Книга Тень Гегемона - Орсон Скотт Кард

- Это почему?

- Да потому, что ты набрал их из гарнизона, защищающего столицу. Эти войска никуда не отсылают, они останутся в Бангкоке. Главное - держать материальную часть компактно и так, чтобы легко было ее забрать. Для этого, как ты думаешь, твоей власти еще хватит?

- Если это оформить как плановую замену материалов на складе… да, наверное, - ответил Сурьявонг.

- И ты будешь знать, куда направили этих людей, так что, когда они будут нужны, мы их сможем вызвать.

- Если я попытаюсь это сделать, меня отрежут от сети.

- Если мы попытаемся это сделать, - объяснил Боб, - то только потому, что сеть перестанет иметь значение.

- То есть война будет проиграна.

- Ты подумай, - предложил Боб. - Только глупый карьерист мог бы так открыто тебя вышвырнуть. Он намеренно хотел тебя опозорить и обескуражить. Ты его ничем не оскорбил?

- Я постоянно всех оскорбляю. Меня даже в школе за спиной звали "Суровый". Я только одного человека знаю более наглого на самом деле, чем я с виду, - это ты.

- Наресуан - дурак? - спросил Боб.

- До сих пор я так не думал, - ответил Сурьявонг.

- Значит, сегодня такой день, когда умные люди действуют как дураки.

- Это ты про меня?

- Это я про Ахилла.

- Насчет того, что он атакует подавляющими силами? - уточнил Сурьявонг. - Ты нам говорил, что этого следует ожидать. Очевидно, Петра не дала ему лучшего плана.

- Или он его не использует.

- Но ведь дураком надо быть, чтобы его не использовать, - удивился Сурьявонг.

- Значит, если Петра дала ему лучший план, а он от него отказался, тогда сегодня и он, и чакри - оба дураки. Как тогда, когда чакри заявил, что не имеет влияния на внешнюю политику.

- Это ты насчет Китая? - Сурьявонг задумался. - Ты прав, влияние у него, конечно, есть. Но он, наверное, просто не хотел, чтобы мы знали, что делает Китай. Может быть, поэтому он так уверен, что мы ему не нужны и что ему не придется вторгаться в Бирму. Потому что он знает о грядущем вмешательстве китайцев.

- Итак, - подытожил Боб. - Пока мы будем здесь сидеть и наблюдать за войной, из самого разворота событий многое будет становиться ясным. Если Китай вмешается и остановит индийцев раньше, чем Ахилл доберется до Таиланда, то чакри Наресуан - карьерист не глупый, а умный. Но если Китай не вмешается, то придется нам задуматься: почему Наресуан, не будучи дураком, действует как дурак?

- В чем ты его подозреваешь? - спросил Сурьявонг.

- А насчет Ахилла, - продолжал Боб, - как ни развернутся события, он все равно дурак.

- Дурак он, только если Петра дала ему лучший план, а он его отверг, - возразил Сурьявонг.

- Наоборот, он в любом случае выходит дураком. Влезать в эту войну, если есть хотя бы возможность, что Китай вмешается, - полный идиотизм.

- Тогда он, наверное, знает, что Китай не вмешается, и единственным дураком остается чакри.

- Посмотрим, как дело повернется, - сказал Боб.

- Ага, а я буду смотреть и скрежетать зубами.

- А ты смотри вместе со мной, - предложил Боб. - Оставим это глупое соревнование. Тебя волнует судьба Таиланда. Меня волнует, что делает Ахилл и как его остановить. Сейчас наши цели полностью совпадают. Давай поделимся друг с другом тем, что знаем.

- Ты ничего не знаешь.

- Ничего из того, что знаешь ты, - возразил Боб. - А ты ничего не знаешь, что знаю я.

- Да что ты можешь знать? - усмехнулся Сурьявонг. - Это же я тебя отрезал от сетей разведки.

- О договоре между Индией и Пакистаном я знаю.

- И мы тоже.

- Да, но ты мне этого не говорил, - напомнил Боб. - А я все равно узнал.

Сурьявонг кивнул.

- Ладно, если даже обмен пойдет в одном направлении, от меня к тебе, сведения давно устарели.

- Мне не интересно, что свежее, а что давнее, - сказал Боб. - Мне интересно, что будет дальше.

Они зашли в офицерскую столовую, поели, вернулись к Сурьявонгу, отпустили его сотрудников и стали следить по Ворлднету заходом войны. Бирманцы сопротивлялись храбро, но безнадежно.

- Польша в 1939 году, - заметил Боб.

- А мы в Таиланде, - ответил Сурьявонг, - перепуганы, как Англия с Францией.

- Зато Китай не вторгся в Бирму с севера, как Россия в Польшу с востока, - сказал Боб.

- Не слишком большое утешение.

Но Боба заинтересовало, почему китайцы не вмешиваются. Пекин не делал никаких заявлений для прессы. Никаких комментариев о войне, идущей у самого порога? Что Китай держит в рукаве?

- Может быть, Пакистан не единственная страна, с которой Индия подписала пакт о ненападении.

- А зачем? - удивился Сурьявонг. - Что Китай может получить?

- Вьетнам? - предположил Боб.

- От него им мало пользы, если учесть, что огромная армия Индии будет нацелена в его подбрюшье.

Вскоре они, чтобы отвлечься от новостей - и от факта, что они отстранены от всех дел, - перестали следить за новостями и погрузились в воспоминания о Боевой школе. По-настоящему плохих воспоминаний ни у кого из них не осталось, помнилось только веселое, смешные случаи, и они весь вечер просмеялись, до самой темноты.

Этот день напомнил Бобу дом - на Крите, с родителями, с Николаем. Он старался думать о них пореже, но сейчас его наполнила горькая и сладкая тоска. Один год у него был нормальной жизни, и вот он кончился. Разлетелся вдребезги, как тот взорванный дом, где они отдыхали. Как находившаяся под защитой правительства квартира, откуда его вытащили Графф и сестра Карлотта.

Вдруг Боба проняло страхом. Он что-то понял, хотя еще не мог сказать что. Мозг установил некоторые взаимосвязи, и Боб не понял как, но не сомневался, что прав.

- Из этого дома можно выйти так, чтобы нас не видели? - шепнул Боб так тихо, что едва сам услышал.

Сурьявонг, который как раз рассказывал смешную историю о том, как майор Андерсон любил ковырять в носу, когда думал, что никто не видит, посмотрел на Боба как на психа.

- Что, в прятки поиграть хочешь?

- Чтобы не заметили, - повторил Боб шепотом. Сурьявонг понял намек и шепнул в ответ:

- Не знаю. Я всегда выходил через дверь. Как все двери, она видна с обеих сторон.

- Канализационная труба? Ввод отопления?

- Это Бангкок, тут отопления не бывает.

- Любой выход наружу.

Сурьявонг снова заговорил нормальным голосом:

- Я посмотрю по чертежам. Но завтра, завтра. А то уже поздно, так и без ужина останемся.