Книга Дальше живут драконы - Александр Афанасьев

инфляция, доходившая до двадцати процентов в год. Политическая бойня, страшный скандал с администрацией Никсона, открытое нарушение конституции, скандальное помилование Никсона Фордом, хотя он публично обещал не делать этого. Усиление СССР (в эти годы СССР достиг ядерного паритета), завершение СССР этапного перевооружения всей армии и необходимость ответить (при тяжелой ситуации в экономике). И при всем при этом — революция в Иране и потеря ключевого союзника в регионе, убийство Садата в Египте, катастрофическая арабо-израильская война на пороге и необходимость поддерживать Израиль (при реформирующейся армии), Гренада, коммунистическая революция в Никарагуа. Ситуация в Америке конца 70-х — была не менее тяжелой, чем десять лет спустя в СССР — однако же Америка не развалилась! И СССР — никто в США не думал, что он развалится. Но в США — нашелся Рейган, а вот в СССР — Горбачев. И не надо считать, что Горбачев — ставленник закулисья. Он — типичный продукт советского строя, типичный советский человек, в то время, как Рейган — типичный американец. Горбачев — это буквально квинтэссенция позднесоветского человека. Говорливого, но при этом мало знающего о том, о чем знать необходимо. На вид патриотичного — но в душе слабого, мятущегося, неуверенного, без устоявшихся ценностей, готового предать. Критически зависимого от общественного мнения, жаждущего аплодисментов, признания — причем неважно за реальные дела или за видимость. Готового в любой момент присоединиться к любой огульной кампании, к травле, развеличиванию. Не имеющего верных мер и весов, не умеющего расставлять события по степени важности, значительности, фокусироваться на нужном, выделять нужное (при капитализме мерой являются деньги, и тут все просто: заплатили — не заплатили). Мастерски умеющего уклоняться от решений, не принимать решения, саботировать работу, пусть трудную, неприятную — но нужную. Не готового брать на себя ответственность. Дружащего и готового дружить со всеми — но поверхностно, не отстаивающего друзей, готового их сдать, предать, продать. Не знающего, в чем его интересы и не умеющего их отстаивать. Своекорыстного, жадного, падкого на бытовые мелочи, готового продаться очень дешево — достаточно вспомнить позорную историю со взяткой от Ро Де У. Горбачев — это типичный советский комсомолец, взобравшийся на самый верх незаслуженно, не проверенный в реальном деле — и просто выпустивший из рук вожжи. И то, что произошло с СССР в конце восьмидесятых — это закономерный итог селекции «советского человека». Одни — хотели жать власть, дефицита на полках, телевизор Шарп — но при этом бесплатно получать квартиры. Другой — сдал и предал всех, кого можно, а когда нижестоящие решили «переименовать» СССР в СНГ задал только один вопрос — а мне вы какую должность оставили?

Четвертым признаком такого человека является его распущенность и неуважение ни к чему, ни к людям, ни к собственности, ни к закону, ни к моральным устоям.

Неуважение к людям — проявляется в склоках, дрязгах, открытой агрессии, разворачивающейся по любому поводу травле, грызне в Интернете, постоянно и во всем проявляющейся зависти. Неуважение к собственности (все теперь колхозное, все теперь мое) проявляется в воровстве на работе, откатах (ни в одной стране мира проблемы откатов в таком масштабе нет), вандализму в местах общего пользования, открытой зависти и ненависти к тем, кто живет успешнее вместо попытки понять, как это удалось и готовности учиться. Неуважение к закону выражается во взятках (а при взятке, кроме того, кто берет, есть и тот, кто дает), нарушении правил на дорогах (если никто не видит), неуплате налогов при малейшей возможности к тому. Неуважение к моральным устоям выражает, кто как может — кто-то бросает окурок мимо урны, а кто-то… понятно, в общем.

И гомо советикус никуда не делся. Именно их, советских — вышвыривали из Средней Азии и резали в Чечне, а в Прибалтике дали паспорт с надписью «чужой» — русские бы никогда такого не потерпели. Именно они, советские, в ответ на каждую проблему дружно кричат — Путина долой! Или — Во всем виноват Чубайс! Именно они, советские — не могут даже управдома выбрать без того, чтобы погрязнуть в дрязгах. Именно они, советские — уже двадцать с лишним лет не могут понять, кто виноват в гибели СССР — вместо того, чтобы строить что-то новое… да хотя бы и тот же СССР пытаться восстановить. Проблема в том, что человек позднесоветский ИМПОТЕНТЕН. Он не может быть субъектом, он — объект, тот, с кем вечно что-то случается, как с алкоголиком. И это — исторический приговор.

СССР больше нет — но Россия осталась. И она все еще первая по территории страна мира. И русские — есть. Их немного — но они есть, их все больше и больше, в то время как советских — все меньше и меньше. От нас, от нашего и следующего поколения зависит — сможем ли мы стать русскими, людьми, создавшими первую по величине империю мира — или останемся советскими людьми, которые в угаре сами разрушили свою страну. Сможем ли мы — построить свой Портленд и Сиэтл. Сделать так, чтобы от Калининграда до Камчатки — была единая страна, и чтобы люди были рады в ней жить, чувствовали свою принадлежность к великой стране, к великому народу, к нации победителей. Или мы по-прежнему — будем искать виновников все новых и новых наших бед и бедствий…

Ночь.

Улица.

Перрон.

Вот только аптеки как на грех не было — тут Блок немного сфальшивил — ну, какая аптека на перроне. А вот тусклый свет был, тусклый потому что генератор барахлил, а нового — уже три месяца ждали…

Пост Святой Ольги был гарнизоном военным, потому и сборы проходили намного быстрее и организованнее, чем в гражданских поселениях. В каждой семье военного — телефон рядом с кроватью, тревожный чемоданчик в углу, и в нем — все по списку, до последней строчки. Железнодорожные автобусы все еще не подошли, в сухой темноте железнодорожной станции — раздавались отрывистые крики команд воспитателей, мелькали лучи фонарей, в последний раз — проверяли снаряжение, которое надо было взять с собой. Наконец, в дальнем конце путей, засветились похожие на автомобильные фары…

— От края платформы отойти! — громыхнул мегафон

Сцепленные цугом два железнодорожных автобуса — со скрипом замерли у платформы.

— К погрузке…

Воспитатели — сноровисто разложили легкие алюминиевые лестницы, ведущие вверх. Пацаны, выстроившись в очередь, стали передавать мешки.

Внимательные глаза — наблюдали за этим из темноты…

— Равняйсь!

Выстроенные в две шеренги пацаны — выполняют команду. Родители — у кого на месте — стоят в сторонке. Первый самостоятельный