Книга Лаций. Мир ноэмов - Ромен Люказо

В конце концов она успокоилась, и ее дыхание выровнялось. Она попыталась урезонить себя. Корабль был древним и выносливым. Возможно, в этом уголке отсека произошла какая-то поломка, временная неисправность, незначительная авария. Эта нерациональная уверенность помогла ей начать двигаться. Она не собирается здесь умирать.

Плавтина ползком добралась до того места, где та появилась из земли. Ския. Она о ней и забыла. Где же она теперь? Может ли помочь? Или уже умерла? Плавтина вообразила себе тело старухи, скорчившееся у подножия какой-нибудь дюны. Холодный ветер сорвет кожу с ее костей, и она превратится в жуткую на вид мумию, сухую и хрупкую. Будто человек, потерявшийся на старой планете. Планете, которая не прощает.

Она попыталась сосредоточиться на настоящем, на том, что происходило сейчас, и упорядочить свои мысли. У Скии не было никакой физической жизни. И само это место – лишь декорация. Она очнулась, снова пробудившись к жизни, ото сна, который длился несколько тысячелетий. А может, ей вообще все это приснилось – в путанице такого невероятного возвращения к жизни. Из-за неприятного ощущения нереальности происходящего ей казалось, что она парит, и тело ее словно набито ватой. Она нерешительно ощупала каменистую почву, лишенную всяких следов, кроме ее собственных. Точно ли тот люк, ведущий в проход по трубе, был здесь, а не в другом месте? Пока голоса молчат, нет никакой возможности об этом узнать. Она сконцентрировалась, попыталась дотянуться мыслью до машин, которые, как она знала, находились тут, под слоем песка, попыталась разрыть его руками, стукнула кулаком в почву. Ничего не помогало. Никто на Корабле не может быть настолько безумным, чтобы не предусмотреть аварийной системы.

Никто? А Интеллект, который сделался невротиком после превращения в межзвездный Корабль много эонов назад?

В досаде она ударила по камням, топнула ногой, подняв маленькое облачко красной пыли. Тут ничего не поделаешь. Она села обратно. Теперь ей стало холодно.

Прошло какое-то время. Изображение неба окончательно превратилось в абсурдную картинку, Фобос и Гелиос сменились абстрактными формами, дрожащими тысячеугольниками. Поднялся сухой, неприятный ветер и дул неровными порывами. Через какую-то щель проникал воздух, уплотняя атмосферу. Давление и температура поднимались. Воздух сгущался. Из-за разницы температур начался шквал, гоняя песок все быстрее, все сильнее. Скоро пыль, что летела Плавтине в лицо, стала царапать ей кожу, оставляя красные следы, забилась ей в глаза и в рот. Она умрет, задохнувшись, в этих смехотворных театральных декорациях. Она засмеялась от этой мысли – смехом, который ей показался слегка безумным, – и заставила себя замолчать, прикрыла на минуту глаза, чтобы успокоиться.

Легкий скрип за спиной вывел ее из ступора. Она резко обернулась, сердце заколотилось.

Люк приоткрылся, и песок сыпался в появившуюся на земле щель. Плавтина с удивлением приблизилась к ней и встала на четвереньки. Снизу кто-то порывисто толкал люк, пытаясь открыть его вручную.

– Кто это? – закричала она.

Ответом ей было приглушенное металлическое щелкание, и она в испуге отступила. Что же ей делать? Почему бы и не помочь таинственному спасителю. Она зашла с другой стороны люка, заметив, что осмотическое поле, которое поддерживало разницу атмосферного давления между отсеком и остальным Кораблем, исчезло. Как и освещение. Там, внизу, было темно. Она потянула. Ничего не вышло. Она с тем же успехом могла бы попытаться переставить гору.

А потом подвижный кусок почвы снова зашевелился с глухим скрипом, заставив ее отскочить. Песок с новой силой устремился в открывшуюся на земле дыру.

Из дыры появилась маленькая голова механического скарабея. Плавтина узнала в нем эргата, машину с ограниченным интеллектом, занимавшуюся обслуживанием корабля. Он походил как две капли воды на эргатов со старой красной планеты, которые чем только не занимались: чистили улицы, ремонтировали дома, строили мосты посреди пустыни. Вид его круглого низкорослого тельца, его гладкого панциря из блестящего металла успокоил Плавтину. Невыразительный взгляд его горящих красных глаз на миг задержался на ней, но эргат не сделал ни единого жеста. Она потянулась к нему мыслью, но он отступил назад и оттолкнул ее. На периферии его грубого разума всплыла инструкция: ноэмы не должны прямо общаться друг с другом.

Как же им понять друг друга? Плавтина приблизилась и протянула руку, будто собиралась погладить животное, и стальное насекомое задвигало жвалами в пародии на речь: «Клац. Клац. Клац. Клац. Клац».

В этой механической болтовне не было никакого смысла – только ощущение неотложности и общая тревожность. Плавтину это испугало.

Голова маленького механического существа пропала. Плавтина снова подошла к щели в земле. Там с трудом хватало места, чтобы пролезть на другую сторону. Она легла на землю, животом на ледяной песок, и просунула ноги в дыру. Она закрыла глаза и представила, как симпатичный автомат превращается в орду монстров-пожирателей. Под ногами не ощущалось опоры. Пол наверняка был далеко внизу, в двух с лишним метрах. Поскольку она ничего не видела, просто свалиться вниз было бы неосторожно. Она протиснулась в щель, так, что ноги болтались в пустоте, потом просунула и голову в отверстие, удерживаясь на одних руках. Тело ее было куда сильнее, чем можно было подумать, взглянув на ее грациозную фигуру.

Она повисела на руках несколько секунд, пока глаза привыкали к полумраку.

Скарабей ждал ее внизу, задрав голову. Он демонтировал люк – вернее, разобрал на части. Повсюду вокруг него были раскиданы детали, словно декорации механической бойни. Из стены торчал наполовину выкрученный рычаг; она догадалась, что эргату пришлось опустить его, чтобы освободить проход, несмотря на то, сколько все это весило. Самое удивительное, сказала она себе, начиная раскачиваться…

Она прыгнула, приземлилась на цыпочки, опустилась на корточки, чтобы смягчить удар…

… самое удивительное – что этому маленькому созданию удалось забраться так высоко. Она поднялась, посмотрела вверх, на резкий и бледный свет фальшивой красной планеты и вопросительно повернулась к эргату.

Тот ответил новым щелканьем и порывисто закивал большой головой, лишенной шеи. Он хотел, чтобы Плавтина следовала за ним.

Она с трудом узнавала путь, по которому пришла. Освещение пропало, коридоры плавали в сумеречном тумане. Как в здании, построенном человеком, висящие под потолком микроорганизмы пришли на смену поломанным электрическим схемам. Плавтину удивила такая концепция на Корабле, построенном после Гекатомбы. Может быть, дело было в каком-то инстинкте, унаследованном вместе с Узами.

Она шла за автоматом, и только звук ее шагов примешивался к металлическому позвякиванию его насекомьих лапок. Эргат был беззащитен, и все же его присутствие успокаивало.

Пока не появились первые признаки насилия. Стены местами были истерзаны и обожжены, словно от ударов энергетического оружия. Места пересечения коридоров были усыпаны телами автоматов, выпотрошенными, переломанными всеми возможными способами. Их было несколько десятков. Некоторые были четко располовинены лазерным лучом или газовым резаком, другие лежали с оторванными головами и конечностями, словно их пожрал какой-то великан. В первый раз она ощутила, как по спине течет пот – ледяной и неприятный. А потом в конце коридора они наткнулись на настоящую гору трупов. В нескольких десятках метров прорвало трубу, и из нее вытекала желтоватая вязкая жидкость, органическая на вид и зловонная. Плавтина пошла по ней, не осознав этого, даже когда жидкость дошла ей до лодыжек – слишком ее заворожило и ужаснуло окружающее. Что-то привлекло ее внимание, и она прошла еще несколько шагов среди нагромождения обломков металла и растерзанной электроники. В шоке она упала на колени и вытянула шею, потрясенно вглядываясь в открывшуюся ей картину: два эргата схватились в смертельном объятии. Жвала одного из них засели в груди другого, но его это не спасло от смертельной раны: в животе виднелась черная обожженная дыра. Плавтина почувствовала слабое, едва ощутимое ноэтическое присутствие, протянула руку к эргату, едва осознавая, что делает. Задняя лапа существа дернулась. От неожиданности Плавтина вскочила на ноги, сердце зашлось от страха.