Книга Застенец 4 - Дмитрий Билик

вылазки в разных частях мира, чтобы вдолбить людям простую истину — у них есть только одна самая ужасающая угроза существованию. И имя ей — я!

Не знаю, что думали сами Падшие про руководство нового Полимарха. С одной стороны, каждый из них теперь всегда был сыт, наполнен магической энергией и силен, как никогда. С другой — вместо орды ныне существовала немногочисленная, пусть до сих пор еще и довольно опасная, армия.

Впрочем, я не слышал ропота среди подчиненных. Во-первых, у нас царила самая лучшая форма правления, придуманная для скорейшего достижения цели — авторитаризм. Понятно, все работает, пока это высшее государственное лицо (в нынешних обстоятельствах — я) не тронулся умом и пытается делать адекватные вещи. Пока вроде получалось.

К тому же, мой авторитет поддерживал и еще один важный персонаж в этой пьесе — Экзарх. Через несколько месяцев после моего появления и долго наблюдения за ним, мы со Старшим пришли к определенной договоренности, которая, в свою очередь, вступит в силу, когда все закончится. И надо сказать, что на протяжении всего пути Экзарх вел себя, как существо, умеющее держать слово. В нынешних обстоятельствах качества невероятно ценное.

Сегодня, в самый знаменательный день среди Идущих по Пути, в день великого Исшествия, армия тошкенов приблизилась к сверкающему белизной острову, отделенному от всего мира прозрачным барьером. Я чувствовал иррациональный страх среди тошкенов, страх, вбитый им в голову веками — к этому месту нельзя приближаться. Это место несет небытие. Не смерть, а именно несуществование. Теперь, когда я почти прошел весь Путь, то знал чего они ужасаются. Как создания, далекие от понимания сути вещей, тошкены меньше всего хотели погрузиться в Поток. Для них подобное означало только одно. Без всякой надежды выбраться. Впрочем, под моим началом им это не грозило.

— Ииииуууу! — протяжно завыл Экзарх, подбадривая подчиненных и с благоговением глядя на линии.

В его голосе был свист ледяного ветра, пронизывающий до костей. Того самого, который забирается за ворот и холодными ладонями проходится по всему телу.

В его голосе слышалась скорбь давно умершего разумного создания и рев извращенного создания Скверны. Оплакивающего прошлую жизнь и насмехающегося над нынешним существованием. И это тоже срезонировало в каждом из Падших.

В его голосе звучала могучая решимость, переплетенная с повиновением Полимарху. Причем, повиновением искренним. В отличие от людей, тошкены чувствовали слабость — именно тогда они и бросали вызов на поединок, но вместе с тем осознавали и силу. Наверное, в том числе поэтому за весь этот год не возникло ни единой попытки мятежа.

Рев Старшего пронесся утробным завыванием для еще живых, с опаской схоронившихся за барьером. Нам он казался возбужденным криком, полным решимости и желания растерзать каждого, кто встанет на пути. Им — заунывной панихидой, полной безысходности и неотвратимости.

От барьера отделились три фигуры и медленно двинулись нам навстречу. Наверное, впервые за весь проведенный в скитаниях год я улыбнулся. А после отправился к Триаде. Хотя понимал, ничего нового или ценного они не скажут.

Со времени нашей последней встречи Старик сдал окончательно. Как бы ни был он просветлен, в чем я, впрочем, довольно серьезно сомневался, именно теперь оболочка максимально сильно тянула его к земле. Думаю, если бы не я, он не протянул бы и трех месяцев.

— Сирдар, — проскрипел он, с трудом шамкая сухими губами. Помолчал немного — Полимарх. Я все ждал, когда же ты придешь.

За его плечами виднелась знакомые Сирдары. Первый — Хорек, который будто бы стал еще меньше и суше. Второй — старый помощник самого Старика, тот чернокожий Шаби, встретивший меня на острове одним из первых. Да, я ему даже прозвище дал — Мрак.

— Не хотел посещать ваше замечательное место дважды. Решил подождать до Исшествия.

— Ты же понимаешь, что мы будем сопротивляться? — спросил глава Триады.

— Ты же понимаешь, что это бесполезно?

С него первого я и начал. Ухватил в Потоке так сильно, как только мог, и вместе с ним нырнул на такую глубину, которую старик лишь и мог представлять. Нас окружала великая тьма и лишь два существа освещали все вокруг. Я и Старик.

Со времен последней встречи я не стал сильнее или могущественнее. Лишь много опытнее. Мне даже пришло понимание, что все это я мог провернуть тогда, в день Исшествия, когда встретился с Алом. Если бы искренне верил в свои силы. Впрочем, вот еще что я понял окончательно — нельзя жалеть о содеянном. Его не в силах вернуть даже многие Гуанги.

— Даже если ты сможешь выплыть наружу, то в Потоке и останешься, — сказал я. — Твою оболочку растерзают, как оболочку каждого Идущего по Пути, как тела всех Гуангов, запертых на острове.

— Мне не выбраться, — успокоил меня Старик. — За все это время, пока ты отсутствовал, я ждал. И думал. И все не мог понять. Неужели это мы породили тебя? Из-за нас ты стал таким, какой есть? Ведь тобой теперь движет месть.

Я рассмеялся. Только смех мой не нес радости, скорее — сожаление и скорбь. За время, проведенное среди тошкенов, я почти разучился смеяться.

— Вот из-за этого ты и не стал Гуангом. Из-за этого не можешь пройти через лабиринт. Ты смотришь на вещи, но не видишь их сути. И путаешь одно с другим. Мной движет не месть, а возмездие.

— Возмездие? — удивился Старик.

— Да. Потому что есть вещи страшнее, чем убийства, грабежи и человеческие страдания. Не всегда они совершаются ужасными людьми. Однако существует то, что намного страшнее всего этого. Равнодушие.

Старик смотрел на меня, и его эфемерные губы дрожали в Потоке. Не уверен, что он до конца меня понял. Поэтому я решил продолжить.

— Облаченные неведомой силой, вы позволили себе обособиться от всего остального мира. Сделать вид, что вас это не касаются беды и страдания смертных. Оттого люди и маги, пусть наказанные за свои поступки, имеют право жить. И они будут жить. А вы — нет.

— Я услышал тебя, Сирдар. Не могу сказать, что принял твои доводы, но я их услышал. Скажи только одно: когда ты решил, что можешь стать оружием возмездия? Когда мы убили твою возлюбленную? Или когда ты стал первым среди Падших?

— Не знаю, — сказал я. — Да это и не имеет смысла. Потому что тебя убил не великий Идущий по Пути. И не маг, познавший суть вещей. И не Полимарх. А обычный человек. Когда мир летит к чертям, то его спасают не супергерои, а обычные люди. Потому что им не все