Книга Конец эпохи - Юрий Ра

с небольшим спустя на тот же мост мы пришли не с разных сторон а вместе. Онегин догнал меня на пешеходном переходе, мы снова поздоровались и как случайно встретившиеся старые знакомые сначала замедлили шаг, а потом и вовсе остановились почти посередине моста. И снова было темно, и ветер дул ненамного теплее январского.

— Петр, у вас уже идет разговор о бойкоте Олимпиады?

— Каком бойкоте? Который американцы в восьмидесятом нам устроили?

— Который мы в этом году им в ответ организуем.

— Да ладно! Не может быть!

— Мы же Империя Зла по версии Рейгана. Там такие провокации планируются, что проще совсем не ехать, чем отбиваться. Спорта там точно не будет.

— А остальные страны соцлагеря?

— Румыны какие-то полетят в частном порядке под белым флагом, но вообще все поддержат СССР.

— То есть сейчас можно говорить что угодно и любые планы по медалям строить, ничего не будет.

— Угу, если это важно или нужно. Спорт — это всегда политика. Пьер де Кубертен в гробу перевернулся от извращения своих идеалов. Говори, Петр, что хочешь, бойкот всё спишет.

— Представляю, как наши спортсмены расстроятся.

— Угу, они так рвутся честь державы отстоять, а тут держава сама за себя постоит. А уж как ваши чиновники заплачут — им Америку в жизни не увидеть без этой Олимпиады. Да и хрен с ними и с ней, с Америкой этой. Петр, ты же что-то хотел спросить, ты не стесняйся. Если смогу, отвечу.

— Ты не назвал, кто будет после. Кто всё развалит.

— Это разные вопросы. Не мог один человек за шесть лет уничтожить страну. А помощников у него было целое политбюро. И вообще, разваливают уже давно, как бы не с Хрущева начиная. После Сталина вся наша замечательная партийная верхушка больше о власти думала, чем об идеалах коммунизма. Есть такое ощущение, во всяком случае.

— И всё-таки, кто?

— Горбачев.

— Да ты что! Он же…

— Самый молодой. Угу, молодой да ранний. Пятьдесят четыре будет в следующем году, очень молодой. Ленин в этом возрасте умер как раз.

— Ну ты сравнил!

— А что, годное сравнение, один империю развалил, ну и второй тем же займется с тем же результатом. Понятно, что не в одиночку, понятно, что с зарубежной помощью.

— Ты поаккуратнее со сравнениями, Жора.

— А то что? Ленин ни дня в жизни не работал, на какие деньги жил в Швейцарии да в Британии? На чьи деньги типографии, контрабанда? Рабочим во время забастовок из каких фондов платили, не задумывался, Петя?

— Мы сейчас не об этом.

— Согласен. В этом году Горбачев с женой поедет в Лондон на переговоры по разоружению. Зачем? Англы его туда позовут целенаправленно, «Черные чернила, белое перо! шлите Горбачева, больше никого!» Как-то нелогично с ними переговоры вести, у островитян ракет меньше, чем у нас в тридцать раз, зачем туда ехать, а не в США?

— И зачем?

— Не знаю. Еще штрих: Рая Горбачева будет кататься по лондонским магазинам и расплачиваться золотой кредитной картой банка «Американ Экспресс». То есть у неё уже есть счет в американском банке. Откуда у жены члена Политбюро счет в американском банке? Или это счет мужа?

— Жора, но как так может быть?

— Ты меня спрашиваешь? Ты знал, что академик Чазов лучший друг Горбачева? И как раз Чазов лечил прошлого Дедушку, пока тот не умер. И второго он наблюдает. Кстати, осенью Чазов клал Меченого на месяц в больничку в соседнюю палату с Дедушкой, чтоб кадровые вопросы решать было удобно. Горбачев тот еще византиец.

— А если не будет Горбачева?

— Не знаю. Будет как-то по-другому, но вряд ли кто еще так нагло продаст Родину как этот. Войска из Германии просто в чистое поле выведут и бросят. Северный полюс объявят международной территорией. Вся Германия станет зоной оккупации США. А Союз от своей зоны откажется.

— А потом? Это же разгром!

— Потом? Ты не поверишь. Впрочем, вся Европа вступит в НАТО, включая Прибалтику.

— Ты нарочно врешь. Какие у тебя цели, Милославский?

— Поспорим на поджопник?

— Да пошел ты! Какой поджопник, ты говоришь, что вся страна в тартарары катится и шутишь?

— А ты что предлагаешь, Онегин? Давай, говори, я послушаю. Ты же умный, ты комсомолом руководишь, помощником партии, сам коммунист, у тебя на площади Дзержинского товарищи. Небось регулярно туда ходишь.

— Хожу конечно, у нас там партячейка, мы взносы партийные там сдаем.

— Ловко как устроено! В это окошко взносы, в то — рапорты.

— Умный ты сильно, Милославский.

— Не съезжай с темы, предлагай пути выхода.

— Я вижу только один.

— Тебе легче, ты его видишь.

— Он мне сильно не нравится, Жорж.

— Будешь обсуждать этот вариант со мной?

— Нет, не буду.

— Еще что-то спросишь?

— Будет совсем плохо?

— Ты не можешь представить в самых худших кошмарах, насколько плохо.

— Например?

— Чебриков станет начальником личной охраны у Кобзона.

— Наш Чебриков?!

— Бывший председатель КГБ пойдет руководить охраной Иосифа Кобзона, который будет утрясать споры между бандами. Как тебе уровень бреда?

— Не верю.

— Я так и сказал заранее, такое не придумать. Ну я пошел? Пока, Петр!

Кажется, я чуть не раздавил его сейчас. С другой стороны, я не подписывался это нести в одиночку. Пусть помогает. И ведь реально, как выговорюсь вот так, полегче становится. Типа, я же просто живу тут, делаю что-то, вербую верхушку правительства. С комитетскими контакты налаживаю. Онегин даже и не особо шифруется, пограничник бывший ты наш. Теперь только изобрести что-нибудь, и можно будет в отпуск уходить. Или на пенсию.

Петр чуть не час простоял на мосту, опомнился только от резкого звука, какая-то машина кому-то посигналила. Даже не заметил, что продрог на мартовском холоде. В голове вертелись картины одна страшнее другой. Легче всего было бы предположить, что его просто мистифицировали с какой-то целью. Так точно, и двух генсеков убрали в предсказанные даты чисто для психологического эффекта. А сейчас планируют угондошить третьего. Тоже исключительно, чтоб Онегина поразить. Но как же так выходит страшно? Странно, почему среди болота вырос не величественный дуб, а ядовитая поганка. А должен вырасти цветик-семицветик? Уже образы в голове выстраиваются как у Милославского, попал под влияние злобствующего подростка. Этого подростка послушаешь на ночь, в Кащея поверишь. Он кто вообще? Снова жути нагнал, и снова на мосту. Нарочно что ли?

Одни и те же мысли по кругу, лишь бы не пришла опять та мысль, которая… стой! Не надо об этом думать, не время. А когда будет время? А когда будет, тогда он и подумает. Может еще