Книга Блог, или Роман на слабо́ - Сергей Николаевич Огольцов

уже успел раздать. Это – свято.

Так что с лёгкой душой и не слишком тяжёлой тачкой, двинул я вперёд не оглядываясь, мимо дома Анны и Армена, который год всего как построен на гранты из Диаспоры ради их семерых детей.

Армен всё ещё разбирал жестяные профнастилы и брусья крыши, чтобы вывезти в Армению к своим уже эвакуированным детям…

Через перевал правее Ишхан-Сара, в 15:48 следующего дня, уже без тачки, но всё ешё с мешком, рюкзаком и гитарой, я пришёл в безлюдно тихий вестибюль мэрии Сисиана (Армения) с квадратными часами на стене. 47 км от Езнагомери.

По пути Сатэник звонила, ругала, что 4 дня недоступный, говорила, что наш район сдан по капитуляции и нечего мне Турков дожидаться, они не станут спрашивать мою национальность.

Ещё через два дня, поздно вечером, я прибыл в Степанакерт на такси из Еревана через Варденис, прежде чем миротворцы передали то шоссе Азербайджану (как было условленно) и поразился отсутствию разрушений. На главной улице, например, всего один магазин разбит, ни одно правительственное здание не пострадало.

Всё как договорено. В Шуше, над городом, Азербайджанская армия, в Степанакерте машины миротворцев под красивыми трёхцветными флагами.

В горсовете-мэрии шумливым очередям пенсионного возраста раздают коробки беженского пайка от Красного Креста – крупы, конфитюр, зубные щётки, 2 кг муки и ещё тушёнка.

Во двор дома, которому исполнилось 25 лет, упал всего один осколок кассетной бомбы, но эта пакость на всё более и более мелкую картечь разрываются: стекло спальни как бы пулей прострелено и шифер на крыше пробит, пришлось потом заплату ставить силиконом…

Ода Онемению Чувств

По большому счёту, они шли защищать Родную Землю, потому что каждый из них был Солдатом и с каждым из них был Бог… Ну а конкретно, перед ними стояла боевая задача подняться на сопку, закрепиться там и препятствовать продвижению наступающих сил противника, поэтому они шли вперёд, наверх, боевой колонной, сплочённые общей задачей, единой целью.

Однако, по ходу подъёма, под их индивидуальными касками вертелись личные мысли, вернее, какие-то обрывки мыслей, у каждого свои, про то, какой красавец гол забила Барселона в той игре, носок в правом ботинке надо бы расправить, а то натрёт сука ногу, сказать младшему брату, чтоб хорошо держал лошадь, та девушка из параллельного класса на последнем звонке, в розовой кофточке, правда красивая и улыбнулась как бы персонально, по-взрослому так…

Каждый о своём, но внешне слышно лишь тяжкое прерывистое дыхание, до хрипоты, твоё и твоих товарищей.

Так они шли и не знали, что чашка с кофейной гущей на дне уже отставлена и кончики пальцев привычно легли на скользкую спинку мыши в тиши операторской, оттенённой уютным ровным урчанием компьютерной техники…

Беспилотник в небе сдвинулся из положения stand-by и лёг на заданный курс, чтобы уронить кассетную бомбу…

Они не выполнили боевую задачу, они полегли на марше. Весь взвод. 25 человек…

Потом родители выставят на Фейсбуке* фотографии своих мальчиков в солдатской форме.

Помогите найти пропавшего без вести. Только зря. Все, кто знал его, лежат вокруг в изрешечённой камуфляжке с пятнами темнее самого тёмного хаки, в дырявых касках.

Весь взвод…

Мысли угасли, носок не беспокоит, лошадь хрумкает блеклую траву осени, Барселона выбегает на тренировку, красивая девушка, не в розовой кофточке, без улыбки, заходит в вагон метро, оператор сдаёт смену напарнику…

Меня всё чаще упрекают в чёрством бессердечии. Надеюсь, так оно и есть: я удавил в себе орган выдающий сочувствие, иначе сердце давно б уже лопнуло. Но всё равно, даже и так, к вечеру дня оно до противного сдавлено…

Простите меня, пацаны – ведь должен же хотя бы кто-нибудь, ну хоть один, молить вас о прощении…

Беженец ВОП (Войны Обречённых Пацанов)

*Организация признана террористической, её деятельность на территории РФ запрещена

* * *

Бутыль #38 ~ Утешение чрез философию ~

(Приятный, отчасти занехаяный интерьер кабинета философа полусреднего возраста, который давно забил на всё на это, но книжный шкаф продолжает тускло отблескивать золотистостью тиснения в корешках томов.

Выносливый стол окружён парой стульев работы вдохновенной стамески Чиппендейла, краснодеревщика из щепетильного Лондона.

На голой столешнице Китайская подделка мелкоскопа Антони ван Левенгука, открывшего наши глаза на микробный мир вокруг нас, две-три Парижские безделушки для оригинальных забав небрежно брошены поверх кипы вырезок из забытых газет времён очаковских и отчужденья Крыма, из-под которых за край стола свесилась гравюра-постер Плейбоя конца ХVIII ст., заголовок с дореволюционной орфографией ижиц и ятей над пышнотелой леди стоящей в профиль и одновременно раком над корытом раздолбанным в щепы – кринолин вскомкан выше натруженной поясницы, корсет расхрыстан в откровенном неглиже шалавы из предместий – гласит: "И лишь не покладая рук дойдёшь и цель стремления обрящешь!"

Высокая бутыль тёмного стекла, без пробки, неподвижно хороводится с парой бокалов, один из которых пуст.

Сам философ стоит зябко вдвинув зад в незатопленный камин направо от высокой двустворчатой двери, задумчиво и молча поглаживает ямочку, что смахивает на отпечаток горошины затерявшийся в трёхдневной щетине верхней губы.

Незатейливо стёганный домашний халат небрежно стянут на бёдрах поясом с кистями, парча халата довольно поношена, ромбики меж обтрепавшихся стежков местами инкрустированы коркой засохших лужиц кофия с неупорядоченными набрызгами спермы.

Голова мыслителя туго обвязана длинной полосой вафельного полотенца дешёвого Турецкого производства, также в мазках и пятнах двусмысленного толка.

Визитёр философа, граф Нулин, намедни воротившийся к дымам Отечества из Гейдельбергского Университета, сидит на стуле Чипа, поскольку стул Дейла занят мирно дремлющей таксой коричневого цвета и сложной судьбы, чему свидетельство проплешины в её короткой шерсти.

Косматый бакенбард гостя наивно силится прикрыть его ухо обкорнанное рапирой бреттера в студенческой дуэли.)

Нулин: (С жаром) А дальше что?!.

Чарский: (Оставляет свою ямочку в покое.) Однако же милейший, вы так и не притронулись к своему бокалу. И всенапраснейше. Весьма рекомендабельное пойло. Как выразился наш предстоящий классик «шампанское Аи отнюдь вам не собачии…» (Цитату прерывает истошный вой таксы вдруг всполшившейся на стуле Дейла.) Мими, вечно ты со своей цензурой.

Нулин: (Не снижая пыла.) Да, но продолжение?!.

Чарский: (Выждав пока Мими дочешется и снова впадёт в дрёму.) Ах, вы об этом… ну разумеется предстоит. Фанфик-куисты не дремлют, им бросишь кость и – задроты рассусолят в сериал на три сезона…

Нулин: (Назидательно) Ах, полноте, фанфикуанство далеко отнюдь и вовсе