Книга Наследник огня и пепла. Том IV - Владислав Добрый

— Мы давно искали способ сказать вам, — сказал Вокула. — Но я опасался, что вы немедленно запретите… Я не был уверен, что вы предпримите. Поэтому я хотел, чтобы вы сначала увидели насколько серьезно взялся за дело сеньор Эфест. И насколько сильно изменился Университет…

Паранойя отпустила. Они боялись, но боялись моей реакции и моего решения. С ужасом, но доложили о неприятном открытии. Так слуги мне говорили о том, что где-то накосячили строители, или сгнила крыша, или испортились запасы провизии. С ужасом перед последствиями. Но без коварного умысла. Я зябко передернул плечами. Внезапный прилив страшной подозрительности так же внезапно отхлынул. Интересно, это моя личная паранойя, или от Магна досталось? В любом случае, это уже не первый раз, когда у меня случается перепад настроения. Надо подумать об этом при случае. Я даже улыбнулся, настолько мне полегчало. Вокула продолжал что-то говорить, сыпя цифрами.

— Странно, — перебил я его. — Мы все понимаем, что я должен чувствовать, негодование, возмущение, гнев. А почему я это должен чувствовать?

И я тут же пожалел о своем вопросе. Они задумались. Это было напряженное размышление — они думали не над ответом, а над тем, как ответить. Как если бы слегка сумасшедший, и совсем не слегка опасный человек, спросил что-то очевидное.

— Сядьте, сеньор Эфест, — постарался сгладить ситуацию я. — Вам тяжело так долго стоять. Я же вижу.

Любой человек из моего мира будет в недоумении, отчего бы вдруг мне, как аристократу, возмущаться от того, что какие-то прачки вдруг могут в алхимию. В конце концов, простолюдины и так умеют пользоваться магией. Например, лечить. Современный человек моего мира просто не увидит в этом смысла. И это будет его раздражать.

И простой ответ «Тут так не принято» — никого не устроит.

Потому что человек моего мира только внешне похож на людей местного магосредневековья. В своих головах местные отличаются от нас не меньше, чем талантливо нарисованные чудовища в фильмах отличаются от людей внешне.

У нас есть примеры пресловутого «табу». Например, в закрытых иерархических сообществах. Уголовники в тюрьме никогда не будут есть колбасу, не выйдут на свидание даже с близким человеком, если на нем одежда красного цвета, и так далее. Но даже эти неочевидные запреты имеют правдоподобные объяснения. Например, колбасу нельзя есть, поскольку она похожа на мужской половой член. Разумеется, эта сложная система не очевидных правил создана скорее для морального обоснования любой подлости и объяснения этих запутанных правил скорее нелепы. Но они есть, эти объяснения.

Мой мир так устроен. С самого детства мы попадаем в школу, где нам прививается определенный тип мышления. Вот это работает так-то и так-то, потому что — и дальше идет пояснение. От простого к сложному, от одного к другому. И мы находим объяснения почти всему — почему небо синее, почему солнце горит и не сгорает. И потому человеку моего мира трудно смириться с тем, когда не находится убедительного объяснения. Мой мир наполнен теориями заговора, потому что только чьей-то злой волей можно объяснить когда происходит что-то очевидно плохое. Чаще всего это касается политики.

В этом мире людей в принципе окружает причины с последствиями, но без всяких объяснений. Птицы низко летают? Значит завтра будет дождь. Все, это законченная мысль. Весной начинаются дожди. Не потому что — просто, весной начинаются дожди. И если их мало, будет неурожай.

У нас тоже редко возникают вопросы к обыденным вещам. Мало кто знает, как работает смартфон, что такое ногти, зачем в унитазе вода — мы просто воспринимаем это как данность, и идем дальше.

Но при этом, если случается что-то нарушающее принятые нормы поведения общества, нас охватывает негодование и возмущение. Чуждые культурно танцы в неположенном месте, или нападение на совершающую пробежку девушку, которая одета «неподобающе». Вот и сейчас происходило нечто похожее — нарушение устоявшихся норм в обществе. Простолюдины не могли творить магию. Поэтому в среде аристократов лечение и магией не считалось. А вот алхимия — другое дело.

— Странно, что я сам не задал себе этот вопрос, — заговорил Эфест, усевшись. Он потер виски и продолжил, не забыв изящно мне польстить. — Интересные вопросы признак живого ума, сеньор Магн. Полагаю… Знаете, в Университете ведь не делают сильнее. Но, наблюдая и постигая, даже аристократ со слабыми силами, может… Кхм…

Эфест только что назвал всех учеников Университета слабосильными. И растерялся. Я сделал вид, что не заметил. И постарался подтолкнуть его продолжать:

— Не можешь сжечь всадника вместе с лошадью, а можешь сжечь только мышь? Значит, идешь в Университет и через пару лет можешь создать огненную бабочку способную влететь точно в прорезь шлема и выжечь врагу лицо. Это я знаю. Мощь заменяется мастерством. К чему вы ведёте, сеньор Эфест?

— Алхимия позволяет становиться сильнее. Дайте сеньору Каасу пару аристократов с талантом ко льду и пару месяцев времени… И плетку… И он сможет заставить их создать зелье или даже артефакт, способный мгновенно заморозить Фонтан Караэна. Даже если эти двое не могли заморозить и полбочки из под пива. Я, конечно, преувеличиваю. Тут нельзя обойтись без особых ингредиентов… И тут мы подходим к главному! — Эфест вскочил и начал расхаживать по закутку. — Раньше никогда не было лишних ингредиентов. Слишком ценные… Да и никому в голову не приходило пробовать на простолюдинах. Конечно, мы знали, что результат редко зависит от врожденных сил, но никто не думал, что… То есть силы ведь в любом случае должны быть! Это казалось очевидным… Но это не так. И это меняет все. Ведь теперь каждый сапожник сможет наколдовать себе… Да что угодно, при некоторой удаче. Ему для этого потребуется только ингредиенты!

Прямо как будто огнестрел изобрели. Любой деревенский увалень с аркебузой может с огромной силой ударить специально выращенного для войны рыцаря, да еще и на расстоянии. Вполне себе даже насмерть. В моем мире это не сразу, но со временем, привело к тому что рыцари пропали с полей сражений. Зато армии стали массовыми и войны стали даже еще ужаснее. Видимо, чего-то похожего и боится Эфест. Не думаю, что рыцари моего мира в свое время сильно испугались первого огнестрела, который был больше похож на пугачи. Скорее, жутко раздражались. И у местных аристократов так же будет. Но это не страшно. Любые чувства легко подчинить