Книга Цыганская невеста - Яна Лари

нельзя...

– Как это, нельзя? – недоумённо округляет рот Мари, прекрасно расслышавшая тихую ремарку.

– Ребята, холодно. Пора в дом, – подаю голос, пока этот философ не сморозил очередную глупость совсем уж не для детских ушей.

– Я помогу, – резво подрывается Зара, воспользовавшись возможностью избежать грозящего выяснения, чья морда в конечном счёте виноватей.

Расстроенный в своих благих намерениях Мадеев только машет рукой, мол, валите, и без вас тошно. Заговаривать с сестрой никакого желания, она впрочем, тоже не горит особым стремлением слышать мой голос, просто следует хвостом до самой детской, не скрывая истинной подоплёки навязанной мне помощи, как и отсутствие намерений хоть чем-то подсобить.

– Мари, откуда у тебя этот леденец? – строго спрашиваю дочь, подняв выпавшую с кармана её куртки сладость. Ничего не брать у незнакомцев первое чего я требую от своих детей. Две пары детских глаз испуганно переглядевшись дружно уставились в пол. Плохо дело. Во-первых, сразу становится ясно – им есть что скрывать, а во-вторых, Миро сестру ни за что не выдаст. Ладно, зайду с другого бока, озвучив самое страшное для неё наказание. – Миро, из-за твоего потворства вы оба можете попасть в беду, поэтому пока я не услышу ответа на свой вопрос, ты остаешься без сладкого и мультиков.

– Мамочка, не надо! – мгновенно подаёт голосок Мари, поднимая на брата испуганный взгляд. – Это дядя Паша, папа Ленки из младшей группы мне подарил, сказал, что от родных брать можно, а ты, мамуль, ему роднее всех.

– А мне подарил совет, – вставляет Миро, гордо задирая подбородок. Не многовато ли ему на один день советов?

– Как интересно, – елейно тянет порядком оживившаяся Зара, о присутствии которой в пылу выяснений мы благополучно забыли. – И что же он тебе посоветовал? Беречь сестру?

Вот скотство, как не вовремя-то!

– А вы откуда знаете? – хором удивились дети.

– Князева годы не изменили, правда, Рада?

– Так, мои хорошие, бегите в детскую, посидите там. Мама скоро придёт, – дождавшись, когда дверь за ними закроется, припечатываю ухмыляющуюся Зару к стене. – Послушай, что бы ты опять ни задумала, у тебя ни-че-го не выйдет. А теперь пошла вон из моего дома.

– Я-то пойду, но и тебя утащу за собою, если чары свои не снимешь. Клянусь, всё для этого сделаю. Что мне терять? Я детей в семью не принесла, а ты родню на стороне завела. Вдвоём коротать свой век веселее, что скажешь?

– Лучше сразу в ад, – устало смеюсь, прикрывая ладонью глаза и чувствуя, как колючая боль стекловатой заполняет грудь. – Зара, ты ведь не в серьёз? Какие-то домыслы, чары... Тебе не в женскую консультацию, а в психиатрию пора.

– Это твоё последнее слово?

– Пошла вон.

Бонус. Часть 5

Зара

Новое утро. За окном просыпается город, раздражая молодой, а оттого особенно яркой зеленью, солнечным светом, рёвом автострад. Давит бессильным протестом, побуждая из последних сил цепляться за лоскутья снов-воспоминаний. Эти потускневшие от времени моменты моего скоротечного счастья единственная возможность вспомнить сладость искренней улыбки. А потом матрас проминается под тяжестью встающего мужа. Накинув халат, он выходит из спальни, не оборачиваясь и не отягощая мне душу молчаливой надеждой, что, быть может, сегодня я наконец скажу ему заветные слова: "у нас будет ребёнок".

Который год задыхаемся от ощущения бесконечного ожидания, словно не жизнь проживаем, а кое-как, впопыхах да ради галочки, заполняем черновик, и нужно быть идиоткой чтобы не отдавать себе отчёт – так не может длиться вечно. Жека потерял надежду, что значит не сегодня, так завтра я потеряю его.

Я всё понимаю. Не виню, когда прячет глаза, не упрекаю, когда бежит из дома, пропадая допоздна, лишь бы нам не видеться чаще, чем того требует необходимость. Не осуждаю за то, что перестал отбивать злые реплики старших в мой адрес.

Я всё понимаю – боль отдаляет, но сил достойно держать удар не осталось. Обугленная прореха, саднящая в том месте, где раньше пело сердце, заставляет грубить, подкалывать, доводить до исступления лишь бы выплеснуть распирающий протест – почему это должно было произойти именно с нами?! Почему целый мир именно сейчас вдруг решил обновиться: кругом если не дети, то животики – по телевизору, на улицах, в домах нашей многочисленной родни?

Жека постоянно видит чужое счастье, любуется жадно, не пряча восторга и я, наблюдая за ним, тихо схожу с ума. Хуже только его чуть ли не братская дружба с Драгомиром, ведь не всегда удаётся избежать совместного похода в гости. Приходится через силу улыбаться, приняв успокоительных, а после подолгу выть, под шум работающего душа. Когда-то из-за ревности я недолюбливала Раду, теперь способна убить только за одни эти его взгляды полные благоговения, за материнство.

Врач вчера настоял на необходимости обследоваться обоим, но выпитый накануне коньяк и посещение сауны сделали невозможной сдачу спермограммы тем же днём. Впрочем, муж настолько в себе уверен, что надеяться будто проблема в нём наверняка нет смысла. Отсрочка у меня всего лишь в пару дней.

Вот где справедливость?! Сестра не искала счастья, оно само её нашло, мне же всегда приходилось чуть ли не зубами его себе выгрызать, чтобы в довершение вчерашнего ада вернуться домой и услышать, как Жека – человек, принявший мои честь и сердце – попросил мать подыскать ему полноценную жену. Та чуть ли не с бубном от счастья плясала, пока он невидяще катал кефир по дну стакана. Уступил.

За окном детским смехом подрастает чьё-то – не наше с ним – счастье. А я наскоро собравшись закрываю за собой дверь, ни во что уже не веря, ни на что не надеясь, ослеплённая отчаянием и бешеной жаждой уничтожить источник зла. Если загвоздка не в муже и не во мне, то остаётся только Рада, больше некому.

Найти Князева особых проблем не составило. Не так уж и велик наш городок, чтобы за столько лет не разглядеть знакомое лицо среди грузчиков центрального "хозмага". Время – обед. Паша курит стоя на рампе, в стороне от разливающих по пластиковым стаканам пиво товарищей.

– Рада просила поблагодарить тебя за леденец и внимание к детям. Весьма своевременно, – уведомляю, опуская приветствие. Юрко преодолев разделяющие нас четыре ступеньки, нагло вытаскиваю из лежащей на перилах пачки сигарету. Паша, подняв на меня заинтересованный взгляд, ждёт, пока прикурю, но искра всё не выбивается. Мешает