Книга Все наши разницы - Оксана Алексеева

я доказывала, постоянно пытаясь вырвать у него инициативу – все равно всякий раз проваливалась в этом сложном деле. Мы оба оголодали, для нежности сейчас не хватило бы воли. Жадные касания его языка сводили с ума, и их было недостаточно – наши тела повторяли похожие движения, как если бы мы силой трения собирались спровоцировать взрыв. Но в какой-то момент Дима остановил нас обоих. Продолжая тесно прижимать меня собой к стене, с трудом выдавил:

– Да я пошутил… Точнее, психанул… Хотел, чтобы ты уже начала об этом думать так же, как думаю я. Ведь правда неделю тебя ждал, там классный ужин и программа мероприятий, давай сегодня не будем…

Стоило только решиться, как недавнее напряжение отступило. И я процедила, судорожно сжимая пальцами его плечи:

– Ты не охренел все за меня решать?

Казалось, что уговаривать его не придется – он и продолжил целовать жадно, стягивая с меня куртку. Но когда моя ладонь нырнула под его футболку, вновь отодвинулся, а в зелено-карих глазах сквозило скорее веселье, чем всепоглощающая страсть.

– И на ночь останешься? – спросил так, словно мне чем-то угрожал.

Пришлось тоже язвить:

– Только если мне понравится!

– Тогда я лучше дверь еще и на ключ запру, – решил он и с наслаждением втянул запах моих волос, однако почему-то все еще говорил, будто у него более интересных дел не нашлось: – Ань, давай все-таки немного сбавим обороты. Иначе получится анекдот, а не первый раз.

От его сдержанности мне хотелось рычать. Что я, собственно, и сделала:

– Дим, прекращай строить из себя главного! Я тоже не невинная овечка – знаю, откуда дети берутся!

Он наклонился к моему уху и хрипло предупредил:

– Я о них и думаю, Ань. Если мы не хотим осчастливить деду Юру раньше времени, то нужно чуть-чуть успокоиться и устроить совместные поиски по тумбочкам.

Я смутилась, когда дошел смысл. Надо же, мне почему-то и в голову контрацепция не пришла. Уже ничего не боялась? Сорвалась с тормозов – и понеслась душа в рай? Так и было. И меня все еще трясло от мысли, что так и будет продолжаться.

А ведь он когда-то обещал, что в первый раз облажается. Следовало записать на диктофон и сегодня предъявить! Моей психике было бы проще, если бы так и случилось. Вот только когда мы добрались до спальни, я больше ничего не контролировала. Через минуту я была полностью обнажена, в то время как этот наглец даже от штанов не избавился. Красивый он – хоть лови и целуй прямо в живот. Но Дима словно мысли мои прочитал – наклонился и прижался губами ниже груди. На долгие ласки ни у одного из нас терпения не хватило. Про резонанс никаких преувеличений не было – буквально за считанные секунды накатывала невыносимая волна ожидания, которую приходилось переживать, чтобы дождаться новой. Я стонала только от того, что он прижимал меня к постели собой, выгибалась, требовала и теряла последний рассудок от очередного поцелуя. И едва не спятила, когда наконец почувствовала его внутри. Уже через несколько резких движений сорвалась в оглушающее небытие. Это не я такая быстрая, виноват только резонанс. Но он продолжал беспощадно терзать мое тело, которое все еще выкручивалось судорогами.

А потом упал на меня и почти отчетливо произнес, хотя по всем законам мироздания он обязан быть обессиленным:

– Ань, прости, хорошая моя. Я не хотел быть грубым. Крышу снесло в хлам. В следующий раз обещаю быть ласковым котенком.

Ну не дурак ли? Все идеально! Нам обоим была жизненно необходима разрядка. Промедление хоть в несколько секунд грозило нервным срывом. Справившись с дыханием, я заодно смогла и говорить:

– Теперь подтверждаю официально – ты тяжелый. Вставай, идем наконец-то поедим.

Он приподнялся на локте, лизнул меня в нижнюю губу, но после посмотрел в глаза.

– Куда собралась? Я перезагружаюсь быстрее, чем ты думаешь.

– А я есть хочу! – заявила, прибавляя громкости. – И вино. И в душ. И… что угодно, лишь бы заново начать соображать.

Дима широко улыбнулся, но отпускать меня сразу намерен не был:

– При условии, что сегодня останешься здесь. Мне надо реабилитироваться. И я там еще какую-то программу придумал, восемь фильмов скачал, из них два обучающих.

– Эротика? – предположила я.

– Общаться с тобой становится сложнее. Прошу, не убегай больше.

– Ладно, останусь, – это решение не вызвало у меня сомнений.

– И завтра?

– Не наглей!

Вновь наклонившись, он опять лизнул мою губу – на этот раз поддел кончиком языка верхнюю. Разочаровал тем, что не стал целовать и отстранился.

– Ань, ты ведь понимаешь, что быстро мы не наедимся?

Я иронично округлила глаза:

– Такая вкусная еда из ресторана? Идем скорее пробовать!

– Да-да, я о еде.

Уехала я от него после обеда следующего дня. Уже мерещилось, что если задержусь еще хоть на час, то наплюю на отсутствие сменной одежды и на то, что мы, вообще-то, пока не собирались жить вместе. Так все праздники и проведем: то в постели, то в гостиной у электрокамина, то на кухне – там было неудобно, но очень горячо. Перед уходом придумала лучшую причину:

– Учти, что такие марафоны не для моего возраста.

– Ну хоть в этом контексте я выиграл, – недовольно отозвался Дима. – Я завтра уезжаю на тусовку с одногруппниками, спишемся вечером первого? Может, все-таки сейчас отвезу?

Помотала головой – остатки вина мы прикончили час назад, как раз на кухне, после чего проверили стол на прочность. Доеду на такси. Пока доберусь домой – может, сумею себя заставить хоть каплю сожаления испытать. Но нет, не удалось: если я внутри сознания что-то и обнаружила, то лишь чувство полного морального и физического удовлетворения. Ведь мы все равно занялись бы любовью, это теперь было так очевидно, что все предыдущие терзания показались смешными. Так есть ли разница, сегодня или завтра? Поэтому нет поводов себя ругать, даже если мы через неделю расстанемся. А мы точно не расстанемся через неделю, потому что семи дней очень мало, чтобы наесться.

На Новый год поехала к родным. Я просто не смогла бы так сильно их обидеть, не поздравив в праздник. К тому же настроение было прекрасным – с таким несложно перетерпеть мелкие уколы, если таковые вообще будут. Не стала заострять внимание на обуви старшего Жуковского в прихожей, поцеловала маму в щеку, отметила, что у нее глаза от радости заслезились. Мой небольшой протест возымел положительный эффект: все участники поняли, что на меня лучше не давить. И по этой причине я так и не