Книга Рядовой. Назад в СССР. Книга 1 - Максим Гаусс

для них и так полезно! — ответил тот.

— Угу, не только насмотрелся, но и настрелялся. С восемьдесят первого года на этой проклятой земле, уже достало все. Считай перейти через вон ту гору и ты в Афгане.

— А какие они? — вдруг спросил Куртов.

— Дикие, не образованные! — усмехнулся один из постовых. — Они ж как партизаны. Ударят и бегут. Открыто воевать не хотят, потому что понимают, что их сметут. У нас танки, вертолеты, артиллерия…

— Коварные, твари! — не сразу, но все-таки ответил наш старшина. — Вроде смотришь, мирный житель, стоит и улыбается. Только отвернулся, а он автомат достает и тебе очередь в спину. И дети у них такие же. Особенно нужно подростков опасаться. Поэтому никогда не поворачивайтесь к ним спиной и всегда держите их в поле зрения.

— А из-за чего вообще война началась? — спросил Лаптев.

Повисла пауза. Немного подумав, старшина тактично ответил:

— А это ты у товарища Брежнева спроси. Или Андропова.

— Так они же уже того… ну… — замялся солдат.

— Стало быть, правды ты не узнаешь… И вообще, Лаптев, ты чего такой любопытный?

— Да я так, для кругозора.

— Интересно, а что они о нас думают? — вдруг спросил Куртов.

— А ничего хорошего. Когда наши войска вошли в Афганистан, оппозиция объявила о джихаде. Если перевести на наш язык, то против советских войск ведется священная война. Мы для них неверные. А так как они крайне религиозны, то обязанность каждого мусульманина бороться с неверными, до самой смерти. Поэтому, будь уверен, если ты не дай бог, встретишь в горах моджахеда, он захочет тебя убить, даже если сам при этом погибнет. Потому что ты для него враг.

Больше неуместных вопросов не возникло и дальше шли молча.

Прапорщик отвел нас за остатки строений, где среди камней оказалось что-то вроде расчищенного места. Немного пройдя вперед, мы вышли к небольшой пещере, вход в которую был завешен дырявым брезентом. У входа было кострище, над ним стояла тренога. Рядом закопченный чайник, какая-то погнутая тара из непонятного металла. В общем, все следы человеческой жизнедеятельности.

— Там кто? Пещерный человек? — пошутил Самарин.

— Эй, бача! — крикнул наш проводник. — Бача, выходи!

Некоторое время было тихо. Было ясно, что в пещере не советский человек. А учитывая условия проживания вокруг, сложно было сказать, кто именно там обитает.

— А что такое бача? — тихо спросил Самарин.

— Друг означает, — коротко ответил старшина. — Ну, это как пароль. Для тех, кто на нашей стороне, бача это друг и торговец. Еще шурави. Причем и они нас и мы их так называем.

Через несколько секунд полотно приподнялось и оттуда показался заросший седой старик. На вид ему было лет восемьдесят, а то и больше. Те, кто живет в горах — долгожители и для них восемьдесят лет это совсем не много.

На старике была традиционная одежда, светло-серый перахан тунбан. Это что-то вроде свободной туники и таких же брюк. На голове намотанный в несколько слоев тюрбан. Одежда, как и ее обладатель, тоже была старой, поношенной.

— Шурави? — вопросительно прохрипел старик, внимательно глядя на нас.

Глаза у него были бледно-голубые, казалось, что он и не видит ни черта. Но на самом деле все он прекрасно видел, по координации движений было понятно.

— Бача, где дукан? — помогая жестами, произнес тот. — Где? Покажи дукан!

Дед некоторое время соображал, потом показал пальцем куда-то вверх, потом взял левее, потом правее. При этом он бормотал что-то несуразное. Очевидно, что пытался что-то показать, но никак не мог сориентироваться.

— И что, это афганец? — неуверенно спросил Лаптев.

— Самый что ни на есть настоящий. Только старый. Ты знаешь, что у него тринадцать детей? Нет? Ну вот, а быть может, прямо сейчас его сыновья как раз с нашими парнями там воюют, — он указал на горы на востоке.

— Что вы у него спросили? — поинтересовался я.

— А-а, — прапорщик равнодушно махнул рукой. — Он по-нашему ничего не понимает, хотя, скорее всего, прикидывается. Про магазин у него спросил. Он раньше торговцем был, его года два назад хлопнули. Осла ранило, тот в ущелье упал, со всем товаром, а старик ногу вывихнул. Как раз неподалеку отсюда. Его чуть подлечили, сюда и подкинули. Так он тут теперь и живет, никому не нужный. Угрозы от него никакой, живет себе тихо-мирно.

— Прямо так, в пещере?

— Да, так и живет как дикарь. Подкармливаем его иногда.

— А вдруг он шпионит? — подал голос подозрительный от природы Куртов.

— Конечно, шпионит, — фыркнул кто-то из бойцов блокпоста. — А информацию передает с помощью почтовых голубей, да?

Все засмеялись.

Пока шла эта беседа, откуда-то с северо-запада послышался шум. Уже с первых секунд я понял, что это нарастающий вертолетный рокот. На него почти никто не обратил внимания, кроме меня и Кириллова.

— О, «вертушки»! Наши летят! — со знанием дела произнес прапорщик Лось, глядя на две маленькие черные точки в небе.

И верно. Быстро приближающиеся вертушки пролетели где-то в километре от нас, уходя за горы на восток. Один был «Ми-8», возможно даже тот самый, что привез нас к воротам воинской части, а второй вертолет сопровождения Ми-24.

Оба пролетели вперед и скрылись за скалами. Еще несколько секунд раздавался удаляющийся рокот, потом все стихло.

— Эх, красиво пошли! — мечтательно произнес Кириллов. — В Баграм, наверное?

— Вряд ли, в Герет скорее. До Баграма далеко.

Лось посмотрел на часы.

— Так все, перекур окончен. Грузимся обратно, у нас время.

— На юг поедете? — спросил Серега.

— Да, как обычно километров двадцать вдоль горной гряды проедем до границы с Ираном, на тропы посмотрим, потом обратно. Ну и на север нужно сгонять, все наше ведь.

— Хорошо.

Вновь загрузившись в «Шишигу», мы покинули блокпост и двинулись дальше по проложенному маршруту. Все двадцать километров прошли спокойно — ничего подозрительного не заметили, только горы, камни и скудная растительность. Делали пару остановок у горных троп — они были обозначены на карте специальными пометками. Там тоже никого не оказалось. Лишь с противоположной стороны, где виднелись холмы и редкие кустарники, различалось пасущееся на клочке зеленой травы стадо баранов.

— Глядите! — крикнул Кириллов. — Местные тут баранов иногда пасут.

— Откуда они здесь?

—