Книга Рим и эллинизм. Войны, дипломатия, экономика, культура - Александр Павлович Беликов

разногласий. Наиболее дискуссионной проблемой остаётся вопрос о том, чем была эта война для Ахейского союза: революционным выступлением масс, социальной смутой, политическим переворотом или национально-освободительным движением за независимость от Рима.

Ахейский союз представлял собой реальную военную силу, но ослаблялся изнутри сложной политической борьбой. Внутренняя прочность федерации подрывалась противостоянием трёх группировок: антиримской, проримской и спартанской, добивавшейся независимости от союза и ради этого готовой к сотрудничеству с Римом. Подробный анализ непростых отношений между этими тремя «партиями» содержится в статье В.И. Перовой[1051]. Кроме жителей самой Ахайи, в союз теперь входили представители многих других территорий, едва ли считавшие себя ахейцами. Сверх того ситуация усугублялась борьбой за власть между отдельными лидерами союза и социальной напряжённостью, происходящей от обеднения основной массы населения. В таких условиях война с заведомо более сильным противником была явно не нужна союзу, тем не менее он на неё пошёл. Почему?

Тема неплохо обеспечена источниками, однако они не дают однозначного ответа на этот вопрос. Достаточно подробно ход войны излагается Полибием (XXXVIII.9—18; XXXIX.1–6), его свидетельства имеют особую ценность, поскольку он был современником событий. Вместе с тем как исторический источник труд Полибия имеет ряд особенностей, которые следует признать недостатками: 1) аристократ Полибий недружелюбно относился к ахейскому народу; 2) явно враждебное отношение автора к лидерам союза, которые подняли народ на войну против Рима; 3) общий настрой труда Полибия – примирить греков и римлян.

Эти обстоятельства осложняют работу над проблемой. Но, к счастью, имеются и другие источники. Сухо и немногословно, но беспристрастно рассказывает об Ахейской войне Павсаний (VII.11–16). Краткие упоминания содержатся у Тита Ливия (Epit. L–LII), Страбона (VIII. 6), Юстина (XXXIV.1–2), Диодора (XXXII.26). Восстановить сам ход событий несложно. Трудности начинаются, когда речь заходит о характере самой войны. Источники на этом аспекте практически не останавливаются, а Полибий даёт понять, что важную роль в её развязывании сыграли личные властные амбиции лидера Ахейского союза Критолая. По мнению автора, Критолай, ради укрепления власти демагогическими действиями подтолкнул беспокойную ахейскую чернь к бессмысленной войне с Римом.

Отсюда и вытекает главная проблема – характер Ахейской войны и та роль, которая в ней принадлежала народу.

В советской историографии долго господствовало мнение, что последние Балканские войны греков против Рима «имели прежде всего социальный характер»[1052]. Напуганные «размахом революционного движения», греческие рабовладельцы для его подавления пошли на сотрудничество с Римом и ради своих классовых интересов пожертвовали независимостью[1053]. Политическая борьба, безусловно, переплеталась с социальной, но вызывает возражение тезис о том, что Римское государство, как аристократическое по своей природе, закономерно «поддерживало греческих рабовладельцев»[1054]. Такие мнения, сводящие всё к формуле: бедные были против римлян, богатые – за римлян, представляются нам явно упрощёнными и ошибочными.

Тем не менее они заметны и в зарубежной историографии, особенно старой. Симпатизирующая марксизму М. Уэйзон утверждает, что римский сенат проводил на Балканах «явно классовую политику»[1055]. Даже само появление римлян здесь она объясняет не их агрессивными замыслами, а страхом перед революционным движением, которое, по её мнению, могло перекинуться и на Италию[1056]. Чтобы не допустить этого, римляне и совершили интервенцию на Балканы, вступили в союз с греческими олигархами и, сообща задавив «революцию», установили над Грецией свой контроль, который полностью соответствовал интересам правящего класса[1057]. По крайности своей позиции, такая оценка стоит совершенно особняком в зарубежном антиковедении. Несколько сближается с ней только подход находившегося под некоторым влиянием нацизма У. Карштедта, преувеличивавшего саму силу социальной борьбы в Греции и пришедшего к выводу, что Рим, в конечном счёте, очистил Балканы от революционных сил[1058].

Пережитки подобного упрощённого подхода чувствуются и в новейшей литературе. По мнению известного отечественного антиковеда Г.А. Кошеленко, «война явно имела свои черты социального конфликта, в котором происходило достаточно чёткое размежевание сил: основная масса богачей была на стороне Рима, низы поддерживали ахейцев»[1059].

Более верным нам представляется мнение Д. Брискоу и Э. Грюэна, специально исследовавших этот вопрос и доказывающих, что Рим никогда не проводил сознательной поддержки греческих олигархов, а его политика определялась только его собственными интересами[1060]. Они полагают, на наш взгляд, совершенно обоснованно, что Ахейская война имела исключительно национально-освободительный характер. Как в своё время справедливо отмечал ещё С.А. Жебелёв, в состав антиримской оппозиции входили и влиятельные люди[1061].

Наконец, и мы считаем это самым главным, конкретные действия римлян не позволяют нам согласиться с тем, что в своей политике они учитывали социальный статус или классовую принадлежность греков. Главным для них была лояльность местного населения по отношению к их власти. Так, например, в 167 г. до н. э. римская армия в ходе массового погрома в Эпире за один день уничтожила 70 населённых пунктов и продала в рабство 150 000 человек (Liv. XLV, 34, 1–9; Plut. Aem. Paul. 29). Среди тех, кто превратился в рабов, вне всякого сомнения, оказалось множество бывших рабовладельцев и аристократов. Сторонники концепции классового характера римской внешней политики напрасно игнорируют этот факт.

Вообще расхождение мнений в историографии проблемы довольно значительно. Даже такие авторитетные исследователи, как Г. Колен и М. Ростовцев, видят в Ахейской войне социальную революцию[1062]. Н.Д. Фюстель де Куланж, Б. Низе, Т. Моммзен и В. Тарн находят в ней лишь некоторые социальные черты[1063]. Вместе с тем одной из причин войны Н.Д. Фюстель де Куланж считает движение низов Ахейского союза[1064]. Г. Колен, Б. Низе, Т. Моммзен и Дж. Ларсен вслед за Полибием полагают, что войну спровоцировали ахейские лидеры – Критолай и Диэй[1065]. И. Брискоу отмечает важную, по его мнению, роль соперничества антиримской и проримской группировок[1066]. Т. Швертфегер полагает, что война вызвана римским империализмом и особой вины ахейцев в ней нет[1067]. Э. Билль, один из немногих, уделяет особое внимание фактору морально-психологическому – нарастанию резко отрицательного отношения греков к Риму и его политике[1068].

А. Фукс отрицает классовые или социальные мотивы войны[1069]. Э. Грюэн утверждает, что Рим не испытывал явной вражды к ахейцам (с этим можно согласиться), а сама война – во многом результат обоюдных ошибок (здесь авторитетный учёный явно ошибается), но при этом признаёт, что римлян не устраивала непокорность Ахейского союза[1070].

Из последних публикаций отметим интересную статью В.И. Перовой. Пересмотрев свои взгляды, она теперь не настаивает на классовой солидарности римских и греческих рабовладельцев, признаёт национально-освободительный характер войны, однако трудно согласиться с её мнением, что война велась за преобладание на Балканах[1071]: к таким целям Ахейский союз просто уже не мог стремиться,