Книга Ружемант - Евгений Лисицин

дело…

Чуть не поперхнулся, уставился на нее полным удивления взглядом.

— Сможешь воочию увидеть, как и чем живет Царенат.

— Я не знаю итальянского. — Оправдание было слабым. Звучало так, будто я попросту не хочу лезть в осиное гнездо.

— Тебе и не придется. Освоишься по ходу дела, будешь соответствовать легенде. В конце концов, ты единственный, кто сумел оторвать Скарлуччи руку голыми руками. Справишься.

Ее слова вселяли уверенность даже в самые сумасбродные идеи.

Где-то глубоко родилась мысль, что я могу отказаться, но буду жалеть до конца своей новой жизни…

— Мне нужно от тебя кое-что еще, рядовой. Ты помнишь весь список наизусть?

— Список? — Я оторопел, но тотчас же вспомнил. — А, список!

Велел Ириске напомнить. Чертовщина какая-то! Последней строкой стоял номер, раньше числившийся за Бейкиным кабинетом. Почему не замечал этого раньше? Ответ искать было глупо.

Бейка расстегнула верхнюю пуговицу рубахи, сдернула с себя через голову. Средних размеров приятные округлости без лифчика приковывали к себе взгляд.

Следом за рубахой съехала на пол юбка, нежно-салатовый треугольник трусиков сполз с изящных бедер.

— Кто здесь хочет горячего командирского тела? — улыбнулась во весь рот, юркнула под одеяло. — Минут через десять зануда вернется. Как думаешь, здоровяк, успеем?

Обещаний давать не стал, но мы постараемся…

Глава 29

Домой. В голове звучала песня «Сектора газа», оживленное настроение трудно было испортить. Из командировок, плена, отлежав положенное в санчасти, — домой.

Любил возвращаться в маленький уют своей квартиры. Да, не хоромы, зато все свое, близкое и родное. Валялся сутками на диване, радуя себя сладким, соленым, жирным и долгим сном. Затем погружался в культурную жизнь, в кино ходил, на выставки, парки, море там, до следующего вызова…

Моя нынешняя война оборвалась на неделю отпуска. Бейка провожала тихо. Наградят, будут обещать, не слушай, хорошо? Кивнул вместо ответа. Все привычно, все понятно.

А вот девчата смотрели на меня волком. Не завидовали крохотному счастью, но боялись, что не вернусь. Раздавать обещания с клятвами было глупо, не стал. Просто вернусь через недельку, и все. Как обычно отосплюсь. Может, буду лежа пялиться в потолок, предаваясь праздному безделью. Или узнаю наконец о мире, в который меня забросило. Происходящее окончательно перестало казаться дурным сном.

Машину за героем не прислали. Ну, хотя бы билеты на поезд оплатили, туда и обратно.

Ничем не примечательный городской вокзал. Война гремела от него в десятках километров, но здесь как будто об этом не знали. Тихий, мирный уголок, к которому еще недавно чуть не подобрался Скарлуччи.

Пока ехал на автобусе до города, заметил то, чего не замечал раньше: военные заградительные части вроде нашей. Злой сарказм колол: неужели ты думал, что враг спешит долбиться только о вашу, но ни разу не попробовал обойти стороной? Покачал головой — не задавался такими вопросами.

В кармане звенела мелочь, толстая тетка улыбчиво предлагала пирожки. То ли с повидлом, то ли с мясом. Взял парочку, сам не зная зачем.

Купил газету, тут же отругал самого себя. Все равно ведь не буду читать! Здравый же смысл подсказывал: а вдруг дорога окажется длинней, чем думаешь? Я не знал.

Отсюда до Каширы, с Каширы на Москву. Вот ведь, мамка-провинциалка из Подмосковья любила шутить, что лишь дурак едет в Москву через Каширу…

Сдачу швырнул попрошайке, тот не обрадовался, ждал чего покрупней. Пирогов почему-то тоже не захотел.

Поезд, как обычно, битком. Мне улыбались, пытались угостить, благодарили за службу. Повис в воздухе непередаваемый дух бутербродов, лука и селедки. Сильно захотелось есть, как нельзя кстати пришлись бабкины пирожки. Неожиданно из нормального свиного фарша, а не, как я думал, местной кошки.

Неестественно улыбчивый проводник пообещал разбудить, когда прибудем. Укрывшись казенным пледом, задремал под монотонный стук колес и убающивающее раскачивание вагона из стороны в сторону. Проснулся как раз на конечной, за минуту до открытия дверей.

Автобус был мал, пузат и воплощал собой водителя — усатого добродушного дядьку с Кавказа. Глянул на меня, на мятые купюры в руке, на дорожную сумку. Выдохнул, велел заходить так. Сказал, что видел меня как-то по телевизору, заговорщически подмигнул. Не стал пренебрегать его добротой, благодарно прошел в салон.

Подсевшая бабулька искала свободные уши. Не обращая внимания, что я закрыл глаза, она рассказывала и рассказывала. Мне снились ее хорошенькие внуки, дочь-умница и сосед-наркоман. Полный набор.

Шеф толкнул в плечо, когда приехали: уснул, остался один в салоне. Несмотря на час сна, чувствовал себя разбитым корытом.

— Приехали, дарагой! Далше автобус нэ идет, да?

Кивнул. Да, автобус не идет, дальше тащиться на своих двоих.

Трамвай, одиннадцатый номер. Кто так шутил? Я не помнил… Встречные смотрели на мое заспанное лицо и обходили стороной. Ириска не отставала, консультировала, терпеливо командовала: остановиться на светофоре, подождать, идти. Чуть было не угодил под машину — вот же была бы глупая смерть.

Вклинился в очередь к лотку, купил мороженое. Сразу же сорвал блистер упаковки, впился зубами. Горло обожгло холодом, за ним побежало приятное тепло удовлетворения: шоколадное, мое любимое. Дети смотрели на чудаковатого взрослого с опасением и интересом.

Глаз цеплялся за красочные вывески и обещания: шоколад, булочка, белоснежная улыбка, что проявится через неделю, если использовать Роточип… Выискивал занятия на предстоящую неделю. Сходить в кино? В казино? Купить то, о чем давно мечтал, но жаба душила? Раньше я возвращался с большими деньгами, сейчас — голодранцем. Ириска погрозила пальцем: не голодранцем. Мне положены денежные награды и в скором времени их переведут прямо на счет. Только разберутся с бумагами… Нечто подсказывало мне, что разбираться будут долго. Ничего, у меня ж еще заначка дома осталась.

Москва жила по-особенному. Первой мыслью было выловить такси, ехать до дома. Глянул на большую, манящую букву «М», понял, что не могу себя заставить спуститься. Не покидала мысль, что сбегу по лестнице и снова окажусь где-нибудь еще. Обойдется метрополитен и без меня…

Увидав в моей нерешительности подозрительное, подкатил постовой. Уставшее лицо: лениво потребовал документы. Увидав желтую, словно веками лежавшую в архивах бумагу, чуть ли не готов отбивать поклоны. Без бумажки ты букашка, а с букашкой — человек. Или там по-другому было?

Глядел на Москву, словно в первый раз. Красивый город. Как давно я гулял по ней просто так? С тех пор, как дембельнулся, ни разу. Временами сверялся с прогулочным стендом для отдыхающих и туристов. Часто попадались иностранцы с узкими глазами. Они, как и в прошлом мире, путешествовали организованными дисциплинированными группами и снимали все подряд. Даже я удостоился десятков вспышек и восторженных возгласов.

Хотел срезать сквозь подворотню, почувствовал неприятности еще до того, как они успели появиться. Бежать поздно, да и незачем. Трое молодчиков — синие в полоску «абибасы», кепчонки, какое-то подобие складных ножей. От этих бумажкой о геройской службе не отмашешься.

Ухмыльнулся самому себе, сделаем город немного чище. Ириска механически сообщила, что звонит в полицию, остановил ее. Зачем беспокоить людей? С этими уж как-нибудь и сами справимся.

Главный у них здоровый, поперек себя шире. Одет лучше, морда кирпичом. Как будто ест на завтрак камни. Разминал пудовые кулаки, но до Вита Скарлуччи ему далеко. Как и до его бронированности. Фамильная реликвия сплелась из потоков маны, обретая угрожающие очертания. Троица глядела на явившийся в моей руке револьвер с подозрением и недоверием — не игрушка ли?

Бахнет уж точно не как игрушечный. Доказал, делая предупредительный в воздух — шантрапа разбежалась. Споткнулся трусливый здоровяк, словно в комедийном фильме упал мордой в собачью кучу. Гудели встревоженные автомобили, Ириска спешила предупредить, что если мы сейчас сами отсюда не уберемся — полиция приедет по наши души.

Послушался совета ИИ, спешно скрылся в следующем переулке. Кровь кипела, адреналин жаждал вырваться из плена, но я не давал ему воли. Обойдется.

День двора гремел на соседней улице. Потащился туда, сумка со скромными пожитками бухала по ногам.

Музыка, запах шашлыков, мужики прятались от солнца под детским грибком, не приближаясь к песочнице. Беззаботная малышня лепила куличики, смеется. Пластиковые лопатки, голубое ведерко. Детская свара, мгновенная драка, громкий рев. Примирение через мгновение. Весело гоготал мальчишка с водяным пистолетом, метя