на меня: это все, что вы способны ответить?

– Извините, – чистосердечно приложил я руку к груди. – Полная неожиданность. К таким просьбам человека надо готовить хотя бы чуть-чуть заранее.

Однако сегодня Надя не претендовала на лавры победителя:

– Вы не думайте… Я все понимаю. В смысле опасности и ответственности…

– Тогда зачем вам это надо? – спросил напрямую. Время поджимало все больше, и тратить его на пустой разговор становилось откровенно жаль.

Ответ оказался столь же прямолинеен:

– Мне это нужно из-за квартиры.

Все. Приплыли! Разведка ГРУ становится притягательной кормушкой для удовлетворения личных потребностей. Это конец эпохи, когда пелись строки «Раньше думай о Родине, а потом о себе». И я – последнее острие этой самой разведки, на которое наткнулась совершенно дурацкая просьба какого-то прапорщика.

– Когда нас призывали, в военкомате сказали: участников боевых действий поставят в льготную очередь на жилье. А я с дочкой и мамой в одной комнатке в коммуналке. И иного просвета нет.

– Но почему в разведку? – не мог сообразить я.

Надя посмотрела, как на маленького: в самом деле ничего не понимаете?

– В боевых частях женские должности давно заняты женами, родственниками или любовницами.

– А вы…

– А я – нет, – с вызовом ответила Надя, закуривая новую сигарету. – Ни в родстве ни с кем, ни в любовницах.

И тут меня снова занесло на вираже. Я усмехнулся про себя: ну что ж, одними танцами войну, а тем паче прифронтовую тыловую полосу, не покоришь. Надо на всякий случай еще и характер попокладистее иметь, и в зеркало можно покритичнее глянуть…

Где Бауди? Мне нужен Бауди с его непреходящим восторгом от любой женщины. Неужели столь сильной оказалась вчерашняя обида, что можно мстить человеку таким дешевым образом?

– Хорошо. Но… но неужели будет лучше, если… С войны ведь не все возвращаются.

– Знаю. Надеюсь. Мне бы… мне хотя бы раз, чтобы появилась запись в личном деле…

И уж чтобы окончательно выложить все, с чем пришла, чтобы одновременно извиниться за вчерашнее и дать надежду на будущее, наверняка презирая себя, тем не менее посчитала нужным пообещать, глядя на остывающий белесый пепел на кончике сигареты:

– Я… я была бы очень благодарна. И… смогла бы отблагодарить… Как смогла бы…

Сорвался с дрогнувшей сигареты пепел, чтобы тут же развеяться, не долетев до вырытой посреди курилки круглой ямы, – было и не было, говорилось или послышалось. А Надя пожала плечами: я все сказала, я вся пред вами – хорошая или плохая. Но зато вы теперь все знаете и вам легче принимать решение.

Легче… Разве готовность женщины жертвовать собой облегчает мужчине жизнь? И что за время, что за страна, которая заставляет идти на войну женщин?!

– Вы сможете позвонить мне после обеда? – оставил я себе хоть какой-то люфт перед принятием решения. За пять часов или Надя сама передумает ввязываться в авантюру, или у меня что-либо изменится. И оба останемся в белом. В крайнем случае по телефону и отказать легче: не видно ни глаз, ни плеч, а свою сентиментальность можно на время придавить, как окурок в пепельнице.

Но Надя легко поняла мою уловку, с горечью приняла отказ, лишь оттянутый на несколько часов. Из вежливости пообещала:

– Я позвоню.

Торопливо ушла, ни разу не обернувшись.

4

Бауди, не зная причин появления танцовщицы, сгорал от нетерпения и втайне ждал похвалы за невольное сводничество.

– Ну, что?

– Унитазы всего полка – бритвенным лезвием и зубной щеткой. И чтобы как у кота…

– Какие мы грубые…

– Все плевательницы в курилках – тоже твои. Работаем, – остановил я фантазии разведчика, глянув на часы.

Бауди зеркально – потому что левша – повторил мой жест. Тем более что у обоих на руках висели «Командирские» с одинаковой гравировкой: «От Министра обороны РФ». И дата – «Апрель 1996 г.».