Книга Сыскарь - Михей Абевега

– Наверное, она больше для орков подходит, чем для человеков. – Митиано забрал у меня шляпу и вновь водрузил ее на голову.

– Вполне возможно, – кивнул я, с сомнением глянув на орка, и повернулся к возвратившемуся с канделябром, полным горящих свечей, Антуану: – Ну что там с водой и бинтами?

– Дык несут ужо, – раздраженно ответил тот, устанавливая канделябр на столе рядом с нами. – Распорядился я.

– Пусть быстрее несут. – Мне на его недовольство было наплевать. – Зальем тут хозяйскую мебель кровью, тебе же и влетит. Еще и отмывать заставят.

– Чегой-то мне? – выпучил на меня глаза Антуан.

– Ну а кому? – усмехнувшись, глянул я на него. – Вон как гостей встретил, даже не спросив, кто такие и зачем пожаловали. Еще и ранил одного. А мы, между прочим, при исполнении служебных обязанностей. Чуешь, чем вообще пахнет?

– Чем? – совсем уж нахмурился мужик.

– Каторгой, любезный, каторгой, – решил я еще немного потрепать ему нервы. А нечего стрелять в меня и моих людей. – А еще ты очень дорогой боезапас впустую потратил из чистого баловства. Придется твоему хозяину теперь раскошелиться. Ох и выпорол бы я тебя на его месте. Или и впрямь в скотопасы определил, коровам хвосты крутить.

– Дык кто ж ведал, что вы служилые? – обиженно выдал Антуан. Похоже, ни одна из перспектив его не радовала.

– Дык спросить сначала надо было, а потом уже стрелять. – Тут нам принесли воду с бинтами, и я сжалился над расстроившимся мужиком: – Ладно, иди уже, неси еще света. В конце концов, ты ж хозяина охранял. Просто перестарался малость.

– Так и есть, ваше высокородие, – воспрянув духом, радостно закивал Антуан, – перестарался. Не извольте сумневаться.

– Но за заряд потраченный должен будешь, – хихикнув про себя, малость осадил я мужика.

Глава 22

– Я готов компенсировать вам ваши финансовые потери, – сурово произнес граф Рощин, неожиданно вошедший в зал. Быстро дед с переодеванием управился. Впрочем, особо он и не заморачивался: сменил лишь смешные чуни на до блеска начищенные сапоги ну и вместо халата нацепил несколько тесноватый для раздобревшей с годами фигуры зеленый офицерский китель с погонами армейского полковника. Дед наверняка давно пребывал в статусе отставника, но голос его по-прежнему был тверд: – Однако, как наказывать своих людей, решу сам.

Опаньки. Я даже перевязывать руку Митиано прекратил. Лопухнулся тут я, похоже, знатно. Забыл, что в этом мире дворянин наверняка бог и царь в своем поместье. Сам вершит суд, сам поощряет или наказывает, и любое вмешательство извне ему не по нраву. А я тут со своим уставом да в его монастырь. Вот дед услышал наш разговор и обиделся.

– Простите, сударь. Не хотел вас оскорбить, – поспешил я извиниться перед бывшим полковником. – Да и наказывать ваших людей особо не за что. Мы уже с Антуаном порешали все. Они ведь вас защищали, наверняка ваш же приказ и выполняя. Это мы с ребятами без предупреждения в гости нагрянули. А ругался я больше от нервов. Очень уж тяжелые деньки выдались. Сплошные неприятности. А тут и дорога к вам еще та: сплошные ухабы да колдобины. Ну и, опять-таки, не сильно рассудительности прибавляет, когда в тебя стреляют ни за что ни про что.

– Что ж, – смягчился дед, – и я на вас боле зла не держу. И тоже извинения приношу за то, что людишки мои стрелять в вас не разобравшись принялись. Такая уж обстановка сложилась пренеприятнейшая. Вот, позвольте представить вам моего зятя, барона Златоустова Евсея Агаповича.

– Подержи пока тут, – попросил я орка, всучив недонамотанный на руку рулончик бинта и показав, где ему необходимо прижать повязку, а сам поднялся навстречу появившемуся вслед за стариком щуплому мужчине лет сорока с лишним на вид: – Статский советник Штольц Владислав Сергеевич. Прибыл специально по вашу душу.

– Вот как? – Барон и так вид имел слегка растерянный, а теперь еще и удивился, будто граф его о цели моего визита и не предупредил вовсе.

В отличие от тестя, облачен он был в цивильный костюм, да и вообще производил впечатление человека очень далекого от армии и всего, что с ней связано. Такому дротовик дай, так он его или сломает, или ногу себе прострелит тут же.

Вид барон имел весьма невзрачный и какой-то поблеклый, что ли. Худое бледноватое лицо с глубоко и близко посаженными серыми глазами. Под некрупным прямым носом словно еле прижились какие-то ехидные тонкие усики с закрученными и загнутыми кверху кончиками. Светло-русые волосы до плеч. А вот на лбу наметилась проплешина, в довольно скором будущем обещавшая превратиться в самую натуральную лысину.

Тонкие кисти рук нервно теребили полы короткого пиджачка песочного цвета. А настороженно-опасливый взгляд то и дело норовил вильнуть в сторону, перескочив на орка, радостно скалившегося и, похоже, очень довольного производимым на барона эффектом.

– Вы не волнуйтесь так, – решил успокоить я бедолагу, явно кем-то сильно напуганного. – Я с товарищами как раз и приехал разобраться в том, что тут происходит, и помочь вам.

– Чтобы ему помочь, – граф Рощин не позволил мне развить мысль, – требуется не меньше роты егерей, а то и двух. Да где ж их взять? Я отписал графу Ашинскому уж с неделю как, да в ответ ни слуху ни духу.

– Смею заметить, – решил поучаствовать в разговоре ротмистр, – что этому несомненно имеются веские резоны. В герцогстве несколько очагов смуты, и в таких обстоятельствах лорд-канцлер не имеет возможности послать к вам людей.

– Или не хочет, – сердито буркнул себе под нос граф. Доводы Пехова его, похоже, не убедили. – Это вас в жандармерии раз-два и обчелся. А пехотных полков только рядом с Селябой парочка имеется. Мог бы и распорядиться, уважить старика, прислать солдатиков да приказать окрестности прочесать.

– Мне бы очень хотелось знать, – перестав обращать внимание на ворчание деда, я обратился к Златоустову, – о чем вы беседовали с князем Снежиным. Как вы, думаю, уже поняли, господин коронный дознатчик погиб при загадочных обстоятельствах, не успев ни с кем поделиться важной информацией. Вследствие чего я ее вынужден восстанавливать буквально по крупицам. И ваша помощь будет для нашего расследования неоспоримо очень ценной.

Черт, общаясь с этой дворянской братией, чувствую, что скоро и сам буду изъясняться столь же велеречиво и витиевато. Что поделать, по-другому они меня и не поймут, да и воспринимать серьезно не станут.

– О том, что прячется он здесь, – не дав зятю и рта открыть, вновь встрял старый граф, – о том и поведал. Спасается, мол, от смутьянов злокозненных. Я о том и канцлеру писал, будь он неладен. И Евсея Агаповича дотоль неоднократно упреждал, что челядь свою надобно к делу ратному приобщать, дабы завсегда иметь возможность всем миром отпор супостату дать. Так нет, тюха-матюха, распустил мерзавцев. – Граф с укором глянул на зятя, который, пристыженно потупившись, разглядывал носки собственных туфель. – Вот он ко мне, как прижало, и пожаловал за спасением. Хорошо хоть Аксинью Андроновну без ущерба доставить сумел. А вот и она, кстати, – отреагировал Рощин, обернувшись на приближающийся торопливый перестук дамских каблучков. – Ты ж зачем, душа моя, спуститься изволила? А ну как опасность какая?