Книга Аристократ представляет - VladimirK

набрал номер телефона прямо здесь, на кафедре. Как ни странно он согласился приехать бесплатно. Очевидно проникся историей, которая привела ко всему этому. Ирина Львовна заполучила свою мечту, правда не домой, а только на творческий вечер. И осталась довольной.

Я решил обнаглеть:

— Господа! — объявил я. — Я снимаю несколько новых фильмов. И мне нужны актеры, а вы все мастера, что скажете?

Я понимал, что раз уж мы попали в ВУЗ, нужно извлекать пользу.

Вскоре мы уже планировали снимать учебные ролики, меня звали во все. И Юрку тоже.

Он мне рассказал, что подслушал, как Ирина восхищалась мной в учительской, перед другими преподавателями, когда все разошлись.

— Ты мне помоги, — сказал я ему, — отделаться от приглашений. Я все-таки поступал на режиссерское отделение, а не на актерское.

На следующей паре он перед всеми студентами заявил, что я состою у него в рабочей группе и он меня никому не отдаст, потому что много снимать.

Мы услышали вздох разочарования. Но я был рад! Слишком много усилий требовалось, чтобы быть актером, мне проще с другой стороны камеры. А вот Юрке похоже было наоборот комфортней в кадре.

Кино — это все таки синкретическое искусство, которое может идеально запечатлеть наши таланты и приумножить. Оно усиливало все что мы делали с помощью технологий. Это поразительное свойство кинематографа по работе.

В этот же день мы полностью сняли смонтировали с Юркой ролик. Очень короткий. Сделали премьеру.

Никогда я не чувствовал таких ощущений раньше, лишь сняв небольшой ролик в составе учебной съемочной группы на одном из часов практики, куда входил и Юра, я понял как у меня трясутся коленки на словах «Мотор!», «Камера!» А потом как вся внутренняя мобилизация окупается хвалебными отзывами. Один стихи сочиняет, другой на гитаре играет и на барабанах. Третий песни поет, еще один танцует классно… А я млею от киносъемок. Кто бы мог подумать, что ты чувствуешь биение сердец других людей в акте искусства? Вот значит, что чувствуют режиссеры и актеры!

Скажем так, пока ты продюсер, все считают, что ты просто мешок с деньгами. Нытье о дофинансировании и уже почти готовом шедевре — стоит в ушах с утра до ночи… И это несколько другое, чем работа режиссера.

Я похоже становился одним из них. Именно творческим работником. Творцом. Мне захотелось сделать ролик побольше… или даже фильм… надо же, у меня с десяток режиссеров работают уже как почти год. И я только раскусил, как это — снимать фильмы. Мне хотелось еще.

Есть в Академии Искусства такая дисциплина, как Теория искусства. Лекцию вел руководитель первого курса — небольших габаритов мужчина с седой бородкой по фамилии Соковиков. Тем не менее, когда он говорил, то делал это с такой значимостью, что как будто увеличивался в размерах.

Он потребовал зевать на его лекциях так, чтобы этого не было видно.

— Я понимаю, что первая пара, бессонные ночи, тяжелая голова студента клонится к парте… но будьте так добры — чтобы я всего этого не видел. Делайте это так, чтобы я не видел… Внимание! Скажите мне… Сейчас будет вопрос связанный с функциями культуры, которые как известно состоят в познании, наслаждении, эстетики, коммуникации… примерно. — Студенты поддержали смехом, очевидно надеясь, что на экзаменах будет так же просто. — Вопрос такой: зачем вообще нужно искусство?

Сначала студенты помолчали. Или не просунулись или не понимали, что от них требуется выкрикивать с места.

Мастер же требовал отвечать. И вот посыпались ответы:

— Для удовольствия.

— Нет. Хорошая попытка.

— Чтобы отдыхать?

— Нет.

— Чтобы духовно совершенствоваться?

— Нет. Еще варианты?

— Получать информацию?

— Нет.

— Чтобы душой ощущать мироздание?

— Нет.

Вариантов студенты придумали под сорок, пришлось выдумывать совсем экзотические «искать собрата по разуму». Но преподаватель отметал все.

Студенты начали возмущаться: как же так, вы на все говорите «нет». На что-то ведь все равно нужно сказать «да».

В ответ мастер только посмеивался.

И попытался объяснить, почему он спрашивает:

— Ну посмотрите, когда вы смотрите кино на диване, когда вы слушаете музыку в автомобиле, когда вы поете застольные песни… вы ведь с этого не получаете никаких денег, вам не прибавляются способности для работы, вы ничего материального не получаете совсем. Если убрать от вас искусство мало что изменится, вы обойдетесь без него. Продолжите жить как ни в чем ни бывало. Зачем же искусство?

Это он нам так доходчиво объяснял то, что культура вообще — это вторая природа человека. Ты же не спросишь — зачем ты родился? Ты просто есть. Когда ты научился соображать ты уже существовал. Так же и искусство. Оно просто есть и все. Мы этого не понимали. Ну, разве кроме меня.

Кто-то сказал:

— Оно не нужно.

Все засмеялись. А Соковиков опять сказал «нет».

— Ну скажите правильный ответ, — потребовал кто-то.

Мастер отказался. Я рискнул выдвинуть свой вариант:

— Искусство просто есть! Искусству не нужны оправдания за свое существование.

Он склонил голову и почти согласился:

— Да, это ближе к правильному ответу.

И таким образом все равно остался почти непобежденным.

Наша Леночка после этой мозговстряски сказала так:

— Я хотела запасть на Сергея Степановича, но теперь думаю, что это будет лишнее.

Интересно, что мои режиссеры импульсивно спорили на эту же тему. Даже образовалось две группировки — Элисбаровская и Мерцевская. Случалось, в спорах они доходили до рукоприкладства. Вместо истины.

— Все искусство — постмодернизм! Классику люди не понимают!

Хрясь!

— Нет! Мы делаем традиционное искусство!

Хрясь!

Они делали фильмы, сочиняли музыку, пели, танцевали, писали сценарии и книги… Но в том, как все это назвать были непримиримы.

Споры шли по существу. Элисбар возглавлял так называемую «восточную» группу, считающих, что все искусство — постмодернизм. Поэтому в их фильмах было много спецэффектов, волшебства и мистики. А Мерц, немец по происхождению, возглавлял «западную» группу, приверженцев традиционализма. Они делали фильмы политические, исторические, комедийные…

На сценической речи нам объяснили самое элементарное. Оказывается никто из актеров тв и театра не говорили «хоть» и «коль» на сцене. По правилам сцены полагалось говорить «хыть», «кыль». Надо же! А я никогда и не обращал внимания!

Для последнего на сегодня преподавателя не существовало неразрешимых проблем. Он просто плыл по течению, купаясь в истории искусства. Он был курчавый, имел нестандартную голову и воркующий голос. Оказалось, что он не прочь поболтать при удобном