Книга Парень в шагающем саркофаге - Влад Тепеш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бежать ведь некуда. Слева от меня спускается неспешный лавовый поток, наверху вулкан, так что даже если враг как-то проскочит мимо меня — лава не даст уйти. Внизу — пропасть, вверху — вулкан, вправо и наверху на гребне залегли защитники беженцев.
Западня захлопнулась.
Злобный лай пулемета, мои «ДАНГ-ДАНГ-ДАНГ», треск автоматов противника, стук пуль по броне — все смешалось в одну сплошную канонаду.
Мимо проносится, оставляя дымный след, граната РПГ. Искин моментально засекает место выстрела, подсвечивает мне — и я направляю туда свою пушку. Вот выглядывает второй гранатометчик — ДАНГ! — и его голова и руки просто отлетают в стороны.
ДАНГ! Падает еще один. ДАНГ-ДАНГ — мои выстрелы крошат камень и превращают плоть в фарш. У группы арабов не выдерживают нервы и они бросаются наутек — ДАНГ-ДАНГ-ДАНГ! Тьфу, профукал два снаряда, вся группа упала после первого выстрела…
Искин подсвечивает мне место и ведет туда огонь. Там два гранатометчика, и одного из них настигает пуля. Второй стреляет — и я стреляю. Аккурат посреди между ним и мной снаряд взрывается, уничтожая летящую гранату. Ай да искин, ай да молодец.
ДАНГ! Гранатометчик падает обратно за камень, оставив на камне красную лужу.
По мне ведут огонь сбоку — разворачиваюсь. ДАНГ-ДАНГ! От стрелков остается мокрое место. Правда, двое успели нырнуть за камни — еще раз ДАНГ! Против пехоты зенитные снаряды с программируемым подрывом страшны так же, как и против воздушных целей: от них не укроешься в окопе, ведь снаряд взрывается в воздухе над ним.
«Вышел из строя интегрированный источник питания».
Черт. Пули молотят по броне, неудивительно, что некоторые находят слабые места, да и навесная броня местами уже искромсана. Впрочем, мне бы только до конца сражения чтобы энергии хватило, остальное уже не важно.
ДАНГ! ДАНГ! ДАНГ! Еще одна группа, решившая перевалить за гребень, прорежена более чем наполовину, выживших обстреливают с гребня. Попытка отойти наверх и скрыться среди валунов покрупнее заканчивается полным фиаско: арабы, карабкающиеся наверх, сыплются вниз, словно мишени в тире.
Бежать некуда, прятаться негде. Смерть везде.
— Аврора, ты в порядке⁈ — кричу в радиоэфир.
— Мне страшно!!! — захлебывается слезами девочка.
— Не бойся, я рядом! Скоро все закончится!
ДАНГ! ДАНГ! Я наступаю вперед, выискивая спрятавшихся врагов. Мой счет уже давно перевалил за сотню, а боекомплекта израсходовано меньше половины. Я херачу по всему, что шевелится, часто пуляю в молоко, но нередко с одного выстрела выношу по два-три врага.
Пули барабанят сбоку. Разворот — ДАНГ-ДАНГ-ДАНГ! В воздухе летит, кувыркаясь, оторванная голова.
«Противник сзади!»
— Так стреляй в него!
Искин косит бегущих вниз по склону. Эти хитрецы умудрились спрятаться и пропустить меня, но куда вообще они бегут? Там, внизу — пропасть.
Впрочем, все равно не добежал ни один.
ДАНГ! Арабу сносит голову, рядом падает, словно мешок с картошкой, его товарищ.
Еще несколько выстрелов — и на панораме больше нет красных треугольничков. Искин совершает облет дроном — ага, вот вы где!
Они палят в меня, граната взрывается, попав мне в бок, но мех стоит скалой. Мы с искином добиваем оставшихся.
«Выведена из строя первая система жизнеобеспечения.»
— А вторая?
«Работает в штатном режиме».
Еще один облет — и вот я вижу одинокую человеческую фигурку, бегущую к лаве. Последний араб попытался пересечь поток в самом узком месте, обманутый преобладающим черным цветом и редкими «лужами» красного: лава начала остывать.
Он побежал, стараясь прыгать побыстрее, с черного на черное, но уже на четвертом или пятом шаге упал, вспыхнул и сгорел, извиваясь. Темная лава все равно лава.
Горите вы все в геене, нелюди.
Наконец в мой радиоканал проникают более четкие сигналы, я слышу неразборчивый диалог кого-то из беженцев и другого человека с сильным немецким акцентом.
— Аврора, ты слышишь меня? Все закончилось. Ты в безопасности. Вылезай.
Бросаю ненужную уже пушку, отстегиваю короб с боеприпасами и спускаюсь вниз, где за валуном стоит транспортник.
Аврора тянет ко мне руки, и я осторожно поднимаю ее.
— Все закончилось, Аврора. Сейчас я отнесу тебя к людям. К хорошим людям.
— А где плохие?
— Их больше нет.
Поднимаюсь вверх по склону, навстречу спасенным людям. Их полторы сотни, почти все — женщины и дети.
— Ох, да вы нас просто спасли! — восклицает человек с автоматом. — Кто вы⁈
— Это — синьор Робот! — гордо отвечает Аврора.
Я передаю девочку одной из женщин:
— Это Аврора. Она убежала из итальянской колонии. Знаете что-нибудь о ее матери?
— Там был штурм, — сказал кто-то из мужчин, — спасли полторы сотни людей, но неизвестно, кого именно.
— Значит, война закончена. А вам следует уходить поскорее, вулкан может разбушеваться в любой момент. Возвращаться нельзя, там уже лава.
— Транспорт ждет нас за этим гребнем, — сказала женщина.
— Поспешим.
Однако в этот момент на канале снова появился человек с немецким акцентом — и с очень дурной новостью.
Путь спасательной группе преградил поток лавы.
Мы поспешно карабкаемся наверх, взрослые несут детей — самые старшие ровесники Авроры, но большинство мельче. Вот и гребень.
С его вершины нам открылась чертовски угрожающая картина: поток лавы шириной метров десять. Лава темного цвета, густая и едва ползет — но это лава, а выше, возле самой вершины широким фронтом спускается новый поток — прямо на нас.
За лавой, дальше и ниже, я вижу несколько солидных грузовиков, запросто способных вместить всю эту группу. Тесновато будет, но это фигня. И возле потока лавы — два человека, один из них японец.
— Искин, какова устойчивость ног к лаве?
'Силовые элементы и ступни выполнены из титанового сплава и выдержат высокую температуру, но электроника, суставы и прочие системы не предназначены для хождения по лаве. По мере нагревания они будут выходить из строя.
Понятно. Но время у меня есть.
— Значит, так. Я буду переносить вас по двое. Самых малых детей — вместе с матерями. Вперед, дети первые!
Шагая по лаве, я перенес двух детишек на ту сторону и передал их спасателям. Ноги слушаются, хотя я утопаю в лаве пока по косточку. Лава вязкая, черт бы ее подрал.
Туда-сюда,
