Книга Ничего, кроме личного - Лана Барсукова

эсэмэски или длинный волос противного рыжего цвета.

Так и жили. Детей не заводили. Она еще не сыграла роль мечты, а он еще не купил особняк с видом на Альпы. Какие в этой ситуации могут быть дети?

Уезжая в командировку куда-то там на юг – жена не вдавалась в детали – муж сказал, что вернется не быстро, но зато не с пустыми руками. И то и другое обрадовало жену. Она изобразила легкую печаль, пока он собирал чемодан, потом сыграла сдерживаемые рыдания при расставании в аэропорту и вместо аплодисментов заслужила тортик, на который собрала подружек в пустой квартире. К тортику подавали вино.

Александр тоже не подкачал. Смотрел на жену грустными глазами, пока суровые порядки аэропорта не разлучили их. Потом залил душевную рану халявным пивом в зале ожидания бизнес-класса, провожая масленым взглядом фигуристых женщин. Особенно рыженьких.

Словом, это была очень крепкая семья, где каждый ценил то, что имел, и всеми силами старался не допустить крушения ячейки общества.

Дорвавшись до командировки, Александр Игоревич взбодрился. Он любил работу на выезде. Можно чуть-чуть пренебречь конспирацией, а сэкономленные силы и время пустить на духоподъемные вещи. Таковых в мире не так много. Дружеские пирушки и хорошенькие женщины.

В этой дыре с пирушками не задалось. Первые же контакты с местными кадрами укрепили его во мнении, что москвичей здесь не любят. А в погонах особенно. А впрочем, где их любят?

Увидев Марианну, следователь по особо важным делам обрел смысл жизни. Точнее, смысл жизни на ближайшие пару недель. Именно в такой срок он надеялся сломать фигурантов дела о мошенничестве в особо крупных размерах.

Дело с элеватором не показалось ему сложным. Единственная загвоздка состояла в том, что с юридической точки зрения все было законно: и приватизация, и дальнейшие разделения собственности между кругом лиц. Стало быть, решение вопроса лежит в плоскости добровольных покаяний в мошеннических намерениях. Как говорится, разберемся.

Больше интересовала Марианна. Что варится в этой головке, которая, как тычинка, возвышается на высоком пестике шеи? Чтобы разобраться с этим, он решил поближе познакомиться с Михаилом. Скажи, кто твой любовник, и я скажу, кто ты. Мужской типаж Михаила интересовал следователя больше, чем его прегрешения против закона.

Он вызвал Михаила на допрос.

Того привели в полуобморочном состоянии. Ночь, проведенная в камере, произвела на него самое гнетущее впечатление. И еда. Михаил долго смотрел в миску и соображал, отчего он умрет быстрее, от голода или от такой еды.

– Присаживайтесь, – сурово начал Александр Игоревич. – Хочу напомнить, что вы пока не обвиняемый, а лишь подозреваемый. Нам предстоит долгая серия следственных мероприятий. А пока мне хотелось бы понять, что вы за человек. Считайте нашу первую встречу чем-то вроде знакомства. Предлагаю поговорить без протокола. Впрочем, вы можете отказаться.

– Нет. – Михаил замахал руками, как мельница. – Что вы? Я согласен! Я очень рад! Без протокола, конечно, лучше. Что вас интересует?

– Собственно один вопрос. Как вы дошли до жизни такой?

– Я, гражданин следователь, не доходил. Меня, можно сказать, довели. Жена переписала на меня свою часть бизнеса, и я, ничего не подозревая, приехал сюда, чтобы вникнуть в дело. Ничего не успел. Буквально пару недель тут нахожусь. Я вообще не понимаю, что произошло. Все это так нелепо и похоже на дурной сон, что я…

– Пару недель, говорите? – перебил его следователь. – Однако же успели организовать здесь личную жизнь. При обыске в квартире находилось постороннее лицо.

– Какое же оно постороннее? – Михаил смягчился и озарился внутренним светом. – Это Марианна, любимая женщина. Я могу вам доверять? Мы же не под протокол?

– Забудьте о протоколе. Однако вы женатый человек. Если вы можете обманывать жену, то что помешает вам обмануть государство? – Александр Игоревич поставил вопрос ребром.

– Вы как-то слишком широко рассматриваете проблему, – замялся Михаил. – Если так рассуждать, то у нас полстраны способны обмануть государство.

Сказав это, он тут же прикусил язык, потому что понял, что попал в самое яблочко. Александр Игоревич укоризненно покачал головой.

– Не вам судить о проблемах страны. Вы со своими разберитесь. Вернемся к сути вопроса. Кто такая Марианна и как вы с ней познакомились?

Следователь знал человеческую природу. Мужчина в стадии влюбленности имеет непреодолимое желание говорить о предмете своей страсти. Он похож на глухаря, который токует до того самозабвенно, что его можно брать голыми руками.

Михаил начал токовать. Он рассказал, как шел по улице во время дождя. Нет, не так. Как благодатный майский дождь застал его в пути. Его окружали сплошные зонты. Люди напоминали грибы. Шляпка зонта, а под ней ножка. И вдруг посреди этого уродства проплыла красивая женщина. Дождь обливал ее своими струями, но она не пряталась под зонтик. Шла, не сломленная влагой. Михаил пошел следом. Он предложил ей укрыться под его зонтом, она милостиво согласилась.

Александр Игоревич хранил непроницаемое выражение лица, скрывающее легкое презрение. Зонтик, дождь… Как банально! Он надеялся на большее.

– Но дождь явление временное? Что было потом? – строго спросил он.

– Потом мы стали встречаться. Выставки, концерты разные. У нее потрясающе развито чувство прекрасного. Особенно любит балет, только «Жизель» смотрела, наверное, раз десять. Очень тонкая душевная организация.

– Ваша жена ни о чем не догадывалась?

– Она не допускала такой мысли. Считала меня потенциально непригодным к мужской истории, слишком домашним, что ли. – Михаил усмехнулся.

– Допустим, но вы ведь должны были тратиться на эту, как ее… Жизель.

– Марианну, – подсказал Михаил.

– Утечка бюджета не может не волновать жену.

– Видите ли, жена всегда считала меня не умеющим зарабатывать деньги. Поэтому то, что у меня нет лишних денег, ее не удивляло, скорее наоборот, укрепляло ее картину мира. К тому же Марианна замужняя женщина, и дарить ей разные шубы и колечки я не мог. Возникли бы вопросы. Поэтому я покупал ей недорогие, но памятные вещи.

– Например?

– Ну я не знаю… Альбомы с репродукциями импрессионистов… какие-то мелкие сувенирчики… водил в деликатесные кафе… Я, знаете ли, очень неплохо разбираюсь в высокой кухне. Словом, в наших отношениях материальный вопрос роли не играл.

«Еще бы! Адольф обеспечивал всем остальным, кроме твоих идиотских сувенирчиков», – злился про себя Александр Игоревич. Почему-то в данный момент он солидаризировался с обманутыми мужьями.

– А можно вас попросить об одном одолжении, раз уж у нас такой откровенный разговор зашел? – деликатно спросил Михаил.

– О каком именно?

– Передать Марианне записку. Я бы не хотел никаких свиданий, тут очень тягостная атмосфера… И запахи. Мне кажется, что я сам начинаю пахнуть средствами дезинфекции.

Александр Игоревич изобразил внутреннюю борьбу. Имея жену-актрису, он владел азами актерского мастерства. Впрочем, жена ни при чем. Актерство было у него в крови.

– Вообще-то не положено, – тягуче начал он. – Но раз уж мы так откровенно поговорили. Чисто по-человечески я вас понимаю. Пишите!

И он протянул листок бумаги