Книга Шторм. Отмеченный Судьбой - Екатерина Беспалова

равно, где отдавать долг Родине. Как только надоест, один звонок – и дядя Вадим всё устроит. Он никогда не умел злиться подолгу, а армия – лишь способ разнообразить наказание. Как ни крути, но отчисление из университета всё же было серьёзным проступком.

Пока размышлял, последний оставшийся паренёк успел войти в кабинет военкома. Отлично, твою мать! Алфавитный порядок рулит? Или его просто решили оставить «на закуску»? Ровно через семь минут из кабинета вышел некто Назаров Илья и назвал фамилию Александра. Шторм улыбнулся, бравой походкой входя в кабинет. Никогда не боялся проблем, не собирался пасовать и в этот раз.

Тем более за последние пару лет почти безвылазно, когда появлялось свободное время, пропадал в тире. Стрельба по неподвижным мишеням превратилась из развлечения в хобби. Инструктор ставил высокие оценки, прогнозируя хорошие успехи на военном поприще, если вдруг окажется в армии. Меткие стрелки всегда пользовались спросом, ну «а физические показатели», как говорил Лев Аркадьевич, «это дело наживное». Тогда Александр лишь посмеивался над его словами, но сейчас задумался о них всерьёз. Кто знает, может, Судьба?

Войдя в кабинет, Шторм увидел двух мужчин. Оба были одеты по форме. К сожалению, в погонах не разбирался, да и на кой ему вообще сдались их регалии. Один из офицеров сидел за столом, другой стоял у окна. Его руки были сцеплены в замок за спиной, а взгляд устремлён в окно. Полная тишина – как в склепе. И сравнение же подходящее подобрал!

Медленно пройдя к столу, Александр сел на свободный стул.

– Имя.

– Александр Шторм.

Стоявший у окна офицер наконец повернулся к говорящим.

– Ваши документы.

Молча Александр протянул папку и положил её на стол. Зачем им? Уже и так выучили наизусть: характеристики, личные качества, результаты тестов. Стоявший у окна офицер подошёл к столу и забрал бумаги.

– Генерал-майор?

– Продолжайте, капитан, – отозвался, небрежно листая страницы.

– Где бы Вы хотели проходить срочную службу?

Шторм улыбнулся: прямо с его мнением кто-то будет считаться! Видимая демократия, под которой скрыт плотно укоренившийся авторитаризм.

– Без разницы. Особых предпочтений нет.

– Род войск?

– Десант, – раздался вдруг низкий голос генерал-майора.

– Простите?

– Десант, товарищ капитан.

Сталь в голосе и лёд во взгляде: с таким не то, что спорить, на него смотреть было страшно. Однако что-то в процедуре распределения шло не так. Александр чувствовал это.

– Какого чёрта? – вскочил со стула он.

– Сядь! – рыкнул в ответ генерал-майор и бросил папку с документами на стол.

Шторм растерялся, однако прозвучавший приказ выполнил беспрекословно.

– Молодец, – съязвил мужчина, а затем посмотрел на капитана: – Так и отметь: отсутствие уважения к старшим. – Склонившись к побледневшему парню, офицер произнёс: – К личным качествам я бы ещё добавил парочку, но это будет уже слишком. Боюсь, потом даже ходатайство генерал-майора Богданова не поможет.

В кабинете повисло напряжённое молчание.

– Где бы ты хотел проходить срочную службу, Шторм? – спустя несколько секунд Богданов повторил уже звучавший ранее вопрос.

Пока судорожно соображал, каким должен быть ответ, его уже озвучили:

– Чечня.

Их взгляды снова встретились. В глазах Александра полыхнул вызов.

– Отличный выбор, Шторм.

– Товарищ генерал-майор…

– Да, капитан Брунько, я сам удивлён. У нас первый доброволец. Похвально, молодой человек. – Серые глаза устремились на парня. – Хоть что-то касательно Вас достойно уважения.

Александр с силой сжал кулаки. Этот мужик явно находился не в себе. Или таким образом выполнялся план по отправке «пушечного мяса» на Кавказ? Ну, уж нет! Поглумились – и хватит. Он резко вскочил со стула, но чёртов сукин сын в погонах схватил его за грудки и, протащив через весь кабинет, больно прижал к стене:

– Послушай сюда, дядин любимчик… Чечня покажется Раем, по сравнению с тем, что я устрою тебе здесь. Как и у твоего Вадима Петровича, у меня тоже есть связи.

Упоминание дяди Вадима сбило с толку.

– Тюрьма, несчастный случай в подворотне, кирпич, сорвавшийся с крыши, – да дюжина сценариев! Или, например, найдётся девушка, которая обвинит тебя в изнасиловании на вечеринке. Ты ведь любишь вечеринки, да? А уж доказательства и свидетели, поверь мне, обязательно найдутся.

Крепкая рука с силой давила на грудь. Шторм тяжело дышал, ощущая нехватку воздуха. Какая тюрьма? Какое изнасилование? Но, похоже, мимика сработала быстрее.

– Ты понял, что я имею в виду, верно? Сделай хоть что-то, заслуживающее уважения. Если судьба – вернёшься героем, а если нет… – В ледяном взгляде мелькнула насмешка. – … то хотя бы сдохнешь достойно.

С этими словами мужчина отпустил Александра, позволив ему дышать:

– Считай это благословением.

И, как ни в чём не бывало, он вернулся к окну, снова заложив руки за спину.

– Генерал-майор… – Брунько хотел что-то сказать, но его перебили:

– Делайте Вашу работу, капитан. Лично я так и не услышал внятного ответа на поставленные вопросы, а мы с Вами прекрасно знаем, что в первую очередь нужно считаться с пожеланиями призывников.

Опустив глаза в бумаги, Брунько громко спросил:

– Род войск и место предполагаемой службы?

Всё ещё стоя у стены, Шторм медлил. Уверенность в себе, с которой вошёл в кабинет, испарилась. А если всё, что говорил этот сумасшедший, правда? Кровь в ванной не могла взяться ниоткуда. Но он ни с кем, кроме Кругловой, не спал. Ведь не спал же?

Шторм посмотрел на неподвижного генерал-майора. Он не угрожал. Такие не угрожают – они ставят перед фактом. Неужели на последней вечеринке была малолетка? Дядя Вадим убьёт, если узнает.

– Род войск и место предполагаемой службы? – повторил вопрос капитан.

– ВДВ, – ответил наконец растерянно Александр. – Чечня.

– Что тебе понадобилось от моей дочери? – прорычал генерал-майор, испепеляя Шторма взглядом.

Катя медленно моргнула. Это катастрофа.

– Дочери? – Александр растерянно посмотрел на девушку, а затем снова вернулся к офицеру.

– Папа…

Ледяной взгляд обдал арктическим холодом, заставив замолчать. Катя ещё ни разу не видела его в таком состоянии. Дьявол во плоти, и виновата во всём она.

– Похоже, наш последний